– И дальше что? – сердце замирает от жалости к этому сильному, но сломленному жизнью мужчине.

Ему всё ещё больно, я чувствую эту боль, знаю её, и сердце тянется к человеку, который точно сейчас меня понимает.

Дмитрий Иванович продолжает рассказ. Как сложно ему было с сыном, как тот из дома убегал, как искали его.

– А потом Илья на наркоту подсел, – с горечью добавляет врач. – Назло мне. Долго я боролся за него, и с ним, но… – разводит руками. – Не справился я в итоге. И это главное доказательство моей профнепригодности, – горестно замирает взглядом в пространстве Дмитрий Иванович.

А я не выдерживаю, обнимаю его. И он, наверное, не выдерживает тоже. Вижу скупые мужские слёзы на морщинистых щеках.

Его руки тепло, по-отечески обнимают меня в ответ, и мы замираем так. Делим на двоих нашу боль, наши потери, и становится немного, но легче.

– Вот так вот, Юль, – отстраняется от меня врач. – Я потерял всё и всех, кого любил. И теперь до конца жизни могу только казнить себя, искать варианты, где я допустил фатальную ошибку, и мог ли я что-то исправить. Но всё это пустое. А вот у вас с Даном ещё всё возможно.

– Я не уверена, – судорожно втягиваю воздух.

– Я уверен. Вижу. У нас развалилось всё, потому что любви настоящей не было. Никогда меня Нина не любила, а моей любви на двоих не хватило. У вас с Даном любовь жива. Это заметно. А значит, обиды можно победить, если есть за что бороться. А вам ведь есть?

– Есть. Доченьку нашу уже не вернуть, но Машенька жива, и я верю, что мы найдём её.

– Вот, теперь вижу, правильно ты мыслишь. Бог тебе послал эту Машеньку, а значит, всё будет у вас хорошо.

– Спасибо вам, – киваю благодарно.

– А теперь, поехали ко мне домой. Устал я, отдохнуть хочу. Правда, угостить мне тебя нечем.

– А я приготовлю ужин, – киваю я воодушевлённо. – Только в магазин нужно заехать.

– Ну что ж, буду благодарен.

В магазине мы выбираем продукты, Дмитрий Иванович несёт пакеты в машину, а я притормаживаю, увидев вдруг на витрине невероятно милую погремушку. Меня одолевает порыв, я решаю, что непременно должна её купить.

Расплачиваюсь за эту прелесть на кассе, вдруг слышу рядом знакомый насмешливый голос.

– И зачем она тебе?

Оборачиваюсь, застываю. С холодной, надменной улыбкой на меня смотрит Елена.

– Не твоё дело, – отвечаю резко.

Хочу уйти, но Елена тут же догоняет меня, ловит за рукав пальто.

– Я знаю, что ты ищешь. Точнее, кого.

– Что тебе нужно? – спрашиваю резко.

– Я всего лишь хочу тебе помочь.

Улыбка у неё такая натянутая и злая, что я не верю ни одному её слову.

– Обойдусь, дай пройти.

– То есть, тебе неинтересно, где девочка? Машенька, кажется? – выгибает бровь.

– Что? – замираю я. – Откуда ты знаешь? – сердце тут же подскакивает к горлу и начинает трепетать там раненой птицей.

– Я много чего знаю, – усмехается Елена. – А девочка у меня в машине.

– Что? Но как?

– У меня свои связи и каналы. Не веришь?

– Допустим. И что ты хочешь? – прищуриваюсь.

– Всё просто, я отдаю тебе ребёнка, а ты исчезаешь из нашей с Даном жизни. Как тебе обмен?

– Ты совсем больная? – смотрю на неё поражённо.

– Кто бы говорил, – фыркает. – Так что? Нужна тебе девочка? Она орёт уже час в машине. Достала, – кривится. – Могу дать послушать.

Поднимает телефон, откуда я слышу надрывный плач малютки. И всё. Я уже ничего не соображаю. Просто иду за Еленой, ничего не видя и не слыша.

Только краем глаза отмечаю, что выходим мы почему-то, через боковую дверь торгового центра, идём на парковку.

Елена открывает дверь автомобиля, я бросаюсь к детской люльке, там лежит ребёнок, прикрытый пледом. Я тяну руки к заветному свёртку, отдёргиваю одеяльце и застываю в ужасе!

На меня смотрят неживые, стеклянные глаза куклы.

В этот момент что-то втыкается мне в руку, я вскрикиваю, но уже через пару секунд реальность уплывает от меня, и я погружаюсь в темноту…

Глава 32.

Свет пробивается в глаза, с трудом моргаю. И такое тяжёлое чувство в груди. Что со мной?

Ах да, я же только что родила? Сейчас в палату войдёт Дан и скажет, что наша малютка не выжила?

Но как же так? Я ведь слышу её плач, вот прямо сейчас…

Резко распахиваю глаза, сажусь, осматриваюсь.

Нет, это не больница. Это какой-то холодный барак, и лежу я на старом грязном матрасе.

Боже! На меня каскадом обрушиваются воспоминания. Виски звенят болью, но плач я реально слышу! Прямо сейчас!

А потом и неприятный женский голос. Понимаю, это Елена.

– Поторопись, – шипит она кому-то. – Не пускает? Ну что ж, дай ему трубку.

Я дёргаю онемевшими руками, понимаю, что я связана. А плач доносится из телефона Елены. От него все волоски у меня становятся дыбом, ведь я почти наверняка знаю, кому он принадлежит.

А потом я слышу голос Дана.

Елена подходит ко мне и резко носком ботинка бьёт под ребро, я вскрикиваю от боли, всхлипываю. И тут же слышу голос Дана, он зовёт меня, угрожает Елене, но она только смеётся.

А потом телефон замолкает, а Елена останавливается передо мной.

– Где Машенька? – хриплю я.

– Скоро она будет здесь, – недобро усмехается. – Но я бы не слишком радовалась на твоём месте.

– Что ты хочешь? – смотрю на эту ненормальную снизу вверх.

– А это будет зависеть от некоторых факторов.

Елена смотрит на меня, как на грязь, прилипшую к обуви, садится передо мной на единственный старый стул.

– Так приятно видеть тебя такой, – с мстительной усмешкой выдаёт эта тварь. – Скоро вы все ответите за свои поступки.

– Какие поступки? – хмурюсь я.

– Ты во всём виновата, – шипит Елена с безумными глазами.

Боже, мне становится по-настоящему страшно, сейчас я вижу, что эта женщина реально не в себе.

– И в чём же моя вина?

– Если бы ты не появилась тогда, Дан был бы моим! Мы ведь были вместе, а потом он встретил тебя! Откуда ты только взялась!

Смотрю на неё поражённо. Она серьёзно сейчас?

– Ты в курсе, сколько лет прошло? – решаю напомнить этой больной. – Ты о чём вообще?

– Я в курсе, – сжимает челюсти упрямо. – Я всегда получаю то, что хочу. А ждать я умею…

– И что? Даже если у вас что-то там было, Дан все эти годы не вспоминал о тебе даже.

– Я бы не была так уверена на твоём месте. Дан любит меня. И полюбит ещё сильнее, как только ты сгинешь в никуда!

Понимаю, что кукушка у неё совсем поехала.

– Скоро здесь будет наша дочь, и ему придётся выбрать, с кем он останется.

– Какая дочь? Ты бредишь? – смотрю на неё ошалело.

– Такая дочь, – заявляет Елена с больной уверенностью. – Да, родила её ты, но это НАША с Даном дочь! А ты её потеряла. Как тебе, кстати, понравилось? – шипит она.

– Я не понимаю, – качаю я головой ошарашено.

– Не понимаешь? – зло растягивает губы. – Так он не сказал тебе ещё?

– Не сказал что? – хмурюсь, стараясь унять колотящее сердце, но оно уже предчувствует что-то такое…

И следующие слова этой ненормальной взрывают мою грудную клетку:

– Машеньку родила не Галина, а ты. Я сделала так, что детей подменили.

– А? – эти слова проходят через меня, как ток.

Я пытаюсь сказать что-то, закричать, но не могу. Воздуха не хватает, я открываю рот, как рыба без воды.

– К-как? – выдавливаю с огромным трудом.

А Елена начинает истерически смеяться.

– Вот так! – заливается хохотом она, а меня начинает трясти как в лихорадке.

Я прокручиваю все события, как на ускоренной перемотке, но в памяти яркими вспышками остаётся только личико моей малышки! МОЕЙ! Я ведь чувствовала! Знала!

Слёзы бегут ручьём, и остановить их я не могу. А Елена продолжает упиваться своим превосходством, добивая меня новыми фактами.

– Как тебе моя месть? Я её долго вынашивала, планировала, и вот, – театрально разводит руками. – Получилось гениально, как ты считаешь?

Зажмуриваюсь, молча крича от ужаса. Да, она реально ненормальная, но даже это не оправдывает того зверства, которое она устроила.