Была ли Маргарет его дочерью, лорд Кавендиш и сам не знал. В одном он был уверен: никогда не было у него никакой племянницы и ни в какую Россию он за ней не ездил. Упаси бог его отправиться в эту угрюмую страну, где, говорят, русский крестьянин пьет медовуху в обнимку с бурым медведем. Не сомневался лорд Кавендиш и в другом – Маргарет была дочерью графини Анастасии Разумовской.

А появилась она в его доме при совершенно невообразимых обстоятельствах…

Десять лет назад

Третий день нудный дождь барабанил в окна поместья Вестмур, где лорд Кавендиш решил провести эту зиму. До зимы, правда, оставалось еще добрых два месяца, но лорда это мало волновало. Лондон опостылел, хотя, впрочем, он ему никогда не нравился. А после того, как в лондонском клубе у лорда Кавендиша произошел спор с графом Нортвудом относительно присутствия британских войск в Египте, разгневанный лорд вернулся в свой лондонский особняк, находившийся в Кенсингтоне, и приказал слугам тотчас же закладывать экипаж. Лорд Кавендиш намеревался сию же минуту покинуть окутанную смогом столицу.

Когда лорд Кавендиш выходил из себя, то тряслась не только прислуга, но и стены фамильного особняка. И вот, уже через полчаса лорд отбыл на юг в родовое поместье Вестмур, что в Уилтшире.

Пока, запершись в огромном холодном доме, в котором он не показывался более двух лет, лорд Кавендиш мерил размашистыми шагами сначала одну гостиную, потом вторую, потом третью, приехавший вместе с ним дворецкий Сэммит взялся налаживать быт. Управляющего и несколько горничных, что были оставлены присматривать за Вестмуром в отсутствии лорда уволили, наняли новых, проветрили комнаты, растопили камины и вымели скопившуюся за это время пыль.

Так прошло две недели. Настроение лорда Кавендиша сменилось с раздражительного на привычно ворчливое. Теперь он часами просиживал в кабинете, читал книги, смотрел в окна, за которыми сгущались осенние тучи, и предавался воспоминаниями.

Зарядивший дождь привел лорда Кавендиша в странное волнение, которое заставляло его рваться наружу. Первые два дня он не придавал ему значения, списывая душевную тревогу, снедавшую его, на непогоду. Однако на третий будто какая-то сила вытолкнула лорда из остывшей к утру постели, заставила одеться, даже не воспользовавшись помощью камердинера, и спуститься в огромный холл.

– Джонсон, – крикнул лорд Кавендиш лакея.

– Я здесь, милорд.

– Прикажи седлать коня. Я отправляюсь на прогулку.

– Сейчас, милорд? – не сдержал удивления Джонсон.

– Сию минуту! – рявкнул лорд Кавендиш.

– Слушаюсь, милорд, – поклонился Джонсон и выскочил из холла, направившись к выходу из дома для слуг.

Лорд Кавендиш подошел к окну, отметил, что дождь будто бы стихает, но все же еще изрядно окропляет землю мелкой моросью.

– Доброе утро, милорд, – поздоровался бесшумно возникший будто бы из ниоткуда дворецкий мистер Сэммит. – Я прикажу подавать завтрак.

– Нет, я не буду завтракать, а сразу же отправлюсь на прогулку.

– Если милорд позволит мне заметить, – склонил голову мистер Сэммит, – ближе к полудню тучи разойдутся, и погода будет благоволить к более приятной прогулке.

Лорд Кавендиш бросил злой взгляд на мистера Сэммита. Как ему объяснить, что он и сам не хочет ехать, но что-то внутри него будто плетью подстегивает, заставляя спешить?

– Я еду сейчас, – отрезал он.

– Хорошо, милорд. Позволите узнать, как долга будет ваша прогулка?

– Не знаю, – и совершенно неожиданно для самого себя лорд Кавендиш заявил: – Я доеду до Стоунхенджа и сразу же вернусь.

Мистер Сэммит склонил голову в почтительном поклоне. «Наверняка решил, что я свихнулся», – подумал лорд, но ему было все равно, что там на уме у мистера Сэммита. Тот был идеально вышколен и никогда не позволял себе лишнего и следил за тем, чтобы и другие слуги держали свое мнение при себе.

Уже когда лорд Кавендиш оказался в седле и направил коня к выезду со своих полей, что простирались к востоку от самого поместья, он начал недоумевать: с чего бы ему отправляться к этим старым никчемным камням? По такой погоде да по раскисшей дороге до Стоунхенджа добираться час с лишним. Тем не менее какое-то чутье, какой-то поднявший голову внутренний голос твердил, что ему нужно туда и только туда. И как можно скорее.

Порывистый ветер бросал в лицо лорду пригоршни дождя, капли которого были такими мелкими, но частыми, что казалось, будто кожу колют сотни крошечных иголок. Поплотнее закутавшись в плащ и натянув пониже шляпу, лорд Кавендиш пришпорил коня.

Дорога, которой он направился, лежала через лес и была если не сухой, то не настолько промоченной дождем, чтобы увязнуть, но потом тропа, вынырнув из леса, потянулась вдоль теперь уже опустевших унылых полей. Здесь копыта коня начали чавкать по глубоким лужам, и к Стоунхенджу лорд Кавендиш выехал почти через полтора часа.

Возвышавшиеся вдали гигантские каменные глыбы не производили на него того впечатления, какое они оказывали на тех, кто впервые приезжал в Солсбери, городок, лежавший в другой стороне, в тринадцати километрах отсюда.

Свернув на еле заметную тропинку, что вела от тракта напрямую к Стоунхенджу, лорд Кавендиш стал всматриваться в серый пейзаж. Налетевший ветер чуть не сорвал с лорда шляпу, и он ухватил ее, водружая на место.

Чем ближе он подъезжал к мегалитам, тем медленнее становилась поступь коня и тем быстрее колотилось сердце лорда Кавендиша. Не выдержав, он соскочил на землю, взял под уздцы коня, потом отпустил животное и поспешил к сооружению, представлявшему собой некое подобие разрушенного круга.

Оказавшись почти в его центре, лорд почувствовал охватившее его разочарование. Ничего. Ничего здесь не было.

– А что ты хотел увидеть? – проворчал еле слышно лорд Кавендиш самому себе.

Оставшийся чуть поодаль конь тихонечко заржал и начал бить копытами. Лорд Кавендиш покачал головой, достал платок, отер им лицо, пропитанное дождевой влагой, и уже собирался развернуться, чтобы отправиться в обратный путь, как краем глаза уловил какое-то странное свечение. Лорд обернулся и приблизился к одной из лежащих на земле гигантских глыб. Вот! Опять мелькнуло что-то алое.

Сначала лорду бросился в глаза камень, от которого и исходило угасающее красное сияние. Лорд Кавендиш вздрогнул. От кулона, на крышке которого и размещался необычный камень, тянулась цепочка, которая была обмотана вокруг белых пальцев.

Обойдя глыбу, лорд увидел бездыханное тело ребенка. Девочки. Совершенно странного вида девочки. На ней была надета клетчатая серая юбка, которая едва доставала до колен, белая блузка и жилет. Никогда лорд Кавендиш не видел, чтобы девочек одевали в столь неприличные наряды.

Трясущимися руками лорд дотронулся до запястья и слегка надавил на него. Под его холодными пальцами теплом отдавала пульсирующая венка девочки. Жива!

Лорд Кавендиш осторожно размотал цепочку и подобрал кулон, положив его на раскрытую ладонь. С ужасом и изумлением лорд выдохнул:

– Он! – и почувствовал, как перед глазами все поплыло.

Сейчас

Маргарет пустила Прудди в галоп. Она знала, что минут через десять лорд Кавендиш переварит свое возмущение и опомнится. А опомнившись, поймет, что племянница отправилась на верховую прогулку в полном одиночестве, что было непозволительно для молодой, незамужней леди. Миссис Эванс, вдова, выполнявшая при Маргарет роль компаньонки и наставницы со вчерашнего вечера слегла с сенной лихорадкой, а потому не могла сопровождать Маргарет на прогулку.

Дядя не был слишком строг с молодой племянницей, хоть и делал вид, что не терпит пререканий и ее выходок. Он позволял ей иногда прогуливаться одной по парку возле Вестмура или вдоль реки, что несла свои воды на север, разделяя обширное имение лорда Кавендиша и леса, что лежали на другой стороне. Однако если Маргарет отправлялась верхом, то и лорд, и все домашние слуги знали: юную леди не удержишь в пределах владений лорда Кавендиша, и она обязательно совершит эскападу куда-нибудь далеко. И хоть ни разу Маргарет не ловили за руку здесь, в Уилтшире, но там, где она выросла, в старом поместье лорда Кавендиша на границе с угрюмой Шотландией, дядя, а вслед за ним и миссис Эванс, частенько напоминали Маргарет, как пристало и как не дозволялось вести себя истинной леди.