– Но вы-то, народ мхов и лугов, квендели по крови! Такие невежественные, невыносимые тупицы, сморчки и самозванцы… Так что знак, вероятно, останется неразгаданным, твой отец ничего не поймет. Просто не заметит, а? Нашел он твою жилетку в кустах? Или это было так трудно? Неужели?

Блоди не мог выдавить в ответ ни слова. Страшная песня, состоявшая из непонятных угроз, его напугала, хотя он и понимал в ней лишь самую малость. От жутких интонаций в голосе Элиаса и так стыла кровь в жилах, а когда он запел, то слова приобрели невыразимо зловещий оттенок. Блоди знал, что взрослые пересказывают друг другу истории о Диком Охотнике, но бабушка говорила, что ему пока рано слушать такие кровожадные сказки. Она ограничилась лишь несколькими намеками. Мальчика замутило при мысли, что зловещее болотное существо затеяло с ним такую жуткую игру.

Но еще сильнее Блоди встревожился, когда понял: Элиас видел, как он оставил жилет в зарослях чабреца. Значит, он наблюдал за ним еще с тех пор, а может, даже раньше. Блоди вспомнил шорох, который так его напугал, – скорее всего, это просто ветер играл в камышах, но вдруг там пряталось чудовище, как в старинных легендах?

– Конечно, отец видел жилет, – смело заявил он. – Ведь он меня уже почти нашел. Напал на мой след вместе с Фенделем Эйхазом, а жилет подтвердил, что они на верном пути. Но почему, клянусь всеми квенделями мирного леса, ты хочешь оставить знак для моего отца? Почему я просто не могу его увидеть?

– Пусть он найдет метку, если сможет. Но не тебя, – сказал Элиас.

– Не понимаю, зачем еще один знак? – с горечью спросил Блоди. – Какой в этом смысл?

– Чтобы помучить его, вот зачем, – ядовито ответил Элиас. – Пусть думает, что потерял тебя. Если поймет, конечно. Ты подал знак, и Элиас тоже. Ход за ход, такой вот размен.

Блоди попытался рассмотреть, что за штуку Элиас вытряхнул из сумки на камень. Это был кусок дерева причудливой формы, скрученный и изогнутый, возможно, корень, отдаленно напоминавший туловище с руками и ногами. Утолщение на одном конце могло сойти за голову и немного напомнило Блоди игрушку – корневого человечка, которого он однажды нашел на пикнике. Он не мог понять, что это такое, и потому сомневался, что отец и Фендель тоже что-нибудь поймут. Скорее всего, они просто пройдут мимо, если вообще будут здесь проходить. Блоди все еще слышал их голоса, но они почему-то не приближались.

Мальчик уже не верил, что Элиас в самом деле отведет его к Траутману. А даже если и так, то потом наверняка вскроется какой-нибудь грязный трюк. Элиас тем временем встал и снова потащил его за собой, и Блоди ничего не оставалось делать, кроме как покорно плестись у чудища за спиной, спотыкаясь о камыши на узкой тропе, где для двоих не было места. Элиас по-прежнему держал его за руку мертвой хваткой, и у Блоди разболелось неестественно вывернутое плечо.

Рукопожатие Элиаса не согревало, его пальцы оставались такими же холодными, как и в то мгновение, когда они впервые коснулись руки. Блоди невыносимо устал и не представлял, сколько еще продержится на ногах. У него не только ныла рука, но и медленно немела вся правая половина тела, как будто он очень долго лежал в снегу. Иногда доносился вой Траутмана, но, видимо, пес был слишком далеко, не ближе, чем Пирмин и Фендель. Это напомнило юному квенделю кошмарный сон, в котором, сколько ни беги, остаешься на том же месте. Блоди ни секунды не думал, что они с Элиасом бесцельно блуждают в тумане. Он чувствовал, что его проводник хорошо знает дорогу и, возможно, даже умело уводит его от встречи с отцом.

Они подошли к широкому проему в камышах, откуда, словно из дымящегося котла, вырывались клубы тумана. Пар был бы горячим, а эти облака несли с собой холод, медленно расплываясь в воздухе и оставляя морозный отблеск. Замерзший и стучащий зубами в мокрой насквозь одежде, Блоди хотел было спросить, не прячется ли в глубине этой дымки Траутман, но Элиас уже двинулся вперед и потянул пленника за собой через камышовые ворота. С каждым шагом белое марево становилось все гуще, ноги погрузились до колен в воду, и Блоди с ужасом подумал, что его ведут в очень опасное место. Он попытался идти чуть медленнее, неуверенно нащупывая, куда ступить, но сделал это зря. Даже не оглянувшись, Элиас с такой силой дернул Блоди за руку, что от пронзившей плечо боли на глаза юного квенделя навернулись слезы. Его неудержимо потащило вперед, так как их руки почти слились воедино. Когда Элиас внезапно остановился, Блоди, изо всех сил пытавшийся не упасть, едва не столкнулся с ним, но стальная рука удержала его на расстоянии.

Должно быть, они достигли того места, где вскипал некий котел с туманом, потому что марево стало густым, как дым от костра из мокрой листвы. Все вокруг было белым, ярким и безмолвным. «Так, наверное, бывает высоко в облаках», – подумал Блоди. Все вокруг исчезло: не было ни болота, ни неба – только струилась плотная белизна.

Внезапно завыл Траутман. Протяжно, будто одинокий волк, и выл он гораздо ближе, чем раньше. Блоди вздрогнул. Он хотел что-то сказать, но, взглянув на бесстрастное выражение лица Элиаса, передумал. Боясь, как бы псу не стало еще хуже, он с опаской всмотрелся в белую пелену и попятился. Перед ними начала вырисовываться тень. Неужели Траутман?

Размытые очертания стали напоминать высокую худощавую фигуру, которую венчало что-то неразличимое. Наконец, последняя завеса приподнялась и исчезла, и в тот же миг влажные клубы тумана огласило хриплое карканье, перекрывая протяжный собачий вой. Теперь стало ясно, что пряталось за туманом. Во второй раз за ночь Блоди оказался чуть ли не нос к носу с огромным вороном. Птица сидела совсем недалеко, в нескольких шагах на единственной ветке мертвой сосны, чей голый ствол торчал из воды, походя на виселицу. Блоди почему-то подумал, что это тот самый ворон, который прятался в зарослях травы на крыше у Фенделя. Траутмана по-прежнему видно не было, только отчетливо доносился его заунывный вой, словно пес притаился в нескольких шагах.

– Где же он? – горестно простонал Блоди. – Я хочу, наконец, увидеть свою собаку. Ты обещал! Он как будто бы близко, но я его не вижу.

– Это Сумрачная топь, торопыга ты, моховик! Откуда тебе знать, что близко, а что далеко… А вот Элиас знает, в чем здесь смысл, – ответил бледный мальчишка. – Пройдем еще немного по этой тропе, и встретишь ты свою собаку. В лесу и на болоте вьются старые тропы. Цель все ближе, погасли все звезды. – Он злобно хихикнул, будто особенно удачно пошутил, и тут же раздраженно прошептал: – Иди рядом! Нам важен каждый шаг! Цель близка, направление ясно. Туман рассеялся, земля видна. Увидим путь, излечимся от боли. По обе стороны, на севере, на юге… на западе и на востоке – вкусишь ты их силу.

Окончив медленный речитатив, он торжественно склонил голову перед вороном.

– Ну, что стоишь? – прошипел он, повернувшись к Блоди, который и не заметил странного поклона. Однако Элиас так сильно дернул его за руку, что квендель с криком склонился, едва не повалившись на спину.

– Ну что? Трудно было? Трудно склонить голову? Нет, легко, просто Элиас тебе помог. Теперь можно идти дальше, он приведет тебя к собаке, – бормотал мальчишка, пока Блоди пытался встать.

Ворон не шевелился. Он сидел неподвижно, будто каменное изваяние, и смотрел на них одним светящимся глазом, низко опустив голову. Он чем-то напоминал мрачного привратника, стерегущего затерянный в глуши уголок, и у Блоди заныло в затылке, когда они медленно перешли вброд воду под уродливым мертвым деревом, чувствуя на себе его взгляд. Только оставив дерево с вороном позади, Блоди понял, что страшная птица смотрит на мир всего одним глазом.

Одноглазый ворон… Может быть, бабушка рассказывала сказку о страшном одноглазом вороне? Мимолетное воспоминание сразу же развеялось, как дым. Белое марево над водой все еще оставалось густым, и откуда-то по-прежнему доносился печальный вой Траутмана, к которому они сейчас направлялись. Блоди охватило страшное предчувствие, ему казалось, что грядет еще больший ужас, чем все пережитое до сих пор. Он прислушивался и всматривался, пытаясь различить хоть что-то. Вскоре туман будто начал постепенно рассеиваться. Впереди показалась тропинка, и чем дальше спутники шли по этой узкой дорожке, тем отчетливее возникали детали пейзажа. Вот уже Блоди смог различить приближающийся берег мелкого водоема, который они почти пересекли. Слева и справа от них белой стеной висело непроницаемое марево. Но Блоди не мог и не хотел ни о чем думать.