Я подошел к горшку и осторожно потрогал землю — она была сухой, словно песок. Мне стало жалко его, который рос рядом со мной так долго.

— Ну и какого черта ты засох?

Я был занят работой за своим столом, когда зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал голос охранника, который сообщил мне, что моя жена стоит у входа на первом этаже.

В офисе царит напряженная атмосфера, когда сотрудники предчувствуют приближение. Тень страха стелилась над каждым, создавая ощущение невидимого давления и контроля.

Дверь медленно открывается, и в офис входит Диана, словно воплощение абсолютной власти и строгости. Ее взгляд холоден, словно острый клинок, готовый расправиться с любым нарушением правил и недовольством.

Темные тени окружают ее фигуру, словно аура загадочности и загадок, что создает эффект недоступности и непредсказуемости. Ее походка уверенная и решительная, словно королевское шествие в мире подчиненных.

Облаченная в могущественный красный костюм, который словно летящая пылающая лихорадка внутри офисного пространства. Этот оттенок красного словно отражает ее страсть к власти и контролю.

Костюм подчеркивает строгий облик и сложность характера. Вырез пиджака вызывает восхищение и остроту взгляда, подчеркивая контраст между женственностью и властью.

Узкие брюки и аккуратная прическа создают образ аккуратности и дисциплинированности. Каждая деталь наряда выбрана до мелочей, словно символ уважения к собственной власти и авторитету.

На фоне монотонных офисных стен и серых лиц сотрудников, она словно огненный метеор, приносящий свою порывистую энергию и страсть к успеху.

Сотрудники словно ощущают под собой тонкую проволоку, боясь каждого шага и слова в присутствии беспощадной госпожи Лонг.

Она словно магнит, притягивающий к себе внимание и уважение, но в то же время отталкивающий своей недоступностью и строгостью.

Ее взглядом она определяет правила игры, создавая обстановку, где страх и почтение становятся непременными элементами жизни.

— Ты напугала здесь всех. — говорю ей, целуя в висок. — И как прикажешь мне теперь поднять свой авторитет?

Улыбнувшись самой невинной улыбкой, она произнесла, едва касаясь моих губ. — О, великий господин Лонг ты точно сможешь это исправить.

— Да что ты? И как позволь узнать.

— Просто дай добро на их смерть, и я решу это проблемку.

— Тебе не нужно мое разрешение.

— Нужно. Я никогда не трону того, кого не стоило трогать, а если и трону, то только с твоего позволения.

— Как мне с тобой повезло.

— Я знаю.

Я открыл дверь своего кабинета и вежливо придержал жене, позволяя ей войти первой. Она прошла мимо меня и, едва переступив порог, вдруг замерла и повернулась ко мне.

— Что это за странный запах? — спросила она, поднимая брови в знак недоумения.

Я почувствовал, как мои щеки немного покраснели, ведь неожиданно для меня оказалось, что запах в моем кабинете сегодня действительно был не самый приятный.

— Прости, возможно, это какой-то технический запах от оборудования. Я постараюсь выяснить, откуда он исходит и устраним проблему, — с улыбкой ответил я, пытаясь успокоить жену.

Мы провели некоторое время в офисе, пытаясь выяснить источник запаха. В конце концов оказалось, что причина была в старом ковре напротив дивана, который действительно издавал неприятный запах. Мы решили сразу же его заменить на новый и проветрить комнату.

Спустя время в дверь раздается стук и входит Анника, момент наполняется напряжением и ожиданием. Я внимательно наблюдаю за ней, пытаясь угадать, почему она пришла и какова ее роль в текущей ситуации.

— Господин Лонг, договор.

— И он настолько важен, чтобы прерывать меня? — я не скрываю яда в своем тоне.

— Он касается 29 объекта, — шепчет она.

— Оставь и выйди.

— Теперь я понимаю, почему от тебя все шарахаются. — произносит любимый голос, а затем направляет солнечную улыбку на меня.

Диана просматривает письма, фасуя в разные стопки в зависимости от направления.

— Пойдем домой, оленёнок, — я подхожу к ней и протягиваю руку.

— Я не закончила.

— Тебе и не обязательно копаться в этой куче. И тем более тебе нужно покушать. Не заставляй детей голодать.

— Я ела два часа назад, — протестует она.

— Ты ела, а дети нет. Идем.

— Кириан, если ем, я, значит, они тоже.

Спокойно, спокойно спорить с беременной себе дороже. Подойдя к двери, я блокирую ее.

— Ты, что делаешь?

Где-то на задворках сознания я понимаю, что делать этого не нужно. Но кто мне запретит взять свою жену на моем же столе?

— Кириан?

— Что?

Подойдя к ней, я шлепаю по ее по заднице. — Красавица моя будет быстро и грубо, — предупреждаю ее.

— Да, пожалуйста.

Плавно опускаю руки к поясу и медленно снимаю ее брюки. Ладони осторожно проводят по мягкой коже, наслаждаясь ее прохладой. После чего кладу ее животом на стол.

Я одним движением стягиваю с себя брюки и трусы. Мой член упирается в нее, и я подавляю стон.

Мои пальцы находят ее клитор, я и поглаживаю его кругами. Она такая мокрая, что с моих пальцев капает и кабинет наполняется непристойным звуком.

Оленёнок становится все более податливой, ее ноги раздвигаются еще шире, а стоны становятся громче.

Раздвинув ее ягодицы, я погружаюсь членом в нее. На мгновение замираю, наблюдая, за тем, как мой член исчезает в ней.

Я вхожу в нее на всю длину одним толчком. От столь резкого движения она замирает, а с ее губ срывается хныканье.

Ее киска сжимается вокруг меня в удушающей хватке. Я даю ей несколько секунд привыкнуть.

Как только я чувствую, что она расслабляется, я вхожу в нее новыми толчками. Она сжимается, ее горловые стоны наполняют пространство. Я несколько раз шлепаю ее по круглой попке.

Я не останавливаюсь, когда она кричит. Я не останавливаюсь, когда ее тело содрогается. Я не останавливаюсь, когда она вздрагивает и издает тихие стоны.

Я двигаюсь все быстрее и быстрее. Мои яйца напрягаются, но я не позволяю себе кончать. Не сейчас.

— Черт, — она стонет, извиваясь подо мной.

Ее приглушенные стоны наполняют воздух, когда мой пресс напрягается, яйца становятся тяжелыми, и я кончаю в нее.

Наблюдая, как моя сперва скользит по ее бедру, мне хочется ее снова.

— Люблю тебя, оленёнок.

— Люблю тебя, муженёк, — шепчет она, приподнимаясь со стола. — И сколько раз ты это делал? — задает вопрос, развернувшись ко мне.

— Что именно?

— Секс на этом столе. Сколько?

Улыбнувшись на ее гневный взгляд. Я хватаю ее за затылок и подтягиваю к себе. — Оленёнок, не ревнуй. Ты первая. Я не смешиваю удовольствие и работу.

— Ладно, живи.

— Благодарю Верховная, что ты так добра.

Я улыбаюсь ей и дожидаюсь, пока она наденет брюки и снова станет чувствовать себя комфортно. Мы обменяемся теплым взглядом, который говорит больше, чем тысячи слов.

Я сижу за своим рабочим столом, погруженный в свои мысли и дела. Вдруг слышу шуршание и шаги, поднимаю голову и вижу, как оленёнок ходит по кабинету.

Она останавливается перед горшком с цветком и прищуривается, пытаясь разобраться, откуда исходит ужасный запах. Я наблюдаю за ней, чувствуя некоторое недоумение и тревогу. Диана начинает осматривать цветок, переворачивая его и обнюхивая, пока наконец не обнаруживает источник запаха.

Она поднимает цветок и удивленно взглядывает на меня. Я чувствует облегчение, узнав, что причиной запаха был именно цветок. Она показывает на засохшие листья.

— Что ты с ним сделал?

— Не знаю. Когда уходил он был жив.

— Кириан, от него так воняет, как будто в нем кто-то сдох.

В это мгновение всплыли в памяти воспоминания о том, как несколько дней назад я вылил кофе в горшок. На тот момент я спешил и не обратил на это особого внимания.

Мгновение сижу неподвижно, осознавая, что сделал. Мое сердце заколотилось в груди, а желудок сжался от догадки.

— Какова вероятность, что он мог засохнуть от обычного кофе?