В салоне захихикали. Папаша закрыл рот и виновато пожал плечами. Гид широко зевнул и потер натруженные бессонные глаза. Чувствовалось, что ему это изрядно надоело. Салон был завален тюками, свертками и пурпурными связками ватных одеял. Меж них шевелились женщины в ситцах и редкие мужчины в мятых рубашках.

Автобус неторопливо выехал на центральную магистраль города. Здесь с ним недолго соперничал человек в синем спортивном костюме. Он упорно бежал по кромке тротуара рядом с автобусом, но не выдержал и отстал, сердито глядя ему вслед.

– Всё. Точка, – сказал гид. – Больше достопримечательностей в этом городе нету.

Он по инерции подмигнул одному из ситцевых платьев и плюхнулся на сиденье рядом с водителем. Но автобус не прибавил скорость, а наоборот, затормозил. Перед ним, тяжело сотрясая мостовую, двигался прицеп с поникшим трактором.

Гид горько вздохнул и снова повернулся к салону.

– Товарищи туристы! В связи с вынужденной медлительностью нашего движения прошу не засыпать и не клевать носом. Папаша, это и к вам относится. Наберитесь терпения, нас уже ждет райский завтрак в столовой номер четыре. А пока прошу вас обратить внимание на редкий поток местных жителей, спешащих в это раннее утро на места трудовой доблести.

Так как автобус двигался со скоростью пешехода, это не составляло труда.

– Вы видите наших славных тружеников в тот момент, когда они уже проснулись, но еще не заняты общественно полезным бодрствованием. Обратите внимание, как предвкушают они встречу то ли с раскаленным металлом, то ли с кирпичной стеной или просто с любимым начальником…

Алексей Петрович, весь в сладких грезах, шел рядом с автобусом по тротуару и вяло поводил блаженными глазами по сторонам.

– Посмотрите на этого типа, – сказал гид. – Он счастлив, как будто нашел на тротуаре тысячу рублей или что-то вроде этого.

– Не может быть, – усомнился кто-то.

– Может, – сказал гид. – Только это случилось не на этой дороге, иначе бы он всё еще смотрел себе под ноги.

– А у него шнурок развязался, – стыдливо сказал папаша.

Гид наклонился к окну.

– В самом деле, – он помахал Алексею Петровичу рукой.

Алексей Петрович заметил наконец обращенные на него из автобуса многие лица и страшно смутился.

– Вы посмотрите, какой дурак, – сказал гид. – Я ему показываю, что у него шнурок развязался, а он улыбается.

Алексей Петрович в самом деле смущенно улыбался и кивал головой. Мимо него пробежал человек в синем спортивном костюме и победоносно помахал рукой автобусу.

– От судьбы не убежишь, – сказал гид. – А теперь для вас, любознательные и любопытные. Даю краткий психологический портрет. Представленный вам на тротуаре экземпляр отличается тихим нравом и непомерным избытком доброты. Тем самым он внушает окружающим безмятежную скуку и тоскливое знание наперед всего того, что он скажет в течение ближайших суток, если не всей жизни. Другими словам, его любят, но с собой не берут.

Алексей Петрович снова добродушно закивал головой под окнами автобуса.

– Вот, пожалуйста, – сказал гид, – он подтверждает.

Автобус остановился. Прицеп с экскаватором медленно сворачивал, освобождая дорогу.

– Всё, – сказал гид. – Мы прощаемся с этим милым, но неказистым человеком и продолжаем свой путь к новым духовным ценностям. Девушки, сделайте ему ручками.

Девушки сделали. Алексей Петрович расцвел от смущения и удовольствия одновременно.

Гид высунулся из окна и мстительно крикнул:

– У вас шнурок развязался!

Автобус отъехал. Растерянно глядя ему вслед и стараясь не наступить на шнурок, Алексей Петрович свернул за угол и, оглядевшись по сторонам, как будто собирался сделать что-то непозволительное, пристроился на ближайших ступеньках. Ступеньки принадлежали отделению милиции, из полуоткрытой двери которого доносилось жалобное мяуканье, но никого не было видно. Только со стенда «Их разыскивает милиция» на Алексея Петровича мрачно смотрели четыре лица: три мужских и одно простое, круглое, женское. Алексей Петрович, кряхтя, сделал узел и уже собрался добавить к нему бантик, как отвратительный резкий сигнал заставил его подскочить на месте.

Рядом стояла легковая машина. Из-под колес поднималась пыль.

Алексей Петрович еще щурил в испуге близорукие глаза, когда из машины вылез большой жизнерадостный человек и расхохотался.

– Будь я не я, это Леха!

Алексей Петрович с облегчением вздохнул.

– Здравствуй, Семен.

– Как жизнь, Леха? – радовался Семен, с воодушевлением хлопая его по плечу. – Все толстеешь, лысеешь, умнеешь… – Он погладил его по лысине с материнской нежностью. – Когда же я видел тебя последний раз?.. А?

– Давно уже, – сказал Алексей Петрович, стараясь уклониться от его руки. – Лет пять прошло, а то и больше.

– Пять лет!.. – восхитился Семен. – А я тебя сразу узнал, как будто вчера видел. Ну и гуднул. Здорово ты подпрыгнул. Я даже не ждал от тебя такой прыти. Небось, нервишки шалят, а?

Алексей Петрович растерянно пожал плечами.

– Да нет, вроде в порядке всё…

– В порядке, говоришь… – Семен внезапно и оглушительно хлопнул в ладоши под ухом Алексея Петровича. Тот в ужасе присел.

– Ха, ха, ха! Точно, нервишки, – констатировал Семен.

Из двери милиции, на ходу расстегивая кобуру, выскочил милиционер. Возбужденно оглядевшись и увидев в конце улицы упруго бегущего человека в синем спортивном костюме, он выхватил пистолет и бросился за ним, тяжело стуча сапогами по каменной мостовой.

– Нервишки лечить надо, – ласково сказал Семен Алексею Петровичу. – Где это видано, чтобы в нашем возрасте так пугаться. Хотя ты всегда такой был… пугливый. Работаешь там же? Машинистом?

Алексей Петрович кивнул:

– Машинистом.

– Ну и как? – без интереса спросил Семен.

– Всё так же, – улыбнулся Алексей Петрович. – Без изменений.

– Ну-ну, – Семен зевнул и тоскливо посмотрел по сторонам.

В конце улицы милиционер скинул тяжелые сапоги и, мельтеша белыми портянками, скрылся за углом.

– Значит, так и живешь… – уныло повторил Семен.

– Так и живу. А ты как?

– Я-то? Я-то хорошо. Я вон машину купил. Теперь катаюсь… – Он суеверно постучал по деревянной доске стенда «Их разыскивает милиция» и посмотрел на часы. – Жалко, времени нет, а то бы поговорили. Все-таки давно не виделись.

– Да, да, конечно, – согласился Алексей Петрович.

– Так что, может, как-нибудь встретимся. Посидим, поболтаем, глядишь, чего нового вспомним. Я ведь как-то записывал твой рабочий телефон… Точно, записывал. Не изменился?

– Нет, нет, всё тот же, – сказал Алексей Петрович.

– Ну вот, тогда я тебе как-нибудь звякну. Может, даже в ближайшие дни. Глядишь, и чего-нибудь придумаем. Годится?

– Годится, – сказал Алексей Петрович и вдруг засветился мыслью. – А знаешь что, приходи ко мне в воскресенье. Ладно? Я тебя приглашаю. Можешь один, а можешь с кем-нибудь… Ну со своей знакомой какой-нибудь… Придешь?

Семен недоуменно посмотрел на Алексея Петровича и почесал в затылке:

– А чего это будет?

– Да ничего, – сказал Алексей Петрович и смущенно признался: – Я женюсь.

Семен опешил.

– Ты? Женишься?

– Ну да, – кивнул Алексей Петрович. – Женюсь.

– Ну-ну, – сказал Семен. – Прямо в воскресенье?

– В воскресенье.

– Так это же надо отметить! – пришел в себя Семен. – Это же событие! Друг детства! Школьный товарищ! Конченый человек! И вдруг женится! Что ж ты раньше молчал? Я тебя поздравляю! Я тебя поздравляю!

Он тряс руку Алексея Петровича, как будто хотел ее оторвать. Алексей Петрович мужественно улыбался.

– Никогда не мог бы подумать, – поражался Семен. – Это надо же… Леха женится… Кто эта дура? – Он поперхнулся и, смягчая, добавил: – Прости, конечно, это я так, по привычке…

– Ничего, ничего, – Алексей Петрович понимающе улыбнулся. – Ты ее просто не видел, потому так и говоришь. Если бы ты ее знал, ты бы был о ней другого мнения.