Я увидела свою дочь с копьем в груди.

И моя жизнь в этот момент остановилась. Пытаясь успокоиться и понять на таком огромном расстояние, жива ли она. Я врезала себе по лицу, что очень мне помогло.

— Она жива. — проговорила я, пересохшим от волнения голосом.

Длительно время спустя, я сообщила своей семье, что необходимо сделать, для того чтобы поддержать в ней жизнь, пока ее регенерация медленно работает.

Сидя в своем кабинете, я не понимала, как с таким ранением она жива. Ее сердце не бьется, но при этом она жива.

— Как такое возможно? — сказала я, хватаясь за голову.

Сирена всегда чувствует смерть другой, но здесь этого я не почувствовала.

Открывшаяся дверь, заставила меня выйти из своих мыслей и взглянуть на пришедшего.

— Ты долго тут будешь сидеть? — задал вопрос Леон, проходя в кабинет.

— Я не знаю, что делать, — посмотрев на него, ответила я.

— Ты взяла все необходимые материалы для анализов, — сказал он, приподнимая мое лицо за подбородок. — Нам теперь необходимо дождаться их.

— Она наша дочь, я не могу сидеть сложа руки когда она в таком состоянии, — ответила я, пытаясь сдержать слезы.

— Идем.

— Куда? — спросила я.

— Тебе надо поесть, ты с утра тут сидишь. Я не могу на это смотреть.

Получив результаты, я держу их в руках.

Открыв папку, начала вчитываться в каждую строчку.

Прочитав восьмую строчку снова и снова, не могу поверить в то, что вижу.

— Как это возможно? — прошептала я, испытывая шок от этой новости.

Неожиданно для себя я чувствует смесь радости, страха и неопределенности перед неизведанным.

Передо мной встает целый каскад страхов и тревог — страх перед ответственностью, что на меня легла, страх перед неизвестным будущим, тревога о том, как я смогу справиться с новой ситуацией.

Четко для себя я поняла, что внутри моей дочери растет новая жизнь, что она сможет принести на свет и воспитать частицу себя и своего возлюбленного.

Спустя время, я разными способами пытаюсь узнать в каком состоянии плод, но все тщетно.

— Беременность, можно определить, лишь по крови, — ответила своим же доводом. — Каковы ее шансы? Если она не очнется, как быть с ребенком? Кесарева?

Следующие часы ночи, я оставляю для еще необходимых анализов.

К утру прихожу к выводу, что у нее есть 8 месяцев, затем кесарева.

Взяв в руки телефон, я набираю Лонгу. Но каждый раз меня направляют на голосовую почту.

— Возьми трубку сученыш, — зарычала я.

На последний он ответил.

— На кой черт ты мне звонишь? — спросил он, отвечая на звонок.

— Приезжай, в мой дом, сейчас же, — приказала я и завершила звонок.

Через некоторое время, подъехала машина.

— Наконец-то, идём, — скомандовала я, направляясь в сторону подвала, где у меня была лаборатория.

Зайдя внутрь, я подошла к столу, повернувшись к нему, я обнаружила его в проходе.

— Что происходит? — спрашивает он от того, что видит.

Бросив взгляд на свою дочь. Я понимаю, как это выглядит со стороны.

— Кириан, успокойся.

— Успокоиться, как я блять могу успокоиться, когда вчера я её похоронил.

— Она жива… Пока, — говорю я.

— Что? — спрашивает он.

— Я не почувствовала её смерть, на поле боя. Копье что проткнуло ей грудь, не повредило сердце, а прошло рядом.

— Как это возможно? — спрашивает он снова, потирая виски.

— Тебе лучше сесть, — советует я.

— Зачем?

— Сядь.

Присев на стул, он не может отвести от неё взгляда.

— Кириан, она умрёт через 8 месяцев, — выношу вердикт я.

— А что эти 8 месяцев, здесь будет происходить?

— Она беременна. Ваш ребёнок её держит в этом мире.

3 Глава: Кириан Лонг

8 месяцев срок, что мне отведен вместе с ней.

Наблюдая за ней, я не могу в это поверить. Беременна.

— Сирена может иметь ребёнка только от своей пары, — сказал я, поднимая взгляд на Эллен. — А теперь, блять, ответь, как это возможно, — поднимаясь со стула, прорычал я.

— Я не знаю, — прошептала она. — Я не знаю, не знаю.

— Ты не знаешь? Вы госпожа Сальери являетесь сиреной, и не в курсе, как это возможно? — прошипел я.

— Она не должна была родиться. Это уже является невозможным событием, — ответила она.

Подойдя к шкафу, она начала переставлять баночки с одной полки на другую. Освободив полку и надавив на рычаг, что был скрыт. Открылась дверца.

— Мы с мужем были в ужасе, когда моя третья беременность подтвердилась. Мы не испытывала восторга и счастья как в первые две, — ответила она, вынимая папку из пространства. — Мы тогда обратились к шаманке, гадалке, ведьме называй как хочешь, суть от этого не поменяется. — открыв папку, она протянула мне листок, — Это то, что она произнесла, глядя на меня.

Протянув руку и забрав листок, я начал читать вслух.

«И днем и ночью покоя не найдёшь. Мир разделиться на чёрное и белое. И каждый шаг, станет последним. Породив дитя тьмы, что обречет на погибель весь мир, но способна будет лишь его спасти, утопая в крови. Кровавое полнолуние, станет жизнью и смертью обоих сторон.»

Дочитав до конца, я поднял на неё взгляд.

Не дав мне задать вопрос, она продолжила свой рассказ.

— После этого, мы не могли нормально спать, не говоря о еде. Каждую ночь я шептала её слова вслух, — продолжила она, теребя часы на запястье. — Я стала параноиком, — произнесла и замолчала на несколько секунд. — Беременность, была сложной, а роды выпали на кровавую луну. Когда я родила, для меня это время было ужасным, крика младенца не последовало.

Она замолчала на последнем слове.

Я видел, как ей это тяжело даётся.

— Что было дальше? — спросил я, выводя этим из собственных мыслей.

— Она закричала, только через несколько минут. Мне это сообщили, когда я пришла в себя. А все это время, что было для нас с ней роковым, стало благословением, — отпустив голову она пыталась сдержать слезы. Я протянул ей салфетку, что взял со стола. И стал ждать продолжения.

— Шаманка, что напророчила мне смерть — крупно ошиблась. Но когда она увидела мою дочь, её пророчество стало проклятьем для меня вновь, — открыв папку вновь, она потянула мне другой листок. — А это она сказала, уже адресуя Диане.

«Я вижу черный и белый круг. Тебя в нем как лидера. Заглавные буквы А и Д. Потерю и приобретение. Годы и столетия, что потеряны обретут иной смысл. Грудь, что покрыта кровью равноценна, кровавой луне. Жизнь утекающая в кровавом ручье, воины, что приклонили колени, чужой госпоже, что стало для них смелостью и отвагой, которую будут помнить долгие века. А твое имя станет символом победы и доблести в сердцах тех, кто услышит эту легенду.»

Прочитав это в голове, сразу вспомнился момент, как она не могла дышать, после слов Сильвии.

Я же спрашивал у нее. Блять, идиот, чёртов, я же видел, как ей было плохо. И нехера не предал значения. Идиот.

— Тоже начало, — прошептал я.

— О чем ты? — спросила Госпожа Сальери.

— Мы с ней были на вечере Сихана, туда пришла шаманка горного клана. И произнесла те же слова. Но Диана, прервала её, и мы ушли.

— Она, что то тебе рассказывала, — спросила она.

— Нет, она не хотела тогда говорить, — ответил я, презирая себя за то, что не спросил. — Что значит чёрное и белое, буквы А и Д?

— Я не знаю, если с концом понятно, то начало для меня неизвестно.

— Диана, что-то знала о начале? — спросил я, опуская взгляд обратно к листку.

— Она не говорила, — ответила она, доставая шкатулку из пространстве в шкафу. — Возьми, — протянула мне шкатулку.

После колебания, я взял её в руки.

— Что в ней? — спросил я, рассматривая орнамент на ней.

— Я не знаю, она принадлежит Диане. Я поклялась ей, что если когда то пророчество исполниться, и она погибнет, тогда я её открою, — ответила она.

— Так откройте сами, почему вы даете её мне?

Ухмыльнувшись мне, она произнесла.

— Она попросила ещё кое-что. Отдать её мужу, если к тому времени он появиться.