– Трепло твой Лешка! Напридумывал ерунды, а вы и верите. Привидения какие-то, призраки! Помню я доктора. Как же фамилия его была, дай Бог памяти – баба Валя задумчиво поглядела в окно. – Вспомнила: Виноградов! Точно, доктор Виноградов!

– А ты знала его? – осторожно спросила я, пользуясь удобной минуткой.

Бабушка отхлебнула чая из блюдца, развернула фантик конфетки. Я терпеливо ждала, боясь спугнуть ее ностальгический настрой.

– Знала. Его многие знали. Почти всех местных детей он лечил. Иных даже оперировал. Хирург! – пояснила баба Валя.

– Хороший был мужик. А сказкам этим не верь! Придумали много чего. Спился он, вот и вся загадка. Больной, несчастный человек. Царство ему небесное! – вздохнула бабушка и перекрестилась.

Ворочаясь в постели, я размышляла о прошедшем дне. Как всегда и бывало, появление Лешки принесло с собой новые приключения, мгновенно закружившие нас в вихре событий. Тогда мы еще не знали, чем обернется визит в заколоченный дом на краю соседнего поселка…

Ночью был ливень. Я уснула под стук капель по стеклу и тихий скрип старой яблони, раскачивающейся под порывами ветра. Мне снился странный сон, больше похожий на отрывок фильма. Я стояла в маленькой, темной комнатке, освещенной тусклым светом настольной лампы. За письменным столом сидел мужчина. Немолодой, с всклокоченными, торчащими в разные стороны седыми волосами, он что-то быстро писал в небольшую ученическую тетрадь. Иногда он перечитывал написанное, морщился и комкал листок, бормоча что-то себе под нос. Огромные очки нелепо сидели на крючковатом носу, и он близоруко щурился, уткнувшись в тетрадку. У его ног, свернувшись клубочком, лежала маленькая собачка, вся в колечках белых, пушистых кудрей. Я, словно невидимка, наблюдала, затаив дыхание.

– Все правильно… Она должна узнать, должна… – бормотал этот странный человек, устремив блуждающий взгляд в темное окно. Он судорожно кивал и трясся, то снимая очки, то снова надевая их. Желтый свет лампы отражался в линзах, словно всполохи огня.

– Но я не мог! Пойми, я не мог по-другому!– запричитал старик, и обхватив себя руками, принялся монотонно раскачиваться на стуле. Казалось, он обращался к собаке, и та, будто поняв его, навострила уши и гавкнула.

– Ты говоришь, отправить письмо завтра? Да, да, именно! Именно завтра! – вскричал мужчина, резко встал со стула, шагнул в мою сторону и замер.

"Он видит меня!" – в ужасе подумала я, глядя на свое отражение в перемотанных синей изолентой очках старика. Я сделала шаг назад, и в этот момент злобно зарычала собачка, оскалив маленькие зубки.

Старик выглядел безумным. Зажмурившись, он принялся махать на меня руками и вопить:

– Прочь! Прочь! Изыди, нечисть! Горе мне, горе!

Он кричал и плакал, размазывая слезы по лицу, словно ребенок. Собака тем временем ощетинилась, издала глухой рык и кинулась в мою сторону. Я заорала и … проснулась.

Сердце испуганной птицей билось в груди. Я вспомнила, как на уроках психологии нам рассказывали, что сны – отражение дневных впечатлений человека. Что ж, пусть будет так! По крайней мере, эта версия реалистична. Ох, умеет же Лешка нагнать жути! Не терпится побывать на месте событий. С этими мыслями я уснула.

Утром, прихватив ключ от сарая, я понеслась на улицу, прыгая через ступеньки лестницы. Немного поковырявшись с замком, я отворила скрипучую дверь сарайчика, и тут же в полумраке блеснул руль моего старенького "Школьника". Да, не самый модный велик. Зато никогда не подводил! На нем я исколесила почти весь поселок и его окрестности.

Друзья уже ждали возле Ириного дома. Леха гордо восседал на новеньком велосипеде и протирал тряпочкой ярко-синюю раму, и без того сиявшую чистотой. Вид у него был такой довольный, что я невольно улыбнулась.

– Ничего -, шепнула я и погладила руль своего "старичка". – Мы с тобой его сделаем!

– Мы тебя тут уже полчаса ждем! Уже успели Иркиному велику колеса подкачать! – ворчал Лешка.

– Кстати, да! договорились в десять, а уже половина одиннадцатого! – поддакнула Ира, укоризненно поглядев на меня. Я уже было хотела рассказать им о своем странном сне, но вдруг передумала. Поднимут на смех, а Пискля и вовсе вообразит о себе невесть что! "Мастер страшилок", "Король ужаса" – как он там себя называл? Не хватало еще, что бы у него появились основания для этих "титулов"…

– Да так… Проспала просто – я пожала плечами. – Могли бы и позвонить, разбудить!

– Так мы звонили – встрепенулся Леха. – У тебя мобильник отключен!

Блин! Как же я могла забыть зарядить телефон? Вот так всегда с этим Писклей. Все наперекосяк!

– Ладно, поехали!– пробурчала я, злясь на собственную забывчивость.

Мы покатили по дороге, аккуратно объезжая лужи, оставшиеся после ночного дождя. День выдался необыкновенно душным. Влажный воздух был густым, обволакивающим, и на тигровых лилиях, растущих возле домов, застыли капельки воды. Мы с Лешкой ехали впереди, а сзади, чуть отстав, пыхтела Ира.

Проехав наши двухэтажки, мы очутились на асфальтированной дороге, отделявшей поселок от Высоково. Коттеджи, особнячки и обыкновенные частные дома соседствовали друг с другом. Здесь вовсю кипела жизнь: суетились дачники с рассадой, сновали туда-сюда дети на маленьких самокатах. Каждый двор словно был съемочной площадкой рекламного ролика, с альпийскими горками и живыми изгородями. Домики сияли новенькой черепицей на крышах и чистыми оконными стеклами.

Мы остановились, чтобы перевести дух. Я с любопытством разглядывала окрестности, Ира жадно пила воду из бутылки, а Леха насупился, глядя вдаль.

– Куда дальше-то?– спросила я, щурясь на ярком солнце.

Лешка помолчал, а затем резко скомандовал: – За мной!

И так рванул с места, что нам пришлось как следует поднажать, чтобы догнать его. Он ехал к самой окраине поселка. Постепенно яркие новые домики остались позади. В этой части Высоково были старенькие, даже ветхие избушки. Некоторые дома и вовсе стояли брошенными, покосившимися. На одном из них я увидела почти стертую надпись: улица Песочная. Значит, мы на месте!

Странно, но улица была пуста. Ни огородников, ни прохожих, будто давно здесь никто не живет.

– Мда, мрачновато!– хмыкнула Ира, с опаской озираясь по сторонам. – Как-то здесь неуютно…

– И правда! я уже боюсь представить, как выглядит тот самый дом…– начала было я, но Леха дал знак молчать, приложив палец к губам.

– Тихо! за нами наблюдают!– прошептал Лешка и кивнул куда-то в сторону. Я присмотрелась и заметила в окне соседнего дома бабульку, следящую за нами из-за тюлевой занавески.

– Подумаешь, какая-то любопытная бабуська! Поехали уже! – яростно зашипела Ира. Мы оседлали велики. Отъезжая, я оглянулась. Бабка по-прежнему пялилась в окно, и даже надела очки, чтобы лучше разглядеть.

Мы тихо ехали по пустой улице. Дорога постепенно сузилась до маленькой тропинки, по обеим сторонам которой росли крапива и репей. Наконец, Лешка затормозил возле огромного, засохшего клена. Судя по раздвоенному, почерневшему стволу, в него когда-то ударила молния. В этом было что-то жуткое, особенно на фоне зелено-белых березок, растущих вокруг. Казалось, что исполинское дерево открывает вход в мрачную и темную реальность, притаившуюся рядом. И действительно: в нескольких метрах от сухого клена я увидела покосившийся деревянный забор, ограждавший внушительных размеров двор. По его периметру росли яблони и сливы. Полосатые шмели кружили над ароматными цветами шиповника, который без должного присмотра разросся по всему двору, словно колючие джунгли. В некоторых местах забор почти сгнил, и давно упал бы, если бы не сковывающие его ветви дикого винограда.

– Мы на месте – промолвил Лешка, оглядевшись. – Давно я тут не был…

– А дом где? – в недоумении спросила Ира. И правда: на первый взгляд, никаких построек во дворе не было.

– Он там, – махнул рукой Леха. – Просто за деревьями не видно. Дальше на великах мы не проедем. Придется пойти через огород.