– Спасибо! – крикнул Алексеев, убегая к дверям ресторана.

– Проходи, – сказал ему швейцар, неохотно открывая дверь, – но только чтобы одна нога здесь, а другая…

– …там, – сказал Алексеев, сделал два энергичных шага, окинул взглядом дымный зал и.

– Гражданин, с портфелем входить запрещается, – сказал подошедший метрдотель.

– Но мне на одну минуту, только посмотреть, я договаривался, я должен встретиться.

– Это не мое дело, – сказал метрдотель. – Сдайте портфель в гардероб.

– Но он у меня поломан! Он не закрывается! – И Алексеев продемонстрировал метрдотелю, как не закрывается его портфель.

– Ничего, целее будет, – сказал метрдотель и подтолкнул его к двери.

При виде Алексеева швейцар отвернулся.

Алексеев еще раз взглянул на ближайшие столики и оказался за дверью.

На подгибающихся ногах он подошел к гардеробу и протянул портфель.

– Нет, нет, – замотал головой гардеробщик. – Это вы должны оставить в номере.

– В каком номере? – обреченно спросил Алексеев.

– В своем номере.

– Да нет у меня номера! – закричал Алексеев.

– Как это нет? – удивился гардеробщик. – А где же вы остановились?

– У родственников!! – закричал Алексеев. – Понимаете?! У родственников! А у вас я не останавливался! Не останавливался!

– Так что же вы, – продолжал гардеробщик игриво, – с улицы пришли?

– С улицы!

– Так что же вы, – не унимался гардеробщик, – в двадцатиградусный мороз в костюмчике ходите?

– Не хожу! Не хожу я в костюмчике! – кричал Алексеев. – Вот мой номерок! Я вам пальто сдавал! И шапку! Кроличью!

– Ну-ка… – сказал гардеробщик, забирая у Алексеева номерок. – Ты смотри-ка, и правда. Ну ничего, ничего, гражданин, сейчас разберемся.

И он скрылся с номерком среди вешалок.

Алексеев стоял, прислонившись к стене, и смотрел на люстру под потолком вестибюля. Люстра светилась радужными пятнами и расплывалась в глазах.

Вернулся гардеробщик.

– Пожалуйста, – сказал он, распахивая пальто перед Алексеевым.

Алексеев сунул руки в рукава и надел пальто.

– Шапку не забудьте, – сказал гардеробщик. – Кроличью.

– Что? Шапку? Какую шапку?! – закричал Алексеев, сбрасывая пальто. – Заберите его назад! Не нужно оно мне! И шапка не нужна! Кроличья!..

– Разве это не ваше? – спросил гардеробщик, подхватывая пальто.

– Мое! Но я вам портфель хотел сдать! Портфель!

– А-а, так ты уходишь, – раздался свирепый голос за спиной Алексеева. – А как же мой галстук?

Алексеев обернулся. Перед ним, широко расставив ноги, стоял мужчина без галстука.

– Не ухожу я, – закричал в бешенстве Алексеев. – Я портфель сдаю!

– Вижу я, как ты портфель сдаешь, – сказал мужчина без галстука. – Отдай галстук!

– Не отдам!

– Отдай галстук!!

– Да перестаньте вы, – сказала подошедшая к ним декольтированная дама. – Давайте лучше пойдем в ресторан и потанцуем.

– Давайте, – сказал Алексеев, бросая портфель гардеробщику, – потанцуем.

Швейцар услужливо распахнул дверь перед декольтированной дамой, хмыкнул, увидев Алексеева, и встал стеной перед мужчиной без галстука.

– Без галстука не пускаем, – объявил он и захлопнул перед ним дверь.

Алексеев оглянулся. Бледное лицо мужчины без галстука, приплюснутое к стеклу, было тоскливо и безнадежно.

В ресторане стоял дух всех времен и народов.

Тяжелые портьеры скрывали стандартные окна. Над столами с табличками «НЕ ОБСЛУЖИВАЕТСЯ» зависали фикусы. Над остальными – официанты. Современные панно на одной стене мужественно выдерживали безумный взгляд чучела бурого медведя – у другой. Деревянная Прибалтика соседствовала с медной Азией.

Алексеев отчаянно вертел головой.

Ресторан шумел в неярком свете люминесцентных ламп, смеялся, звенел посудой, просил сдачи и шашлыков. На эстраде лениво переговаривался оркестр. Солистка зевала.

Декольтированная дама взяла Алексеева под руку и подвела к столу, на котором в художественном беспорядке были расставлены остатки прерванного пиршества.

– Выпей, – сказала она, – и успокойся. А то ты похож на этого… – и она указала на чучело.

Алексеев нервно рассмеялся и снова оглядел зал. Шефа было не видно. Тогда он отыскал на столе чистый фужер, налил коньяку и выпил одним глотком. Стало спокойнее. Он закусил лимоном и принялся методично осматривать присутствующих.

– А как тебя зовут? – спросила у него декольтированная дама.

– Николай.

– А полностью, вместе с отчеством?

– Николай Потапович.

Она весело засмеялась.

– Какое смешное у тебя отчество.

– А вас как зовут? – спросил Алексеев.

– Элеонора, – продолжая смеяться, сказала она.

– А полностью?

Элеонора перестала смеяться.

– Это неважно. Для тебя я просто Элеонора. А теперь идем танцевать.

– Зачем?

– Как зачем? Если музыка играет, значит, надо танцевать. Разве не так?

Алексеев со вздохом поднялся и повел Элеонору танцевать. Певица томно пела о неразделенной любви.

Алексеев медленно вел Элеонору среди танцующих, высматривая между фикусами шефа.

– Ты кого-то ищешь? – спросила Элеонора, положив голову ему на грудь.

– Да, – сказал Алексеев, изо всех сил вытягивая шею, чтобы лучше видеть.

– Женщину? – спросила Элеонора.

– Нет, – твердо сказал Алексеев и почувствовал себя одинокой собакой. Шефа в зале не было.

– Неужели разминулись… – прошептал он.

– Что? – не поняла Элеонора. – Что ты говоришь?

– Я говорю, что зря я сюда пришел, – сказал Алексеев.

– Ах, даже так. Какое совпадение, я ведь тоже зря сюда пришла. Просто я давно ему обещала, – она кивнула в сторону выхода. – И сегодня пришлось.

– А кто он вам? – равнодушно спросил Алексеев.

– Никто. Почти никто. Просто пытается ухаживать.

Певица вышла на верхнюю ноту и сорвалась. Оркестр заключительно грохнул всеми инструментами и торжественно замолк.

Алексеев склонил голову, декольтированная Элеонора присела в реверансе. На лице Алексеева появилось сожаление.

Они вернулись к столику. Элеонора села. Алексеев остался стоять.

– Что ты стоишь? Садись, – сказала она.

– Прости, – сказал Алексеев. – Мне надо идти.

– Мы пойдем вместе, – сказала Элеонора. – Ты не против?

– Нет, – сказал Алексеев.

– Официант! – крикнула Элеонора.

Подошел официант. Средних лет, конопатый. С блокнотом в руке.

– Рассчитайте, – сказала Элеонора.

– Двадцать два рубля семьдесят две копейки, – сказал официант и положил счет перед Алексеевым.

– ??? – сказал Алексеев, опускаясь на стул.

– Что случилось? – спросила Элеонора.

– У меня только пять рублей, – прошептал Алексеев, стыдливо шаря по карманам.

Наступила пауза, как штиль перед бурей.

– Мы передумали, – с наигранной легкостью сказала Элеонора официанту. – Принесите нам кофе.

– Зачем же еще кофе?.. – укоризненно прошептал Алексеев. Элеонора ничего не ответила.

Официант ушел. Алексеев видел, как по пути он что-то сказал метрдотелю. Метрдотель скользнул по ним взглядом и встал около выхода.

– С пятью рублями в ресторан не ходят, – задумчиво сказала Элеонора.

– Но я совершенно случайно попал в ресторан, – оправдывался Алексеев, – я и не собирался сюда идти…

– А куда же ты собирался?

– В гостиницу, куда же еще…

– А зачем пальто в гардероб сдавал? В гостиницу мог бы и так пройти. А зачем галстук выпрашивал?

– Чтобы в ресторан попасть… – сказал Алексеев, и тут его осенило. – Послушай, а тот, что раньше был с тобой… у него деньги есть?

– Есть, – сказала Элеонора, оживая. – У него всё есть. Правильно. Надо у него взять.

– Да, – сказал Алексеев. – Это он все выпил и съел. – И Алексеев брезгливо отодвинул от себя тарелку с костями цыпленка табака.

– Подожди меня, – сказала Элеонора. – Я схожу к нему за деньгами.

– Жду, – неуверенно сказал Алексеев, провожая ее взглядом.