Дверь подъезда распахнулась, и Алексей Петрович торопливо направился к машине, пытаясь на ходу запихнуть в портфель что-то белое.

Семен хмыкнул.

Алексей Петрович подходил все медленнее и медленнее, изо всех сил стараясь закрыть портфель. Но белое свадебное платье пополам с фатой настойчиво вылезало из него.

– А это тебе зачем? – беззлобно спросил Семен, намереваясь пощупать материал.

Алексей Петрович отпрянул и спрятал портфель за спину.

– Она увидит, она поймет, – убежденно сказал он.

Автобус «Турист» огибал городской стадион. Публика в салоне дремала после плотного завтрака. Только на одном из передних сидений шел негромкий разговор. Двужильный гид развлекал наиболее бойкий сарафан в крупный горошек.

– Мужчина и женщина, – угрюмо говорил он, – дополняют друг друга во всех отношениях. Их гармоническое содружество имеет глубочайшие корни в самых истоках природных закономерностей. Тезис, антитезис, синтез – так определяет философская наука их взаимоотношения, и мы не можем не считаться с этим обстоятельством. Тезис и антитезис противоречивы, это всем известно, но в синтезе, – он кинул взгляд на щедрые россыпи крупного горошка, – в синтезе, на этой высшей ступени развития, все противоречия успешно разрешаются.

Сарафан кокетливо вздохнул:

– Все вы мужчины одинаковы…

– Нет, вы ошибаетесь, это закон природы для всех одинаков, а мужчины все разные…

Автобус остановился у светофора.

– Вот посмотрите, – сказал гид, – посмотрите на меня.

Сарафан в крупный горошек посмотрел, чуть смущаясь от такого категорического желания.

– А теперь посмотрите вон на того человека в машине, – сказал гид и добавил с невыносимой скорбью. – Разве мы одинаковы?

В остановившейся рядом машине виднелся жертвенный профиль Алексея Петровича. Он смотрел вперед отрешенными, героическими глазами и нервно гладил портфель с торчащим подолом белого платья.

– Ох, – сказал сарафан. – А мы его сегодня уже видели! Утром, когда все на работу шли! У него еще шнурок развязался!

Гид посмотрел на нее тоскливо и безнадежно.

– Как бы у него пупок не развязался, – сказал он.

Машина с визгом ушла вперед.

– Что-то мне есть хочется, – робко сказал Алексей Петрович. – А тебе не хочется?

– Мне всегда хочется. Только мы не на пикник едем.

– Да, да, конечно, – спохватился Алексей Петрович и решительно уставился на дорогу. – Сначала надо найти Лизу.

– Она от нас не уйдет. Догоним. Главное, взять ее с поличным, прямо на дороге, с вещичками. Тепленькую, пока рыльце в пушку… Тогда мы с ней поговорим.

– Что значит, тепленькую?.. – ужаснулся Алексей Петрович. – Что значит, рыльце в пушку?.. Как ты можешь говорить такое про Лизу?

– Ну, знаешь, она тебя обчистила, твоя Лиза?! Обчистила! Смоталась? Смоталась! Так какого черта ты теперь пустое место блюдешь?! Или я теперь на нее молиться должен?

– Но она же здесь ни при чем! Она не виновата! Ее втянули, заставили или еще чего-нибудь, я не знаю, но она не виновата! Не виновата она!

– Совсем? – Семен саркастически усмехнулся.

– Совсем! – Алексей Петрович насупился, помолчал и сказал: – Ну, может быть, чуть-чуть…

– Совсем чуть-чуть?

– Ну если даже и виновата, не смей так о ней говорить! Не смей!

– Могу вообще не говорить, – сказал Семен, – пожалуйста… Но тогда я и делать ничего не буду. – Он остановил машину и обиженно отвернулся.

Некоторое время они оба молчали, но затем Алексей Петрович стал проявлять беспокойство. Сначала он просто поглядывал на Семена, потом не выдержал и убитым голосом позвал:

– Семен… А Семен…

Семен неторопливо повернулся.

– Семен, – сказал Алексей Петрович, – ты говори что хочешь, только поедем…

Машина рывком тронулась и снова понеслась по дороге.

Текли реки, росли деревья, пекло солнце, а Семен все гнал и гнал машину на предельно высокой скорости к новым горизонтам. Алексей Петрович уже снял пиджак и теперь сидел в расстегнутой белой рубашке и, подставляя голову ветру, рисовал что-то на мятом листе бумаги. Наконец он со вздохом облегчения откинулся на спинку сиденья и сказал:

– Готово. По-моему, похоже… Только нос не очень…

Семен оторвал от руля руку, взял рисунок, мельком посмотрел, скривился и сунул в карман.

– Что, плохо? – обиделся Алексей Петрович.

– Откуда я знаю, – сказал Семен. – Я же ее не видел. И вообще, хватит… Лиза, Лиза… Мне твоя Лиза поперек горла уже…

Алексей Петрович нахмурился, но стерпел.

Солнце давно перевалило через зенит, а дорога все тянулась через лес, высокий, густой и беспросветный. Встречных машин не было, лес давно стал для Алексея Петровича однообразным, и он вдруг поймал себя на том, что сидит и жадно грызет палец.

Он с жалостью посмотрел на него, нервно сглотнул и тут вспомнил:

– Слушай, бутерброд хочешь?

Семен кивнул.

Алексей Петрович радостно засуетился, раскрыл портфель, аккуратно выложил свадебное платье и достал завернутые в газету бутерброды. Один он взял себе, другой отдал Семену.

– Вкусно? – спросил он через некоторое время.

Семен кивнул, роняя крошки.

– Это Лиза делала, – сказал Алексей Петрович и мечтательно улыбнулся.

Семен подавился и оглушительно закашлялся.

Машина лишилась управления и, свернув с дороги, нырнула в лес. Кашель, ругань, треск веток, глухой удар – и мотор заглох.

Сначала стояла тишина. Потом Семен закашлял снова.

Алексей Петрович медленно поднял голову и огляделся. Кругом был лес. Семен продолжал натуженно кашлять. Алексей Петрович подумал и похлопал его по спине.

– Сильнее, – прохрипел Семен.

Алексей Петрович ударил.

Семен кашлянул последний раз и выплюнул бутерброд в окно.

– Фу-у-у… – тяжело сказал он. Открыл глаза, закрыл и открыл снова.

Слева был лес, справа был лес и впереди был лес.

– Мы в лесу, – сказал Алексей Петрович.

– Это я и без тебя знаю, – Семен повернулся и посмотрел назад. Дорога была почти рядом.

Он завел мотор и дал задний ход. Машина чуть сдвинулась и, тут же наткнувшись на что-то, забуксовала.

– Вот черт, – сказал Семен и попробовал еще раз.

Результат был тот же. Он попробовал открыть дверцу, но не смог, потому что стоявшее рядом дерево стояло очень близко. То же самое попытался сделать Алексей Петрович, но с его стороны деревья росли в такой же безвыходной близости.

– Срубить бы их к черту! – сказал Семен. – Чтоб одни пни остались!

Он обернулся назад. С одной стороны располагался корявый дуб, а с другой было чистое, светлое пространство, свободное от преград и препятствий. Семен оценивающим взглядом окинул Алексея Петровича.

– На заднее сиденье пробраться сможешь?

Алексей Петрович прикинул.

– Смогу.

– Тогда давай, действуй…

Алексей Петрович нелегко вздохнул и полез.

Сначала он перелез наполовину, потом на две трети, потом на три четверти, потом от него остались только задранные ноги.

– А как дальше? – глухо спросил он откуда-то снизу.

– Как, как, – разозлился Семен. – Переворачивайся!

Алексей Петрович стал переворачиваться, и Семен тут же пожалел об этом.

– Осторожно! Ты! – Но Алексей Петрович уже прошелся по нему ногами и перевернулся на ящик.

Потирая лицо, Семен только горько махнул рукой:

– Ладно, вылезай…

Алексей Петрович толкнул дверцу, но та не открылась. Он с усердием толкнул еще раз и, недоумевая, посмотрел на Семена. Семен ошалело покачал головой и ничего не сказал. Тогда Алексей Петрович опустил стекло и выглянул. Потом сел и снова посмотрел на Семена.

– Что? – тоскливо спросил тот.

– Пень, – сказал Алексей Петрович и развел руками.

– Смотри-ка! – воскликнул Семен, глядя в заднее стекло. – Мебель!

По дороге ехал грузовик. Брезент разлетался от встречного ветра, открывая кузов.

– Твоя мебель?