В мозгу быстро и живо представилась очередная картина счастья, как это делалось не раз, в особенно трудные моменты жизни.

Ей представился вечер. Она идет по самой центральной улице города, горящей рекламами ресторанов и бутиков. На высоких каблуках, в элегантном дорогом платье, поверх которого накинуто пальто из дорогущей тонкой шерсти. На голове красивейшая шляпа, а в руках пакеты с одеждой, купленной только что в магазине. Дует теплый ветер в лицо и все естество Марины благоухает и светиться счастьем. Прохожие оборачиваются вслед: мужчины с восхищением, а женщины – с завистью. Даже лупоглазые чау-чау и крошечные той-терьеры повыскакивали из карманов и сумок хозяек и заскулили от непередаваемого восторга. Спокойной походкой самодостаточной женщины подходит она к крутому большому автомобилю, припаркованному неподалёку. Дверь ей открывает подбежавший услужливый водитель в униформе. На голове у него картуз с лакированным козырьком, на груди звенят и переливаются золотистые аксельбанты. Он помогает сесть в автомобиль, загрузив покупки в необъятный багажник.

– Любимая, я так по тебе соскучился! – слышит она низкий бархатный мужской голос из просторного салона авто.

Ее нежно обнимают сильные руки любимого мужчины и его тёплые нежные губы останавливают поток её оправдательных слов.

– Я приготовил тебе сюрприз, дорогая. Давай только возьмём с собой детей – они будут рады…

– Да, чёрт побери, ведь я не предупредила детей,– промычала Марина.

Тут комиссия врачей перестала переговариваться и со страхом посмотрела на увеличивающиеся глаза больной. Им показалось, что мутные яблоки глаз пациентки сейчас повыскакивают из глазниц и больная не успеет узнать о той удаче в лице профессора Строкова Е.Е., который должен стать её лечащим врачом.

– У вас есть просьба, какое-то желание? – заинтересованно спросил самый представительный в затемнённых оптических очках.

–Так спрашивают лежащих на смертном одре, как мне кажется. По крайней мере, я так это в фильмах видела – стукнуло молотком в просветвляющемся мозгу госпитализированной. Но она выпалила совсем другое.

–Да, есть,– как можно энергичнее ответила Марина. – Мне нужен телефон, позвонить домой детям и, очень прошу, зеркальце.

–Хорошо, – ответил затемнённый. – Этим займется сестра,– добавил профессор, поправив очки и проплыв к выходу из палаты. Также плавно за ним вся комиссия стройным рядом продефилировала в коридор.

Весь ужас состояния Марины был в том, что дети, ее родные дети остались одни и в полном неведении о ней. Да, она была обладательницей двух взрослеющих неглупых детей. Старший отпрыск уже заканчивал вуз, а младшая дочь училась в колледже. Семейного положения не было никакого. Разведена несколько лет назад по собственной инициативе, так как надоела формальная жизнь, когда уже ничего не связывает, даже дети и секс. А секс – в первую очередь. Муж особенно и не сопротивлялся, и казалось, что очень этому обрадовался, как будто сам давно хотел, только стеснялся об этом сказать. Может быть и так, Марина не расспрашивала его, тем более что он не стал допытываться причин её такого кардинального решения.

Все произошло само собой, не трагично – без скандалов, взаимных упрёков и обвинений. Суд, вообще, оказался юридически быстрым, пятиминуткой «Хотите- не хотите, согласны- подпишите». Неторжественное вручение бумаг. «Отныне объявляю вас немужем и неженой» тоже не было. Полька «Бабочка» не играла и водку по стаканам не разливали. Все это осталось на совести разведённых.

А эти разведённые – уже не ячейка общества. Они весьма скупердяистые товарищи. Друзей не приглашают, чтобы отпраздновать такое событие. Да, событие. Не каждый день происходят разводы. Может быть, это на всю жизнь. Оставшуюся. Но что было, то прошло. Пожелали друг другу удачи, здоровья. Все вполне культурно и гуманно.

Дети восприняли развод родителей спокойно. Примеров у друзей было выше крыши.

Трёхкомнатную квартиру пришлось разменять. Двушка досталась Марине с детьми, ему перепала однокомнатная. Марина только после переезда ощутила свободу жизни, хотя если честно, муж никогда не довлел над ней. Но тягостная атмосфера, натянутые отношения создавали последнее время некомфортную обстановку в семье. Сейчас стало труднее в материальном плане. А бывший особенно не интересовался жизнью своих детей и, давая раз в полгода им на карманные расходы, он считал свой долг выполненным. Приходилось, по большей части, тянуть всё одной.

Иногда наступали особенно тяжелые периоды в её жизни. Она называла такие моменты «песнь одинокой волчицы»– это, когда оставалось только выть на Луну, чтоб совсем не свихнуться. Но потом, после нескольких минут слабости, она собирала рваную волю в кулак и шла дальше. Она не могла позволить себе долго раскисать. Марина прекрасно понимала, что такую жизнь выбрала для себя и никто в её бедах не виноват. Кроме неё самой одной.

Одна плюс дети. Иногда короткие, если можно так назвать, романы скрашивали ее досуг. Но Марина не стремилась поддерживать отношения с родом яйцеголовых, так как первая составляющая часть этого слова присутствовала в обладателях сперматозоидов, а вот с содержимым в голове у них была напряжёнка.

Нет, она нисколько не была мужененавистницей, даже наоборот. Только не было того экземпляра, за кем хотелось бы пойти, куда бы он не позвал, увёл, увлек, или просто уволок. Может быть, Марина ходила не там, где они водятся. Может быть, не на тот транспорт садилась и не в то время. Может даже, не на тех рынках и в магазинах носилась она, выпучив глаза от неподъёмных сумок. Может быть…Но это неизвестный науке факт. Не пересекались её дороги с таким мачо, рыцарем, богатырем, вельможей или, просто, мужчиной мечты. Вероятно, их дороги были в этом мире параллельны.

Бывший муж показывался на глаза редко. Было это не из-за боязни упреков в свой адрес. Просто (будем звать его простым словом «бывший») бывший имел своё небольшое дело и это самое дело только иногда приносило доход. А если нет денег, считал бывший, то и показываться незачем. Вообще, Марина была с этим полностью согласна и поэтому они не очень часто виделись, чему каждый, тайно в душе, был очень рад.

Поставить на ноги и обеспечить всем необходимым двух взрослеющих деток для одной женщины было непосильным делом. Поэтому близкие, совсем близкие родственники, мама и родная тетушка, помогали ей, как только могли.

Самые дорогие и горячо любимые Марине женщины, жили совсем в другом регионе, но, тем не менее, поддерживали тесные отношения с ней постоянно. Слали издалёка деньги, продукты, одежду, советы, что особенно ценно, и ещё помогали своим присутствием, то есть гостеванием. Тогда в двухкомнатной квартире Марины жизнь кипела, в основном, на кухне.

Жарка, парка и прочие вкусности готовили тетя и мама, а Марине с детьми оставалось только всё это поглощать. Причем, поглощение происходило вне зависимости от времени суток и желания поесть. Было слово «надо». Маринка поддерживала компанию трапезников, но после убытия родственников восвояси, и встав на весы, она всегда, постоянно, каждый раз приходила если не в ужас, то в ступор от набранных килограммов. Это повторялось из раза в раз с завидной регулярностью. На жёсткую, то есть для себя жестокую диету, Марина не то чтобы сесть, присесть не могла. Не от того, что не было силы воли из-за огромной любви к еде. Ничего подобного. Просто длительные диеты сказывались на настроении и упадке сил, что она себе позволить не могла, ведь надо было многое успевать делать – больше некому.

Марина могла себе позволить лишь разгрузочные дни. Поэтому, процесс похудения и обретения прежних форм был достаточно долог. Она была, как говорят, в теле, с формами. Да, тела было достаточно. Мужики в порыве страсти, когда из мозгов выплёвывается всё, что было накоплено годами интересного, энциклопедического, нежного и, как им казалось, умного, напевали ей много хорошего о тех прелестях, которое оно, её тело, таит и потихоньку раскрывает. И вот, имея своё собственное мнение, подкреплённое хвалебными речами противоположного пола, Марина не страдала комплексами и смело носила свой пятидесятый, ну может быть точнее будет пятьдесят второй, упругий размер.