– Выпить можно и в другом месте.

Она воспротивилась:

– Перестань. Не нужно строить из себя романтика. Ты ведь не такой… По тебе видно…

Я понимал, что она имела ввиду. Мой внешний вид (с дороги я выглядел не вполне свежо, плюс свисавший с плеча рюкзак дополнял имидж провинциала), манера вести диалог, да та же дурная выходка с телефонным номером – всё это не клеилось с образом романтика. Я испугался, что Карина вовсе развернётся и уйдёт, не вытерпев моего идиотского поведения. Поэтому мне срочно нужно было удержать момент, проявив достаточно находчивости. Но ума хватило сказать лишь:

– Дай мне десять минут.

– Для чего?

А ведь действительно – для чего? Предлога у меня не было, а к девушке тянуло. Вот просто тянуло и всё! Я пока ещё не понимал, что́ это – симпатия или всего лишь попытка заглушить одиночество.

– Просто дай мне время. И ты узнаешь, какой я.

Ещё одна глупость, которую я удосужился сморозить за последние две минуты. Наверное, это из-за волнения. Впереди меня ждал каскад импровизации. К этому я не был готов, но так было даже интересней.

– Пойдём, – решительно сказала Карина.

– Куда?

– Пойдём… Со мной…

«Ну что ж, с тобой так с тобой. Я готов», – одухотворённо мелькнуло в моей голове. Мы отправились по вечернему району мимо бутиков и панелек…

Глава 4

Некоторое время мы с Кариной шли молча. На улице, кроме нас, никого не было. Фонари, тускло освещая тротуар, прокладывали нам дорогу. Антураж придавал прогулке несколько интимности.

Наконец Карина нарушила молчание:

– Ну а… Про любовь у тебя есть стихи?

– Мне не нравится любовная лирика… Я ведь не романтик. По мне видно, – иронизировал я.

Карина рассмеялась:

– А ты язва!

– Да. Есть немного.

– Ну вот. И десяти минут не понадобилось.

Немного посмеявшись, я контратаковал:

– Да ты сама язва! Почище меня будешь!

– Чего это?

– А ничего!

Я передразнил слова Карины:

– Что ж ты не уехал? Ведь собирался. Причём навсегда.

– Ну ведь не собирался, – кивнула она.

– Откуда тебе знать?

– Оттуда, что ты только приехал. И это тоже по тебе видно.

– Каким образом? – мне стало не до смеха.

Остановившись, Карина посмотрела куда-то глубже моих глаз.

– У тебя взгляд другой, – тихо произнесла она.

Едва заметная улыбка коснулась её губ. Сверкнув ярко-зелёными глазами, девушка зашагала дальше. Я же, слегка оцепенев, нагнал её с односложным вопросом:

– Другой?

– Местные так смотрят…

– Как?

– Они… словно ничего не видят вокруг… Совсем ничего…

Карина говорила, я боялся прервать.

– Там на набережной… Ты смотрел на воду… Местные не смотрят на воду… Не смотрят на дворцы… Друг на друга не смотрят… А если и посмотрят, то с такой ненавистью и злобой, что… Даже не знаю… Словно человек человеку волк…

Я вспомнил старика с Фонтанки, негодовавшего, что кругом одно зверьё. Тут же припомнилась старушка с Библией. Зачем-то я спросил:

– А верующих здесь много?

– Чего?

– Не, ничего… Это я… Для поддержания разговора, – вернул я девице фразу, обращённую мне на набережной.

– Ну ты и язва! – расплылась в улыбке Карина.

Мы вышли на тропинку, отделявшую микрорайон с автострадой от перелеска. Я не понимал, зачем Карина повела меня через гущу деревьев, но мне ничего не оставалось, кроме как довериться и следовать за ней.

Не сказал бы, что перелесок был большой, но вопреки кромешной тьме, нависшей над нами, пробираться пришлось довольно долго. Наконец кроны расступились, и мы оказались перед большим прудом, по глади которого неспешно плавали лотосы. В темноте бутоны веяли какой-то особой романтикой – грустной и поэтичной. «Какая красота!» – подумал я.

– Здесь редко кто появляется, – рассказывала Карина. – Я прихожу сюда, когда всё осточертеет. Скрываюсь ото всех и… Словно маленький принц… На своей собственной планете…

На пруду мы были совершенно одни. Два маленьких принца. Два одиночки на крохотной планете под бесконечным звёздным небом. Два забытых пилигрима, чьё спасение было лишь друг в друге. Мне хотелось до самых предрассветных сумерек вместе с Кариной стоять под этим небом, смотреть на лотосы. Молчать и грустить.

– Почему ты убежал из бара? – прервала молчание девушка.

– Испугался, что ты вмажешь мне, – признался я.

– Только и всего?

– Наверное, да…

– Правильно сделал.

Я удивился:

– То есть ты правда вмазала бы?

– Да нет, я не об этом… – она улыбнулась. – Если бы ты остался… Сюжет не сложился бы…

– Какой сюжет?

Карина взглянула на меня, улыбаясь уже только глазами.

– Какой же ты юный… – вздохнула она.

Мне нечего было сказать. Казалось, что Карина нащупывала какие-то неведомые рычаги внутри меня, дабы покрепче ухватившись за них, как следовало рвануть. Я чувствовал неловкость. Нужно было срочно заполнить паузу:

– А что ещё ты можешь сказать обо мне?

– Ты слишком осторожен… Хочешь впечатлить, но боишься, как бы девушка в баре прилюдно не вмазала тебе… Оттягиваешь момент ради десяти минут, но всё равно не решаешься сказать главного… А твоя язва?.. Всего лишь защитная реакция… Пытаешься казаться непосредственным, но… внутри ты… хрупкий… как скорлупка… Если сжать, то рассыплешься…

Её слова дёргали меня за живое. Как ей удавалось видеть меня насквозь? Кем же была эта космическая Карина? Экстрасенсом? Психологом? Знаком? Намёком? Откуда она явилась? И главное, с какой миссией?

Ярко-зелёные глаза девушки всё также сверкали, казалось, освещая пруд. Мне страшно захотелось поцеловать её, но столь спешным действием я мог только перечеркнуть нашу встречу, забыв о Карине навсегда. Ведь я не романтик, это мы оба уже усвоили.

– Мне пора, – интонация девицы внезапно изменилась.

– Постой!

– Не беспокойся. Твой номер у меня. Позвоню… как-нибудь…

Она развернулась к перелеску и, точь-в-точь повторяя сцену на набережной, через плечо бросила уже не строгое, а обещавшее «пока».

– Пока… – повторил я за девушкой, глядя ей вслед.

Оставшись наедине со своими мыслями, я старался уловить послевкусие этой необычной встречи, в которой было нечто… естественное что ли? Невычурное.

Позвонил Андрюха. Он уже отыграл концерт и очень негодовал оттого, что я пропал неизвестно куда. Не без труда успокоив друга, я пообещал, что в скором времени вернусь.

– Давай молнией! Квартира стынет! – услышал я в ответ.

Через полчаса я подходил к крыльцу бара, где стоял Андрюха и курил.

– Ну ты, конечно, молодец, – с укором покачал он головой. – Куда пропал-то? Пошли.

Попутно я рассказывал другу о проведённом времени с Кариной. Он потрепал меня по плечу:

– А ты ловок, брат! Дня не пробыл в Питере, как уже рыбку поймал!

– Да нет, мы только прогулялись. Больше ничего не было.

– Ну всё ещё впереди.

Через несколько минут мы оказались около девятиэтажной панельки. Однушка на седьмом этаже слегка веяла «совком». В прихожей стоял трельяж с засаленными зеркалами; в зале – покрытый небольшими трещинами, шкаф-стенка, за стеклянными дверцами которого томился подёрнутый толстым слоем пыли хрусталь (очевидно, что до него не дотрагивались уже несколько лет); в углу на тумбе доживал свой век телевизор «Горизонт», на нём – японский видеомагнитофон и несколько кассет с советскими комедиями; у окна едва не разваливалась низенькая этажерка, до отказа набитая потрепанными книгами, поверх которых небрежно взвалилась громоздкая радиола; на подоконнике покоился телефон с «диском»; проход украшали тяжёлые портьеры, а стены – узорчатые ковры; диван как диван. Жить можно.

– Я ночую здесь, когда в баре работаю, – сказал Андрей. – Так что буду твоим частым гостем.

– Да ладно, это я тут гость.

– Нет. Ты тут хозяин. Всё в твоём полном распоряжении.

Немного побродив по квартире, я добрался до кухни, где у стола уже стоял Андрюха и нарезал закуску.