Нет, понятно, я о ней ничего не знаю, может, у неё родители при бабках или она вообще замужем.

Нахожу в интернете контакты участкового по этому району. Лишишин Роман Андреевич. Рассматриваю фотку. Лицо знакомое, значит, где-то пересекались. Звоню по указанному номеру. Отвечает почти сразу. Представляюсь, называю звание, отдел.

– Чем могу помочь, товарищ капитан? – тут же сечёт участковый.

Называю все данные, которые у меня есть на медсестру. Имя, адрес, место работы.

– Она у меня свидетелем проходит по делу, что-то есть на эту даму?

– Да нет, она по нашим сводкам не проходила, но адрес квартиры знакомый. Подождите, сейчас гляну.

Шуршит чем-то, видимо, данные сверяет.

– Да, точно, – отзывается Лишишин, – братец её проходил у нас по парочке дел. Мошенничество с недвижимостью в основном. Но каждый раз отмазывался, насколько я помню. И эта квартира тоже спорная. Деталей не помню, могу поднять.

– Да, было бы неплохо. Сможешь пока без официального запроса глянуть. А если что-то важное, бумажки потом оформим.

– Да без проблем, – соглашается тут же.

– А как братца-то зовут?

– Уманский Вячеслав Георгиевич.

– О как! – тут же прошибает меня.

– Что, знакомое имя?

– До боли, я бы сказал. И по ходу, с недвижимостью мутить он не перестал. Что-то на него ещё есть?

– Я подниму дело, посмотрю. Почту свою напишите, я скину.

– Окей.

А картинка-то всё интереснее и интереснее получается… Есть ли шанс, что этот утырок прячется у сестры? Проверить в любом случае стоит. А значит, в квартиру надо как-то попасть. Но лезть самому, плохая идея. Он меня знает и если что-то заподозрит, слиняет тут же.

Прикидываю разные варианты, но тут меня отвлекает входящий звонок.

Иваныч. Сердце вздрагивает беспокойством, и как только отвечаю на вызов, сразу понимаю, что не зря.

– Дан, ты бы подъехал, – напряжённым голосом выдаёт Иваныч.

А на заднем фоне я слышу отчётливые рыдания Юльки.

– Что случилось? – спрашиваю, а сам уже руль выворачиваю в сторону больницы.

– Тут Галя ваша заговорила, ну и Юлю расстроила очень. Что-то про ребёнка сказала такое, что жену твою я никак успокоить не могу.

– Чёрт! А на хрена ты её опять к этой ненормальной пустил?

– Ну, мы все безопасно сделали, да и Галя эта сама изъявила желание поговорить и вела себя совсем неагрессивно. Но… приезжай, короче.

– Да еду я уже!

Давлю на педаль газа, а самого трясти начинает. Что эта конченная недомамаша могла сказать? И что если с малышкой действительно что-то случилось?

Глаза застилает красная пелена от мысли, что это может быть наша с Юлькой дочь. От страха кровь в жилах холодеет. Чёрт, как же страшно это всё. И есть ощущение, что спрут запутывает меня всё сильнее, и чем больше я пытаюсь выпутаться, тем сильнее вязну в этой трясине. Чувствую, сам не выгребу. Надо помощи просить. И есть у меня мысли, к кому можно обратиться, но для этого мне нужны какие-то весомые доказательства.

А ещё, мне нужно успокоить Юльку, иначе я не смогу думать о деле, если постоянно буду за неё переживать.

Нарушая правила, несусь в больницу. Резко торможу у больничного крыльца, бегу в кабинет к Иванычу.

Открываю дверь, замираю от увиденной картины. Юлька рыдает на груди у пожилого доктора.

– Юль, – подхожу ближе, – что случилось?

Вытаскиваю её из хватки Иваныча, Юлька всхлипывает и не может толком сказать.

– Ма-ма-машенька, о-она её про-да-ла-а-а, – начинает ещё чаще всхлипывать Юлька.

– Как? Кому? – встряхиваю жену.

Но она только мотает головой, из чего я делаю вывод, что больше она ничего не знает.

– Ключи мне от палаты этой курвы дай, – протягиваю руку к Иванычу.

– Дан, ты успокойся сначала, – смотрит настороженно доктор на моё перекошенное от ярости лицо.

– Иваныч, не беси меня! Быстро! – реву я.

– На! – отдаёт ключи. – Только без рук! Мне трупы в больнице не нужны!

– Не переживай! Такое дерьмо так просто не убить.

Усаживаю Юльку на диван, успокоить мне её пока нечем, поэтому просто целую её пару раз и ухожу.

Открываю палату Галины, захожу внутрь. Эта падаль сидит в углу, дрожит, корчится от ломки. И мне её совершенно не жаль.

– Ну что? Как ощущения? – встаю напротив неё.

– Чего тебе надо, мент? – смотрит исподлобья. – Я твоей жене всё сказала.

– Для начала повтори, что ты там ей наплела?

– Девчонку у меня забрали. Всё. Больше ничего не знаю.

– Кто? Когда? Зачем?

– В тот же вечер, когда жена твоя ко мне приходила с хахалем своим.

– Так, рот про хахаля закрыла!

– Что, не нравится, – усмехается мерзко.

– Ты мне по делу говори!

– Не знаю я, кто забрал. Я их не видела. Мы договорились, что они оставляют мне деньги в оговорённом месте, я их забираю, и там же оставляю ребёнка в люльке. Всё!

– Сдаётся мне, что ты врёшь, Галя.

– Нет! Зачем оно мне?

– А давай-ка мы с тобой поговорим по-другому.

Выхожу, прошу у Иваныча “предмет торга”. И пока он готовит волшебный коктейль, бросаю взгляд на жену. Она уже не рыдает, но смотрит на меня такими глазами, что мне самому взвыть хочется. Столько там боли, отчаяния.

– Юль, – присаживаюсь перед ней. – Успокойся, ещё не всё потеряно. Девочка жива, а это главное. Мы найдём её, я тебе обещаю.

Ухожу назад в палату. Держу перед Галей шприц. Глаза её тут же загораются.

– Смотри, что у меня есть, – показываю ей. – Это то, от чего твои страдания сразу прекратятся. Станет легко и хорошо. И если ты сейчас скажешь мне что-то такое, что поможет мне быстро найти ребёнка, я тебя вообще отпущу.

– Ты врёшь! – смотрит на меня волком, а сама кулаки сжимает так, что кажется, кости сейчас затрещат.

Ломает её жёстко.

– А на кой ты мне тут сдалась? Мне какая разница, где ты подохнешь, здесь или там, на улице. Но решать тебе.

– Не знаю я ничего! – психует Галя.

– Хорошо, давай по порядку. Сколько тебе вообще денег предложили?

– Триста, – шмыгает она носом.

– А почему ты Юльке про два ляма втирала.

– Так мне сказали.

– Что тебе сказали?

– Сказали, придёт баба ненормальная, будет ребёнка просить забрать, озвучить ей такую сумму.

– Кто сказал?

– Не знаю. Мне по телефону звонили. Голос женский.

– Голос сможешь узнать?

Пожимает плечами. Я достаю телефон, открываю нашу с Еленой переписку. Запускаю голосовое от неё. Там она задаёт вопросы по текущему делу, даёт распоряжения.

– Ну что? – смотрю на Галю внимательно.

– Это она, – кивает Галя.

– Уверена?

– Абсолютно. Такой командный тон хрен перепутаешь.

– Мне нужно что-то более весомое. Думай.

– Не знаю я. Малая разболелась в последний день. Постоянно орала, ничего не ела. Возможно, они в больницу обратятся. Всё! Больше не знаю ничего. Я специально лишних вопросов не задавала. Оно мне надо?

– Ты сказала – они. Почему?

– Из опеки тётка тоже в курсе. По-любому.

– Имя.

– Светлана. Отчество и фамилию не помню. А теперь дай, что обещал, и отвали от меня.

– Я отвалю. А ты понимаешь, что за ребёнка с тебя спросят, дура ты безмозглая! Менты придут к тебе, и что ты скажешь?

– Эта тётка обещала, что не придёт никто, – смотрит обречённо эта дурёха. – Да и если так, выбора у меня не было! Мне бабки нужны были, иначе Кольку бы грохнули за долги, – начинает всхлипывать.

– А ты его так любишь? – что-то шевелится в душе, похожее на жалость.

– Да. И он меня. А больше никто и никогда меня не любил.

Вспоминаю слова жены, что эта Галя просто недолюбленный, озлобленный ребёнок. Не знаю, возможно, так и есть.

– Держи, – отдаю ей шприц.

Она хватает его дрожащими руками, тут же всаживает в руку. Прикрывает глаза.

– Но отпустить тебя не смогу. Дам тебе шанс, идиотке.

Но Галя уже не реагирует. Она в своей нирване, ждёт приход.

Иду к жене.

Что ж. Всё указывает на Елену, а значит, эта война не будет лёгкой!