– Вроде нет, – сообщил он, – и птицы высоко летают.

– Это хорошо, – сказал Коля, – если высоко. Тогда, может, и не будет.

– Куда же ты уезжаешь? – подозрительно спросила Валя.

– Далеко, – сказал Коля. – Далеко уезжаю. Буду вам только письма писать. Раз в месяц. – Он поудобнее уселся на стуле и закинул ногу на ногу.

– А куда далеко? – осторожно спросил Федя.

– Туда, – определил Коля и махнул рукой в сторону холодильника. – На Дальний Восток.

Федя присвистнул.

– Ну-ну…

– Так-то, – сказал Коля.

– А с какой стати, – не отставала Валя, – на Дальний Восток?

– С такой. Друг зовет.

– Какой еще друг?.. – удивился Федя. – У тебя их отродясь не водилось. Ну кроме меня, конечно.

– А вот и водились, – сказал Коля. – Мы в школе вместе учились. Я на задней парте, а он на передней. Как сейчас помню. Рыжий такой, толстый. Всё очки ронял. Я ему еще как-то в третьем классе в ухо заехал. Теперь он большим человеком стал. На руководящей должности.

– Что-то раньше я этого не слышал, – усомнился Федя.

– А я сам не слышал, – сказал Коля, – пока он мне письмо не прислал. А как прислал, так я сразу и решил: еду. Чего мне здесь сидеть без толку, а там хоть работа стоящая.

– А делать там чего будешь? – не унималась Валя.

– Да так, – сказал Коля, – по снабжению предлагают.

– Ты что, серьезно? – не выдержал Федя.

– Серьезно, – Коля даже обиделся, – как же еще. Да я, можно сказать, потому и пришел, чтобы вам об этом сообщить.

– Значит, уезжаешь… – погрустнела Валя. – Так вот берешь и уезжаешь.

– Беру и уезжаю, – подтвердил Коля.

– Ну ты даешь!.. – восхитился Федя. – Ну и дела!.. Я тебя поздравляю. Я тебя поздравляю.

Он встал и с чувством пожал Коле руку. Коля смущенно кивал и прятал глаза. Федю раздувало от восторга.

– А у нас, кажется, где-то пиво завалялось. Валь, а Валь, посмотри в холодильнике, пиво у нас не завалялось?.. – Он обвел Колю сияющим взглядом и прищелкнул языком: – Ну ловкач. Такое дело отметить надо.

– Завалялось, – сказала Валя.

– Да ни к чему это, – неуверенно отказывался Коля.

– Рыбки достать? – спросила Валя.

– Доставай! – разошелся Федя. – К пиву оно в самый раз будет.

Валя поставила на стол пару бутылок пива и открытую банку балыка.

– За отъезд, – сказал Федя.

– За отъезд, – сказал Коля.

– За отъезд, – сказала Валя. – А когда едешь?

– Скоро.

– Скоро… – разочаровалась Валя. – Так это когда будет, твое скоро?

– Когда?.. – растерянно переспросил Коля. Он не чувствовал разницы. – А что?

– Как что? Может, ты целую неделю будешь всем голову морочить, а потом никуда не уедешь. Вот я потому и спрашиваю: когда едешь?

– Что ты к нему пристала? – вмешался Федя. – Он же сказал: уезжает. Значит, не сегодня-завтра и уедет. Всё путем. Правда, Коль?

– Правда.

– И какая разница, когда именно, – продолжал Федя. – Что сейчас, что завтра. Не во времени дело, а в пространстве.

– Ну… завтра… – сказала Валя. – До завтра еще дожить надо.

– Да не завтра. Не завтра. Сегодня я уезжаю, – Коля это сказал и сам себе удивился.

– Ну ты даешь! – обрадовался Федя и обратился к Вале: – Слыхала? Поняла? – Он влюбленно посмотрел на Колю. – Сегодня! Вот так дела! Бери рыбу, закусывай. По блату достали, не как-нибудь. Хотя. – Он огорченно почесал в затылке. – Тебе теперь, наверно, все равно, рыбы там до черта должно быть. Еще надоест.

– Конечно, – сказал Коля, грустно глядя на балык. – Спасибо. Там поем.

– Слушай, а платить сколько будут? – спросила Валя.

– Много, – сказал Коля. – Точно не знаю, но много.

Он обвел взглядом притихших хозяев, поставил стакан, вытер рукой губы и встал.

– Еще раз спасибо, – сказал он, – но мне идти надо.

– Да ты посиди, куда торопишься, посиди, расскажи толком.

– Нет, – сказал Коля. – Идти надо. Дел много.

– Ну конечно, – согласилась Валя, – собираться, складываться, а то не успеешь.

– Да, – сказал Коля, – собираться, складываться. Засиделся я с вами. – Он посмотрел на часы и нахмурился. – Пора.

– Ну смотри, – сказал Федя, – дело твое. Если надо, значит, надо. Может, тебе помочь чего, а то я могу… Ты ведь знаешь, я всегда, если что.

– Не надо, я сам.

– Коля, – вспомнила Валя, – а Наташа тоже едет?

– Наташа?.. – Коля растерялся. – Нет, не едет.

– Значит, – сказала Валя, – от ворот поворот.

– Да нет, – сказал Коля, – с какой стати?

– Ну как же, ты уезжаешь, она остается, значит, всё, разошлись, как в море корабли?

– Ну, в общем-то… – Коля замешкался, – получается, конечно, что так, но на самом деле.

– Послушай, – догадалась Валя, – а ты ей вообще говорил, что уезжаешь?

Коля закашлялся.

– Нет, не говорил, – поняла Валя.

– Ну ты даешь!.. – сказал Федя. – Раз, два и готово. И с концами в воду! – Он продемонстрировал спуск концов в воду и торопливо вышел из кухни.

– Значит, она даже не знает, – задумчиво сказала Валя. – А как же теперь будет?

Коля помрачнел.

– Что будет?

– Как ты ей скажешь об этом? Как ты ей в глаза смотреть будешь?

– Как, как. Очень просто. Возьму и скажу. И в глаза буду смотреть. Она мне еще не такое говорила и тоже в глаза смотрела. Так что обойдется.

Валя промолчала: видно, понимала. Коля нервно прикурил от окурка новую сигарету. На ходу надевая пиджак, вернулся Федя.

– Ты-то куда?! – взъелась на него Валя.

– Мне за сигаретами надо, и вообще, что я дома сидеть обязан. – Он слил в стакан остатки пива и жадно выпил.

Валя поджала губы и промолчала.

– Значит, – сказал Коля, – в таком случае, до свидания.

– До свидания, – сказала Валя, – может, теперь и не увидимся больше, дай-ка я тебя поцелую на прощание…

– Да он вечером уезжает, – вмешался Федя, – еще успеешь двадцать раз попрощаться.

Валя расцеловала Колю в обе щеки и прослезилась.

– Ну не надо, не надо, – сказал Коля жалобно, – чего там.

Они вышли во двор, как уже давно не выходили, рядом, вместе, довольные друг другом. Федя придержал дверь, пропуская Колю, и гордо огляделся по сторонам.

Орали дети, полоскалось белье на ветру, в беседке скучало молодое поколение допризывного возраста.

– Ты кому-нибудь говорил? – спросил Федя.

– Нет, – покачал головой Коля. – Вы первые.

Федя удовлетворенно кивнул.

– Понял. Я в тебе никогда не сомневался. Ты настоящий друг.

– Спасибо, – сказал Коля.

– Не за что. Лучше пошли.

– Куда?

– К тебе, – сказал Федя. – Будем собираться.

Он деловито взял Колю под руку и потащил через двор к противоположному дому.

– Коля!

Коля растерянно оглянулся. Из открытого окна третьего этажа махала рукой Валя. Для простого, будничного воскресенья это было более чем необычно. В ответ Коля слабо махнул рукой и смутился. Он уже чувствовал, как внимание двора неотвратимо сосредотачивается на нем.

– А тебе уезжать не жалко? – покосившись на Валю, спросил Федя. – Все-таки столько лет здесь жил. Прижился, можно сказать, и вот на тебе, адью, съехал. А?

Коля опустошенно посмотрел на Федю, потом на вереницу развешенных пододеяльников, на беседку, на галдящих в песочнице детей и неопределенно пожал плечами:

– Не знаю. Как-то сразу не разберешься.

– Это просто ты еще не понял, не прочувствовал, – изрек Федя. – А когда поймешь, прочувствуешь. – Он задумался на мгновение, потом решительно сплюнул. – Хотя, конечно, Дальний Восток, с другой стороны – новая жизнь и все такое… Ты уже, наверно, весь там, в делах, в заботах. Везет же тебе. Я даже завидую. Веришь? Никогда тебе не завидовал, а теперь завидую. Ну и дела.

Они неумолимо приближались к подъезду, рядом с которым грелись на лавочке старухи и сидела Татьяна Иванна, мать Натальи. Сидела прямо и неподвижно, словно в фотоателье, когда фотографируют на паспорт.

– Ну чего? Испугался? – Федя дернул за рукав остановившегося Колю и потащил его дальше, упрямо и прямо к подъезду. – Ничего, пусть знают наших, пошли, со мной не пропадешь.