Я – зависла. От ощущения, что что-то не так. Ну, с одной стороны, всё было очень точно и красиво. И не страшно, в целом. Примерно месячная зарплата – на пять лет. А с другой стороны, что-то было странно.

Я поймала мысль. Ткнула пальцем в холодильник и в сторону кровати, нарисовала знак вопроса.

Он отмаячил в ответ, что когда-нибудь – он ко мне на 7 дней. С моим холодильником. Ну, или можно ещё бумажку с расчётами из гостиницы. На «гостиница» – запнулся. И показывал сложно, через «дом, куда ходят спать за деньги».

Я подумала-подумала, маякнула «я тут 7 дней деньги вопрос».

И меня накрыло стыдом, что я – ошиблась. Я – отказываю в ответном приглашении. Заявляя, что человек мне нетерпим. То есть я – слабачка, которая не может его вынести семь дней в гостях. Ну или мне стыдно за свой дом. Который будет через пять лет.

Так что я торопливо выставила «похерить», и промаячила «ты ко мне на семь дней».

Он хмыкнул, подвинул по столу стольник. Я – коснулась. Подвинула обратно. Он – взял ручку, Написал на листке с расчётами «оплачено», подпись.

Протянул мне расписку и листок с расчётами. Вынул из кармана три рубля шестьдесят копеек, отдал мне и понёс стольник обратно в ящик.

А меня подёргивало, что что-то не так. С одной стороны, всё – ровно. А с другой, что-то не так.

Мне сейчас с себя тогдашней не очень смешно. Меньше, чем вам. Если вы представили ту картину.

Он – вернулся с ещё парой листиков. С парой копий договора.

И мне от чтения снова встряхнуло реальность. Это ныне норма. А тогда я читала, и не понимала, как так можно – с подпиской.

Уже догадались?

Ну да, это был он. Договор о взаимном неразглашении третьим лицам личной информации полученной фактом совместного проживания.

Со всеми завитушками типа «предотвращение публикации» и «к третьим лицам не относятся, но их следует предупредить о данном договоре…»

Особенно я затупила на разделе «наказания». Где стояло просто «…считается воровством личных данных и карается смертью».

За это интерьвью меня карать будут, если чё, вот на основании этого самого договора.

Тагдам у меня мелькнула мысль, что когатаны было мало. Вот мне ещё инструмент самоубийства.

Короче, я подписала. Он подписал. Сложил свой экземпляр в ящик. Достал из ящика пустую пластиковую папочку с гермозамком. Положил мне.

И пошёл к плите варить омлет по-королевски. То есть достал из духовки кастрюлю с замоченными хлопьями и поставил на плиту.

А потом сходил за моей сумкой с документами, про которую я как раз задумалась, где она.

В очередной раз прихлопнуло ужасом, что я – как на ладони. И – стыдом. В первую очередь – за занюх.

А он, как не замечая, повернулся от плиты и задумчиво спросил:

«Ты читать любишь?»

Вот тут мне в первый раз захотелось яростно наорать, что хватит надо мной издеваться, будто сам не знаешь, демон сраный.

Наружу вырвалось только чуть-чуть пыхтения и дрожи мышц. Ну и кивнула сильно резче, чем надо было.

Он сходил к столу, вернулся со стопкой распечаток, протянул снизу стопки два экземпляра договора. На сдельную работу пруфридером оплатой сдельно с актами сданных работ.

Оставил читать. Пошёл мешать кашу.

За спиной хлопнул холодильник, булькнуло молоко, потом постучал нож об доску. А я сидела и тупила, пытаясь понять – как это? Дают почитать книжку и платят за отзыв, особенно – за отметку в рукописи фраз и абзацев, которые не понравились, с описанием, почему. И приветствуется отлов ошибок, но их не должно быть после корректора.

Яйца хрустнули, взвыл миксер.

Я покосилась посмотреть, что это. Залипла, глядя как он пританцовывает у плиты. Мелькнула… очень быстрая составная мысль, что он – в таком же, как я. Только в чёрном, а не белом, которое – траурное, о чём он наверняка знает. И что вместе у плиты танцуя мы бы смотрелись…

Резко отвернулась, запихивая вглубь эмоции и мысли.

Подумала, и без жестов кинула ему в спину «извини». За то, что не сдержалась такое подумать. Он – сбросил с миксера лопатки в раковину. Убрал миксер в шкаф. И присел за стол. С лёгким удивлением, что – не подписано.

Я покосилась на толстую стопку распечаток, которая очень манила. И ткнула пальцем в «оплата по акту».

Он вздохнул, маякнул, что в стопке – десять книг. И надо определить, что печатать, а что – нет. И нужно двадцать пруфридеров собрать мнения. Желательно, обоснованные. То есть дочитать – целиком.

Потом шагнул к компьютеру, разбудил его. Нашёл файл.

Когда загрохотал принтер – я вздрогнула. Матричный, игольчатый принтер. Очень быстрый и шумный.

С замиранием смотрела, как из принтера выползает печатный лист.

Ну, я на тот момент читала про компьютеры. И читала про книгопечатанье. А про принтеры – нет. Так что это была грёбаная магия, что – с экрана на бумажку.

Он положил мне пару магических бумажек с инструкцией по расчёту работ пруфридеров. Изучила. Охренела. Напугалась, что это – разводка. Очень захотелось… в очередной раз, сбежать от демона, который – заманивает. Непонятно куда.

Ну, потому что на глазок плюс-накось лапоть получалось, что за эти десять книг я как раз тот стольник и получу. Если считать с коэффициентом сложности. На который он уже намекнул этим «печатать или нет».

И очень захотелось пообщаться с остальными девятнадцатью коллегами. Просто – очень. Убедиться, что они – есть.

Но потупила в понимании, что у меня неделя постельного режима. Пообещала себе, что пообщаюсь после и, если что, страшно отомщу. Подписала. Вопросительно положила руку на верхнюю распечатку.

Он сходил к рабочему столу. Принёс, дал мне ручку. Ныне – широко известный титановый кулон. А тогда я пялилась на это… сине-радужное, невесомое, с выкрутом стержня, на шейной цепочке с удобным карабином. С легкой инкрустацией золотом и мелкими изумрудиками для ухватистости.

Подумала. Решила, что – рабочее оборудование, и – можно. Одела цепочку. Взялась за книжку…

Мысль, что кефир провалился и надо что-то ещё, пришла одновременно с пиалой омлета. Ну, или каши с сыром, маслами, и полусырыми яйцами. Короче, рецепт вы все знаете.

А я с первой ложки – поняла, что готовить он умеет. То есть это – моя каша. Сваренная мне. То есть уже как бы часть меня, и организм уже хочет её переварить и восполнить нехватку себя.

Само собой, очень быстро захотелось добавки. Только не через два часа, как обычно. А через час. Это про то, как у меня разогнался обмен. С микрофлоры.

А я – читала и писала.

И мне было, блин, хорошо. Даже не настораживало, что я – почти отдыхаю. А мне за это – платят.

Про книжку ничего не скажу. Чтобы точно не узнали, какая. Пять в печать не пошли. Хотя я забраковала только три, а три поставила под вопрос. Но это так, в общем.

Он, как и я, сидел и работал. Читал-клацал. Выходил-приходил. Я – тоже выходила-приходила, машинально, не вываливаясь из книжки.

И я даже робко позволила себе чувство, что «мы – работаем». Не вместе, но в одной комнате. И чай пьём из одного чайника.

В общем, омлет – доелся. Вся кастрюлька. Шесть пиалок. Как бы, шесть суточных порций. И меня тянуло в сон, и мозг туманило. Но – книжка. И чувство, что мы – работаем.

Выбило, когда захотелось покакать. Ну… короче, детали – потом.

Но мне захотелось покакать и я начала мечтать, чтобы он вышел из квартиры. На всякий случай, если я буду орать. Нелогично, но детали – ниже.

Короче, работать было уже неудобно. Я меня уже подбешивало, что он – делает вид, что не слышит громкую мысль. Просьбу свалить.

Только минут через пять он встал, вышел. Вернулся с полотенцем и свежим бельём.

Маякнул, что не надо дольше 10 минут в ванной. Потом неувернно невнятно маякнул, что идёт купить еды и разного и – мне вопрос.

Изобразила, что думаю пару секунд. Маякнула, что не надо.