− Завтра я подам на развод. Сейчас это вроде как можно сделать через Госуслуги, − произнесла она, чувствуя, как под юбкой что-то горечей струёй изверглось на прокладку, но в туалет не побежала. Схватила с полки чёрную сумку, ту самую, с которой ходила к Лидии Ивановне, и, не оглядываясь, выбежала в подъезд. Влад не произнёс ни слова. Каким было его лицо, Лана уже не видела.

Так она и оказалась на улице. Правда, квартала через три поняла, что оставила в квартире телефон, но возвращаться не стала.Из принципа. Возвращаться, как известно, очень плохая примета.

Говоря по существу,такОблонские поругались впервые. Нет, конечно, они и раньше ссорились, но чаще всего из-за быта. Особенно в первые годы брака. Влад не помыл за собой посуду – скандал. Лана потратила слишком много денег на обновки – крики, вопли, обиды. Но тарелки они, конечно, не били, мирились быстро и матерям друг на друга не жаловались. Они и не договаривались об этом никогда, просто выходило так, как выходило. Личная жизнь на то и личная − на всеобщее обозрение её выставлять не стоит. Это, во-первых. А во-вторых, примерно за неделю до свадьбы Лана услышала разговор одной своей коллеги с только что вышедшей замуж дочерью и сразу сделала все необходимые для себя выводы. Катька стояла зареванная и с пеной у рта доказывала матери, какой Димка у неё придурок. Наталья Михайловна девушку тогда оборвала на полуслове и с чувством погрозила ей пальцем.

− Ты с Димкой, коль замуж вышла, учись договариваться сама и мне на него не жалуйся, потому как ты его простишь, а я − нет. Уйти решишь, приму, но вообще привыкай строить свою жизнь без посторонних ушей и глаз.

Сказала как отрезала. Катька, естественно, поморщилась и убежала, а Лана подслушанный урок на всю жизнь запомнила и сор из избы за все годы брака ни разу не вынесла. Влад жене был под стать. А чего окружающих своими бедами радовать? На людях они тоже не ругались, поэтому у друзей и родственников сложилось стойкое мнение, что Облонские отношения вообще не выясняют и живут душа в душу, как в сказке.

− В гостиницу что ли ночевать пойти? – спросила себя Лана, но тут же отмела эту мысль. Из вещей в сумке лежали только расчёска и маленькое зеркальце.

Пришлось топать к родительской пятиэтажке, которая располагалась на улице Тимирязева − недалеко от кинотеатра «Кристалл». Переехали Надежда Константиновна и Николай Львович из пригорода в Пермь ровно восемь лет назад. Оба, несмотря на пенсионный возраст, ещё работали. Надежда Константиновна − учителем русского языка в школе Пушкина, а Николай Львович – инженером на заводе Свердлова.

− Можно я останусь на ночь у вас?

Надежда Константиновна, увидев на пороге старшую дочь в начале одиннадцатого вечера, едва не лишилась дара речи, но от дверей всё же отошла.

− Что-то случилось? Вы с Владом поссорились?

Лана за одиннадцать лет замужества ночевала у родителей впервые, зато Валюшка захаживала к ним регулярно. По крайней мере, раз в полгода она ругалась с Андреем из-за какой-нибудь ерунды, оставляла ему весь выводок детей и шла плакаться к матери: «Ах, он забыл про мой день рождения! Ах, он ушёл с друзьями в боулинг, баню и тд».

Лана же вопрос Надежды Константиновны проигнорировала. Молча сняла сапоги, переобулась в предложенные тапки и забросила пуховик на вешалку. В отношении случающихся в жизни плохих событий все люди делятся на два типа. Первые пытаются рассказать о неприятностях буквально всем, знакомым или незнакомым – без разницы, причём с каждым таким рассказом им и правда становится легче. Вторые же до последнего держат всё в себе. Лана, не то к счастью, не то к сожалению, была из вторых.

− Не говори Вале, что я у вас, − попросила она мать, пока та стелила ей постель в маленькой комнате.

− Хорошо, не буду, − пообещала Надежда Константиновна и принесла дочери свою ночную сорочку, халат, ватные диски, тоник для лица и крем.

Справившись с вечерними процедурами, Лана упала на кровать. Слёзы, как ни странно, её не душили. Душа болела, но уснула женщина быстро. Так бывает, когда жизненные ресурсы полностью истощены. Организму не остаётся ничего другого, как впасть в анабиоз.

Хотя порой даже он не помогает. С Ланой как раз это и случилось. Все её мучения вернулись утром, да ещё и с удвоенной силой. Болело всё: живот, голова, сердце. Из влагалища лились темно-красные обильные выделения. Как бы месячные и как бы нет.

Кое-как встав с кровати, она заставила себя доковылять до стационарного телефона и, позвонив на работу, сказала, что заболела. Её поняли, но скорейшего выздоровления желать не стали. В последние два года Лана часто брала больничные, а часто болеющих сотрудников по понятным причинам никто не любит.

Перед работой мать успела сварить ей куриный бульон, но Лана не сумела проглотить и двух ложек. Еда отчаянно просилась обратно. Вслед за физической болью пришла ещё большая душевная и накрыла её будто лавиной. Очередной «пролёт», развод с мужем, что дальше? Увольнение с работы за профнепригодность? Оставшись одна в квартире, Лана прожигала взглядом потолок. Легче ей не становилось.

− Я пережила три смерти, − в какой-то момент произнесла она, будто общалась с невидимым глазу с психологом. − Смерть эмбриона, свою смерть, как женщины, и окончательную смерть всех надежд на будущее. Но… Влад бы меня всё равно скоро бросил. Рано или поздно это бы всё равно случилось, поэтому правильно сделала, что сама ушла.

Невидимый психолог все её излияния, разумеется, никак не прокомментировал, и через минуту Лана опять ушла в забытьё. Не спала и не бодрствовала. Просто лежала и иногда била подушки. Вставала только в туалет, а потом вновь валилась на кровать и сворачивалась калачиком.

− Это, видимо, Аринка меня прокляла, − в конце концов пришла к выводу Лана. − До сих пор не простила... И никогда не простит!

Последнее изречение невидимый психолог также оставил без ответа, и Лане пришлось замолчать, потому как в половине шестого домой вернулись родители, и Надежда Константиновна, собрав на стол, постучалась в комнату к дочери:

− Может, поужинаешь с нами.

Иоланта отвернулась к стене.

− Сегодня я полежу ещё, а встану завтра. Завтра мне станет легче.

Хмыкнув, Надежда Константиновна тихо закрыла за собой дверь. Лана продолжила жалеть себя снова. И почему у алкоголиков и наркоманов дети рождаются, а у таких, как она, нет? Ответственных, умных, трудолюбивых, обеспеченных?.. Они ведь их голодом морят, рожают, где попало, во время беременности часто даже в женскую консультацию не заглядывают. Почему только залетают, как крольчихи, непонятно…

Перевернувшись на другой бок, Лана потёрла глаза. На улице окончательно стемнело, и в девять вечера у неё сильно прихватило желудок. Если не считать утренний бульон, ела последний раз Иоланта вчера вечером. С Владом. Злосчастные рис и грудку.

Пришлось заставить себя встать и дойти до кухни. Надежда Константиновна со стола уже убрала и посуду помыла, но дочь встретила улыбкой. Щедро положила ей пюре и гуляша. С Ланой, однако, сидеть не стала. Видела, что дочь пока общаться не настроена, а потому ушла поболтать с соседкой. Николай Львович смотрел в большой комнате любимый «Спас». Лана ковырялась в тарелке вилкой и, как в детстве, рисовала незамысловатые узоры. И тут в дверь позвонили.

Николай Львович, понятное дело, не услышал. Слишком громко работал телевизор. Очередной священник рассказывал о телегонии* и в буквальном смысле умолял мужчин брать в жены девственниц.

Набрав полные лёгкие воздуха, Лана подошла к дверям. «Лишь бы не Валя и не её многочисленное потомство», − заклинала она Вселенную.

И Вселенная, о счастье, к её молитвам прислушалась. На пороге действительно стояла не Валя и не её дети. В квартиру Симоновых пожаловалВлад.

________________________________

*Телегония – это псевдонаучная теория о том, что секс с любым партнёром (особенно с первым) не проходит бесследно для женщины, а признаки этого партнёра в будущем могут отразиться на внешности или интеллекте детей, рождённых от совершенно другого человека. Теория не подтверждена экспериментально и несовместима с тем, что известно о механизмах наследственности и свойствах генетического материала.