Гуманисты оказали большое влияние на светскую придворную культуру, которая, ориентируясь на праздное времяпрепровождение, получает в Италии гуманистическую направленность. Итальянский аристократ в XV–XVI вв. – более придворный, чем рыцарь, т. е. изменяется его социальная роль. От придворного требуются совсем иные качества, чем от воинственной и невежественной знати Средних веков: чтобы блистать при дворе, необходимо обладать определенными знаниями, а также умением красиво подать их.
Придворный должен владеть латынью и греческим, читать античных авторов, писать стихи и играть на музыкальных инструментах; хорошие манеры – это воспитание и образованность. Вот идеальный образец для подражания, предлагаемый трактатами того времени, в том числе известными трактатами «О придворном» Бальтазара Кастильоне, «Правила хороших манер и комплиментов» Джованни де ла Каза. Конечно, ученость не должна быть чрезмерной. Знания необходимы, чтобы сделать светскую жизнь нескучной, забавной и праздничной. Наряду с модой на античную философию с таким же увлечением заводили забавных зверушек, негритят и карликов.
В эпоху Ренессанса появляется пышное, торжественное и величественное декорирование. В отличие от Средних веков господствует новый взгляд: великолепные вещи и их коллекции должны выполнять презентационную функцию, демонстрируя вкус и могущество знати. Роскошь используется теперь в политике как средство управления. Собрания скульптур, картин, керамики, а также библиотеки представляют собой неотъемлемую часть нового образа жизни. Многие из итальянских князей известны не только как покровители искусств, но и как коллекционеры, в том числе представители фамилий Медичи, Гонзага, д’Эсте и Монтефельтро. Лоренцо Медичи, например, обладал знаменитой коллекцией монет, камей и медалей, а также великолепной библиотекой.
К северу от Италии стилизация быта носит иной характер. В ее основе – рыцарская идея, прекрасный героический идеал феодальной эпохи. Рыцарский жизненный уклад постепенно теряет свое реальное содержание, однако старая аристократия все еще продолжает играть господствующую роль в жизни общества, и потому ее ценности и культурные формы по-прежнему задают тон. Чем более ветшает сама идея, тем более пышными становятся декорации: жизнь знати максимально приукрашена и представляет собой прекрасный придворный спектакль, овеянный романтической грезой. Все персонажи здесь облачены в костюмы времен легендарного короля Артура, повсюду празднует триумф рыцарский ритуал: турниры, посвящения, ордена и обеты, гербы и девизы. Для аристократии все, относящееся к военным забавам, к рыцарскому культу, имеет некий сакральный оттенок, все воспринимается как чрезвычайно важное и благородное.
Средневековый спорт – рыцарские турниры превращаются в красочные представления, они перегружены декором. Для поединков того времени специально придумываются романтические ситуации и тщательно разработанный ритуал. Они получают пышные названия: «Древо Карла Великого», «Источник слез», «Путы дракона», «Поединок пастушки» и т. п. Зачастую рыцарь выступает анонимно, под вымышленным именем: «рыцарь в плаще», «белый рыцарь», «рыцарь лебедя». Для таких театрализованных поединков подбираются соответствующая одежда и атрибуты. В «Поединке пастушки», например, дамы и кавалеры изображают пастушек и пастухов. Для большего сходства они одеты в серое платье (правда, расшитое золотом и серебром), в руках держат посохи и волынки. Нельзя сказать, что сама аристократия не замечала надуманности подобных ритуалов. Что же касается отношения других слоев к подобным забавам, то трезвый голос парижского горожанина снимает флер с романтической игры: «Из-за неведомо каких глупых затей выступают на поле брани».
Особый элемент этикетной культуры того времени составляют рыцарские ордены. Их история начинается с первых духовнорыцарских объединений XI–XII вв., основанных для борьбы с исламом и сыгравших значительную роль в европейской военной и хозяйственной сферах. Светские ордены, однако, постепенно превращаются в игру, забаву и развлечение. Со второй половины XIV в. их учреждение все больше входит в моду, их основывают монархи, высокопоставленные особы, просто объединившиеся дворяне. Они становятся неким подобием фешенебельных клубов, а участие в них – этикетно ритуализированным, престижным, подтверждающим высокий социальный статус.
Ордены могли преследовать политические цели, и тогда, становясь кавалером какого-нибудь ордена, рыцарь принимал на себя определенные политические обязательства. Отсюда родился английский обычай, запрещающий вступать в иностранные ордены, а также принимать иностранные знаки отличия. Но чаще всего они выполняли чисто презентационные функции, отдавая дань модной символике. Это орден Меча Петра Лузиньяна, требовавший от кавалеров чистой жизни, Белой дамы на зеленом фоне маршала Бусико, основанный для защиты «притесняемых женщин», а также орден Благовещения Амадея Савойского, Святого Антония герцогов Баварских, Чертополоха Людовика Бурбонского, орден Перевернутой короны Ангеррана де Куси и многие, многие другие.
Члены орденов совершали определенные ритуалы, для них создавались специальные костюмы – мантии, накидки, головные уборы, они имели те или иные красочные атрибуты. Так, в ордене Святого Антония должны были носить Т-образный крест и колокольчик, а в ордене Меча – золотую цепь, состоящую из звеньев, изображавших первую букву слова «молчание». Ордены имели служебный штат: канцлера, казначея, герольдов со свитой. Герольдмейстеры, герольды, оруженосцы назывались особыми именами: Лев, Единорог, Красный Дракон и другими.
Логическим продолжением рыцарского церемониала являлись обеты – обещания совершить то или иное деяние. Значение их могло колебаться от высокого религиозного или воинского до романтико-эротического и шутливого. Клялись принять участие в крестовом походе, совершить подвиги на поле боя, служить своему королю. Для скорейшего достижения цели они подвергали себя какому-либо виду воздержания. Как правило, это были ограничения в пище, одежде, некоторые касались внешнего вида (не стричь волосы, не бриться и др.). Бертран дю Геклен, например, поклялся не брать в рот мяса и не снимать платья, пока не овладеет Монконтуром. Другой рыцарь дал обет не ложиться в постель по субботам, пока не сразит сарацина, а третий – по пятницам не кормить коня, пока не дотронется до знамени Великого Турки.
Обеты часто приносились за столом. Их дают Господу, Деве Марии, дамам, дичи и др. Знамениты обеты «цапли», «фазана», «павлина». Так, на пиршестве в Лилле Филипп Добрый дает обещание участвовать в крестовом походе (обет «фазана»). Столетней войне предшествовал легендарный эпизод с обетом «цапли», когда король Эдуард III и английские рыцари поклялись начать войну с Францией. Зачастую условием клятвы служили волосы. Во время Авиньонского пленения папа (антипапа) Бенедикт XIII поклялся не стричь бороду, пока не получит свободу. Предводитель гезов Люме принял подобный обет, стремясь отомстить за графа Эгмонта. Наконец, они могли быть шутливыми: служить тому господину, который больше заплатит, или жениться на той девице, у которой найдется 20 тыс. крон. От великого до смешного – один шаг.
Рыцарский идеал, средневековые нормы все еще доминируют на театре военных действий, приходя в столкновение с реалиями войны. Война того времени в основном состояла из отдельных набегов и стычек, и потому военная стратегия и тактика требовали отнюдь не рыцарских действий, а умения захватить врасплох, зайти с флангов, быстро сменить позицию и т. д. Но рыцарский дух более, чем где-либо, проявлялся именно в данной сфере, и потому здесь господствовали или, по крайней мере, старательно демонстрировались подчас средневековые представления и нормы поведения, становившиеся этикетной игрой. Место и время сражения должны были определяться заранее, противника специально извещали об этом – внезапное нападение недопустимо. Обычными были предложения о «выравнивании» позиций, т. е. более выгодное место, дающее преимущество одной из сторон, должно быть покинуто. В действительности стратегические интересы все-таки преобладали над романтическими идеями – эти предложения принимались редко. Но иногда романтика все-таки побеждала. Последствия были плачевными, как, например, в известном сражении при Наваррете: Генрих Трастамарский, будущий король Кастилии, пожертвовал более выгодной позицией и потерпел поражение.
