Проехав несколько шатких препятствий своей зигзагообразной схемой, Вики сменила тактику, дабы не дать лишние шансы демону, что просчитал её. Сделав более плавные манёвры, ангел быстро ринулась к старту, внутренне ощущая, как в висках начинает пульсировать адреналин, который расширил зрачки. Подбираясь всё ближе к красной линии, в последний момент чёрный Jaguar Ягуаруспел обогнать жёлтый BugattiБугатти, вызвав у Вики непонимание.

— Как ты… — девушка улыбнулась. Мысль о проигрыше не омрачала, наоборот, его действия на первый взгляд небрежные, однако на деле продуманные до мелочей манёвры, не могли не вызвать восхищения.

Демон усмехнулся, выбираясь из авто. Конечно он самого начала знал, что девушка не выиграет эту схватку, не один год сын Сатаны водил скоростные машины, и количество гонок, в которых он неоднократно участвовал, перематывало за сотню, однако этому ангелочку удалось его удивить.

— Сидя за рулем, — он рассмеялся, сам того от себя не ожидая, слишком искреннее упиваясь реакцией новой знакомой, которая видела лишь малую часть того, на что он способен. Скидывая кожаную куртку на капот авто, он наблюдал за приближающимися машинами.

— Вики, — она мягко улыбнулась, когда демон пожал ей руку. Как для существа, не любившего ангельскую натуру, демон либо же хорошо держался, либо же нашёл достойного соперника.

— Это было занятно. Совру, если скажу, что не хотел бы повторить этот заезд, — последний кивок, и вот пышногрудая девушка уже во всю порхает рядом с будущим Владыкой, когда у самой Вики возникает ощущение слежки, и они с Люцифером синхронно развернулись в сторону немого зрителя.

•—===•⊰s⊱•===—•

Мы прощались, как во сне.

Я сказала: «Жду». Он, смеясь, ответил мне: «Встретимся в аду».

— Сожалеешь ли ты, Самаэль, о совершённом тобой грехе, ибо даже затуманенный разум лани имеет шанс на прощение? — Создатель величественно восседал на своём троне в гуще облаков, не желая показывать ярко отражавшееся на своём лице разочарование.

Некогда привычный райский сад, походивший ранее на ожившую из детских грёз сказку, заполнился грозовыми тучами, в то время как страшные минотавры, не ослушавшись приказа, обтягивали рельефные крылья мужчины и женщины золотой нитью, что неприятно сковывала все возможные движения бессмертных, отдавая неистовой судорогой в лопатках.

О чём сейчас раздумывал виновник торжества, догадаться было нетрудно, чадо Шепфы ничуть не жалело о своём поступке, гордо стоя, расправив мощную мужскую спину, совсем не обращая внимания на золотую нить, что должна была оставить о себе не столь приятные воспоминания, впиваясь шипами в омуты сознания. Но эта боль была не той, что обычно чувствовали люди, теряя что-то или кого-то ценного. Эта боль его пьянила, на замену здравому рассудку она давала ангелу силы, когда же стоявшая рядом девушка ощущала ничего помимо физической и душевной боли.

Самаэль отдавал себе отчёт о каждом совершённом действии, понимал и предполагал любой исход событий ещё тогда, когда был шанс бросить смутную затею, провести эксперимент.

Как оказалось, божественные существа не так далеко уходили от падких на соблазны людей. Как многое могло зависеть от запретного плода, вкушенного Евой, без задней мысли нарушевшей наказ Шепфы.

Девушка, чьи глаза были давно красны и расчёсаны в кровь, не боясь за свою гордость, приглушённо всхлипывала, держась за подол порванного платья. В сотый раз она проклинала рядом стоящего мужчину, что собственными руками загубил её жизнь, но разве он был повинен в том, что та падка на запретное?

— Нет, не сожалею, — выделив каждую букву, спокойно проговорил мужчина с толикой удовлетворения в голосе.

Рядом стоящая девица пуще прежнего потускнела, гневно сжимая распушившуюся ткань некогда дорогого шёлка. Его это лишь забавляло. Слишком поздно она включила в себе ангельскую натуру, не тогда, когда сознательно шла на предательство, нарушая главный и в то же время единственный наказ Шепфы.

Сожаление? — он его не испытывал, эдакое чувство собственного унижения должен чувствовать человек, не оправдавший возложенных на него надежд, совершивший грех, предавший, но никак не он.

— Ева, скажешь что-нибудь в своё оправдание? — девушка метнулась взглядом сначала к ангелу, а после к самому Создателю, раздумывая над словами.

— Моей вины здесь нет, — она грустно посмотрела на мужчину, едва ли моля о жалости, пытаясь склонить Шепфа к снисхождению, но ангел выбрала весьма убогий метод. По крайней мере ныне прозванный Сатаной, ангел знал, что его ожидает, в отличии от неё, поэтому оправдаться не пытался, несмотря на имевшуюся возможность.

Создатель нахмурился, от чего его взгляд стал лишь строже, а брови задумчиво сдвинулись. Любимый сын впал в немилость. Сейчас перед ним был уже не тот Самаэль, который закрывал глаза на многие деяния людей, как и самих ангелов, во имя светлого прощения. Но Шепфа знал, что сын не отступится от своей тьмы. «За всё нужно платить», «всё имеет свою цену», и в отличие от женщины будет готов ко всему, что он для него уготовит. Более того, бывший ангел ждал именно это.

— Не покаешься, сын? — ангел наконец поджал губы, на что, стоящий перед ним сын, лишь усмехнулся, одним лишь своим взглядом говоря: «Знаешь же, что нет».

Создатель разочарованно мотнул головой в сторону, однако изменить его взгляды просто не мог, принимая, как данность, сделанный им выбор.

— Что ж, пусть будет так. Вы оба теперь падшие, и место вам на необузданных землях, — сжав руку в кулак, произнёс он, когда тонкая золотая нить превратилась в тягучие шипованные колья, до ужаса ломая крылья изнутри, отчего по Эдему пронёсся девичий крик. Однако сам Утренняя звезда стоял ровно и был непоколебим.

В отличие от Евы, у него был несвойственный ей козырь в рукаве, божественная кровь, тянущаяся по его венам кипучей лавой, что изначально превозносила его наряду с другими, а также, как и преимущественные знания, не только в практической науке, но ещё и в том, что он смог создать расу демонов, а на месте пустынных безжизненных земель выстроить полноценный, ныне великий в Ад. В отличие от женщины, которая не имела ничего более чем скромную обитель, куда практически не поступала и пять прилагаемой ранее ангелу силы, каждый день моля Шепфа о прощении, не осознавая то, что он не слышит.

— Серьёзно? Эта же была её ошибка, — девушка вздохнула, чувствуя злость и непонимание поступка самого Шепфа, ведь наказ нарушил лишь один, и это был далеко не Дьявол.

Мими, так же как Ева, была отчасти неопытна, ровно поэтому понимала не всё, а главное, бывший ангел мог легко остаться именно там, в яблоневом саду, не прикладывая никаких сторонних усилий. Вот только ранее ангел, Самаэль, и сейчас Владыка преисподней, ещё тогда на суде сделал свой выбор, и всё касалось отнюдь не этого вопиющего случая, что было известно самому Шепфа, как и его сыну. Всё было куда сложнее и намного глубже, но в отличие от ранее упомянутой предшественницы, демоница была всё же слишком юна для таких вещей.

— Косвенно, эта была лишь её ошибка, но в реальности Шепфа судил смотря со всех сторон. Я предложил ей это, значит, смогу предложить и другое, нечто хуже, однако есть то, чего ты не видишь, выбор стоял не за Евой.

Мужчина отпил виски из бокала, задержав стекло на несколько мгновений в воздухе, возможно детально вспоминая тот самый день, и всё равно, не единожды переварив ситуацию, вернувшись на восемь тысячелетий назад, он не стал бы менять это событие, приобщив к делу как можно больше бессмертных.

— Был ли у неё шанс на спасение? — Мими вновь задумалась, случайно озвучивая свой вопрос вслух, на что мужчина лишь усмехнулся.

Рассуждение и тактика были их семейным преимуществом, эдакие ценные качества, отчасти именно благодаря которым её отец, Мамон, не одну тысячу лет стоял рядом с Дьяволом, имея не только высокое положение, но и дружбу с Владыкой.

— Если бы она была на дюйм умнее и на миль тщеславнее, покаявшись, учесть её была бы совсем другой.