— Ифор то же спрашивал. Это долго объяснять.

— А ты самую суть, не вдаваясь в магию.

— Как же без магии-то? — усмехнулся он, но начал объяснения: — Все эти заклинания действуют медленно. Для их полноценного влияния нужно время. Например, те же лекции. Пока идёт лекция, преподаватель спокойно читает материал, заклинание начинает действовать только ближе к концу, тогда и начинаются обсуждения. И эффект от лекции получается лучше, а после выхода из кабинета влияние на студентов прекращается, и через некоторое время всё возвращается в норму. Если проводить с ним рядом больше времени, то и воздействие будет более длительным. Как нам говорили, сколько времени ты был рядом с таким артефактом, столько же времени тебе понадобится, чтобы замолчать.

— То есть — исправь, если поняла неправильно, — сколько артефакт там лежал, столько теперь понадобится времени, чтобы Фрост пришёл в себя? А нельзя это воздействие как-то снять?

— Ну, в принципе, правильно. Хотя милорд не круглосуточно находился в кабинете, так что влияние пройдёт быстрее. И да, снять можно, но только тому, кто его наложил, к сожалению. У меня нет вообще никаких способностей к менталу, — развёл он руками.

— Я тебя поняла. Что ж, будем ждать…

Ждать пришлось недолго. Всего неделю…

Милон ещё пытался успокоить меня, но получалось плохо, ибо, как я поняла, самые яркие эмоции у Фроста вызывали я и Ифор. Именно нам Фрост высказывал своё фи при каждой встрече. И если в первый раз я держалась, прекрасно зная причину его такого красноречия, то следующие дни решила работать в своём кабинете, чем минимизировала встречи с Фростом. Зато Милону пришлось бегать между нами.

А на седьмой день Фрост сорвался, хотя эффект должен был проходить, и утром радостный Милон уже сетовал на то, как Фросту будет неудобно за всё высказанное. Я никак не стала это комментировать, потому что не знала, чего ожидать от королей.

Милон

Как я замучился за эту неделю с братом. Он был просто невыносим. Стоило хоть чему-то напомнить ему об Элен или Ифоре, как в него будто бес вселялся. Он начинал ругаться и даже швыряться вещами. Элен спряталась в своих покоях от него. И правильно. Мало ли чего он мог натворить. Только с каждым разом мне было всё тяжелее и тяжелее слушать обвинения в её сторону. В конце концов всё дошло до того, что он просто вызвал в кабинет Ифора.

— Вызывали? — прошёл внутрь после разрешения Ифор.

— Ты только не вступай с ним в полемику, — прошептал я, поглядывая на часто дышащего брата. А ведь ещё утром мне показалось, что его состояние улучшилось. Утром он был почти нормальным. Лишь слегка дерганым, но не рычащим. И вот опять…

— Ты любовник нашей жены? — рыкнул Фрост. Вот так вот. В лоб. Я даже глаза прикрыл, мысленно спрашивая: «Когда же это закончится?»

— Я люблю её, — спокойно ответил Ифор, смотря ему в глаза.

— Я не это спрашивал. Вы любовники?

— Мы любим друг друга.

— Брат, успокойся, — попытался я обойти стол, но он уже обходил стол с другой стороны. — Ифор, уходи, — приказал я, но меня проигнорировали.

— Я последний раз спрашиваю, — слишком быстро Фрост приблизился к Ифору. А я отметил про себя, что они не уступают друг другу ни в габаритах, ни во внешности. В смысле у Ифора, как и у Фроста, есть шрам на лице. Возможно, шрам Ифора не столь заметен, потому что расположен на скуле, а не пересекает глаз, как у брата. Но факт остаётся фактом. Они очень похожи.

— Да, — упал ответ, будто ударили по голове, выбивая воздух из лёгких и заставляя сердце замереть.

Не знаю, что в тот момент чувствовал брат, но у меня перед глазами поплыло. Почему-то в голове запульсировала только одна мысль: опоздал, упустил, сам виноват. Тут же всплыли не самые хорошие отношения родителей. Мама всегда выделяла младшего мужа, она его любила. Другим отцам доставались равнодушные или и вовсе жалостливые взоры. Как мне было обидно за отцов. Как я мальчишкой мечтал о том, чтобы у всех отцов горели глаза и улыбки. Нет, конечно, мне они все улыбались, но, когда взгляды были направлены не на меня (тогда ещё слишком маленького), в их глазах не было радости. И когда Элен начала вести себя хуже, чем мать, я просто был в ужасе.

Я тогда посчитал, что мне тоже не суждено быть счастливым в браке. Да что там, я, кажется, вообще разочаровался в женщинах тогда. Особенно ужасали меня угрозы убить неродившегося малыша. Но мы всё равно не уберегли его. Но самое ужасное сейчас, что я испытываю лишь грусть от случившегося. Нет той боли, которая должна быть от потери ребёнка. Нет её, и всё. Но мы просто не успели к нему привязаться. Мы с братьями планировали, как заберём его от неадекватной матери, как отправим её саму подальше от дворца, чтобы не портила ребёнка, выбирали нянек и учителей, консультировались у целителей по поводу родов, ибо её припадки вызывали серьёзные опасения за возможность нормальных родов. Но насколько мне известно, ни один из нас так и не притронулся к ребёнку, в смысле к её животу. Не могли или не хотели, сейчас даже не могу сказать. Мне хотелось, я даже как-то попросил потрогать живот, но мне высказали много разного и неприятного. Больше я даже не пробовал.

Потом, уже теперь я понимаю, появилась новая Элен. И я не мог не отметить изменения. Да, что скрывать, некоторые всплески эмоций присутствовали, но в целом это был другой человек. Я даже разговаривал с Фростом тогда об изменениях в поведении, считал это хорошим знаком. Но брат тогда убедил меня, а его перед этим целитель Ротик, что это лишь психологические последствия потери ребёнка, что женщины переживают такие события значительно хуже и глубже, чем мужчины. И я тогда, дурак, поверил им. Не стал копаться в этом глубже, пытался придерживаться нейтралитета. А нужно было слушать интуицию, но что уж…

И вот теперь ответ Ифора — лаконичнее не бывает, но этого одного слова было достаточно. Сначала все замерли. Конечно, каждый по своим причинам. Ифор всем своим видом показывал, что не боится гнева короля, что со стороны могло смотреться смело, но, по сути, было глупо. Фрост же краснел от гнева буквально на глазах. А вот во мне это признание таких эмоций почему-то не вызвало. Наверное, потому, что я видел их чувства собственными глазами. Глупо уже обижаться и уж тем более что-то от них требовать, если сами сделали всё, чтобы она влюбилась в него, а не в нас.

И опять я поймал себя на наивности. Я поверил ей, что между ними нет физических отношений. Опять обманулся.

За собственными разочарованиями я едва не упустил момент, когда Фрост напал на Ифора. Завязалась самая настоящая кулачная драка. Тренер всегда в таких ситуациях настоятельно советовал отходить подальше, ибо дерущиеся тебя никогда не услышат. Только после того, как они отметелят друг друга, тем самым выпустив пар, можно приступать к диалогу и примирению. Именно поэтому, лишь раз воскликнув, не получив ответа, я ретировался в коридор. А тут, как назло, Элен.

— Милон, — произнесла она подозрительно.

— Всё в порядке. Фрост занят. Давай потом к нему зайдём. Ты ужинала? — попытался я перевести тему, впрочем, безрезультатно.

— Милон, — воскликнула она, прекрасно расслышав звуки драки из кабинета Фроста, — что происходит? Что там творится? Он… — прикрыла она рот ладошкой. И такой искренний испуг был на её лице…

— Понимаешь, между мужчинами тоже бывают недопонимания, — начал я.

— Милон, — строго произнесла она, попытавшись обойти меня и проникнуть в кабинет, который по стечению обстоятельств оказался за моей спиной, — там драка? Кто там?

— А вы с Ифором правда любовники? — спросил и только потом подумал, что зря. Вот зачем мне это знание? Точнее, признание. Ифор уже всё сказал. Так почему мне оказалось важным услышать её?

И ведь действительно важно. Сердце замерло, как в ожидании приговора. Только она несколько мгновений смотрела мне в глаза, а потом, так и не ответив, резко открыла дверь кабинета.