– Да… дела…

– Я полагаю, Бебиус, должно быть, совершил какое-то преступление, чтобы так внезапно скрыться из города и не оставить после себя никаких следов, – он покачал головой. – Печально, однако, его семья держала пекарню здесь долгое время. И он мог бы оставить мне свой рецепт этих миндальных пирожных до того, как исчез! Люди приходят сюда днем и ночью и все время просят их. Да, не купите ли вы у меня  что-нибудь сладкое? Эти покрытые медом булочки только что вынуты из духовки. Просто почувствуйте этот аромат…

Что лучше: пойти на встречу с торговцем ядами на сытый или пустой желудок? «Пустой», - решил я, и поэтому отказался от булочки и направился через Форум и скотный рынок к набережной, а оттуда в захудалую маленькую таверну, которую часто посещал Квинтус Фугакс.

После яркого солнечного света интерьер казался совершенно темным. Мне пришлось прищуриться, пока я перешагивал через скамейки, ища, с кем бы можно было поговорить. В такое время суток в таком месте находились только самые заядлые пьяницы. Здесь пахло пролитым вином и речной гнилью.

– Ищите кого-то? – спросил хозяин.

– Парня по имени Фугакс.

– Чучело с кривым глазом и неприятным запахом изо рта?

– Да, его.

– Тогда вамне повезло, но не так, как вашему приятелю.

– Что ты имеешь в виду?

– Пару дней назад его вытащили из реки.

– Как?

– Утонул. Бедняга, должно быть, упал; не моя вина, если человек уходит отсюда слишком пьяным.

– Почему ты так говоришь?

– В последнее время Фугакс здесь расхаживал, утверждая, что скоро заработает много денег. Сумасшедший дурак! Оглашать такие подобности в этом районе – значит познакомиться с неприятностями.

– Где же он собирался взять эти деньги?

– Я вот тоже об этом подумал. Я спросил его: «Ты что, собираешься продать свою виллу с садом на Тибре?» Он засмеялся и сказал, что у него есть что-то, что можно продать. Мол, информация, важная информация, за которую влиятельные люди скоро ему заплатят и заплатят много. Кто-то заплатит за то, чтобы получить ее, а кто-то заплатит, чтобы ее не узнали другие. Вряд ли, подумал я! Могла ли такая речная крыса, как он, знать что-то такое, в чем нуждались богачи, да им наплевать на него и его информацию. Он же просто рассмеялся. Видишь ли, этот парень был наполовину сумасшедшим. Но я полагаю, что, возможно, кто-то слышал, как он хвастался, и пытался его ограбить, но обозлился, когда у него ничего не нашел, и бросил его в реку. Грузчики, которые нашли его, сказали, что он, возможно, ударился обо что-то головой, что трудно определить со всеми его корками и сыпью на его башке. Вы хорошо его знали?

– Достаточно хорошо, чтобы не опечалиться его смертью, – вздохнул я.

Хозяин таверны странно посмотрел на меня.

– Тогда вам надо что-нибудь выпить, гражданин.

Я отказался от булочки пекаря, но принял вино трактирщика.

Привратник в доме Попликолы кратко сообщил мне, что его хозяин не принимает посетителей. Я прошел мимо него и сказал, что подожду в красном кабинете.

Я ждал довольно долго, достаточно долго, чтобы просмотреть несколько свитков в маленькой библиотеке Попликолы: Аристотель об этике, Платон о жизни. Зеленая занавеска, закрывающая дверной проем, зашевелилась. Вошел не Попликола, а Палла.

Она была ниже, чем я думал; ее замысловатый пучок волос создавал иллюзию роста. Но на самом деле она была красивее, чем я думал. В отраженном свете красных стен ее кожа приобрела гладкий кремовый блеск. Мягкая молодость ее лица противоречила мирскому мнению. С такой близкой дистанции определить ее возраст было еще труднее. – Ты, должно быть, Гордиан, - сказала она.

– Да.

– Мой муж физически и эмоционально истощен событиями последних нескольких дней. Он не может с тобой увидеться.

– Я думаю, он должен.

– Он еще не заплатил тебе?

Я стиснул зубы.

– Я не инструмент, который нужно использовать, а затем выбросить. Я помог ему узнать правду. Я добыл для него определенную информацию. Теперь я обнаружил, что невинная семья пекаря была загнана в подполье, а еще один человек мертв, скорее всего, убит, чтобы заставить его замолчать.

– Если ты говоришь об этом мерзавце Фугаксе, то, конечно, всему городу станет лучше, избавившись от такого существа.

– Что вы знаете о его смерти? - она не ответила.

– Я настаиваю, чтобы вашмуж меня принял, - сказал я.

Она пристально посмотрела на меня. – Все, что ты хотел бы сказать Поппи, ты можешь сказать мне. У нас нет секретов друг от друга – больше нет. Между нами все прояснилось.

– А ваш пасынок?

– Отец помирился с сыном.

– Вы втроем обо всем договорились?

– Да. Но это не твое дело, сыскарь. Как ты говоришь, тебя наняли, чтобы что-то выяснить, и ты это сделал. И на этом давай закончим.

– Так же как закончли Хрестус и Фугакс. И кто знает, что сталось с пекарем и его семьей?

Она глубоко вздохнула и недовольно посмотрела на меня.

– Раб Хрестус принадлежал моему мужу. Его смерть была просто уничтожением собственности моего мужа. Хрестус был старым и медлительным, он крал у своего хозяина еду и, возможно, не пережил бы еще одну зиму; его рыночная стоимость была равна нулю. Поппи один имеет право требовать компенсации за ущерб, и если он решит не обращать на это внимания, то ни тебе, ни кому-либо другому нет никакой надобности вникать в этот вопрос дальше.

Она скрестила руки и медленно зашагала через комнату.

– Что касается Фугакса, как я уже сказала, его смерть всем только выгодна. Думаю, этим он оказал услугу обществу! Когда начался суд, а затем расследование, он пытался нас шантажировать. Он был глупцом, мерзкий, коварный человечек, а теперь он мертв. Это тоже не твое дело.

Она добралась до дальнего угла и обернулась.

– Что касается пекаря и его семьи, то им была выплачена более чем достаточная компенсация за их хлопоты.

– Семья этого человека была в этом магазине на протяжении нескольких поколений! Не могу поверить, что он ушел по собственной воле.

Она сжала челюсти.

– Правда, Бебиус поначалу не был готов сотрудничать. Потребовалось определенное давление, чтобы заставить его это сделать.