Спускаюсь по ступеням и сажусь на последнюю. Паника отпускает, я начинаю медленно дышать. Замахиваюсь и швыряю золотую маску в мусорный контейнер неподалеку. Вот и все. Конец праздника. Навряд ли я смогу сегодня держать лицо. Мне нужно домой. В мою серую, неприметную жизнь, к такому же рыжему, вредному и, в общем-то, одичавшему рядом со мной коту.

На плечи опускается теплый пиджак, и я явственно ощущаю, насколько замерзла.

Слава садится рядом со мной. Он не касается меня, не обнимает. Просто рядом, но на некотором расстоянии. Поворачиваю голову и вижу, сколько сострадания в лице у парня. Он тоже избавился от проклятой маски, и теперь я могу наблюдать его лицо безо всякой мишуры.

— Что тебя испугало? — спрашивает аккуратно.

Облизываю пересохшие губы и прочищаю горло:

— С чего ты взял, что меня что-то напугало? — и сразу ухожу в несознанку: — Вообще-то, я просто вышла подышать свежим воздухом.

— Я лежал в рехабе. Думаешь, не узнаю паническую атаку? — в его вопросе нет ни грамма веселости, скорее печаль, перемешанная с безысходностью.

— Кстати, почему ты лежал там так долго? Целых два года? — решаю перевести тему разговора.

— Поначалу я находился там как пациент, потом стал наставником, — Слава внимательно рассматривает мое лицо.

— Наставником? Это кто?

— Тот, кто избавился от зависимости. Ему дают в подопечные пациента, и на своем примере наставник должен показать путь к выходу из проблемы. Часто у пациентов наблюдается недоверие к врачам.

— Получается, наставник — это кто-то вроде старшего брата? — размышляю я.

— Типа того, — ведет плечом. — Но если ты думала, что сможешь съехать с темы, то зря.

Моргаю, всматриваясь в лицо Славы, и до меня доходит:

— Так ты на мне проверяешь свои техники? — ахаю.

— Нет никаких техник, — спешит ответить он. — Я здесь, потому что это очевидно: тебе нужна помощь. Что тебя испугало? Внимание? Много незнакомых людей? Моя настойчивая семья тебя смутила?

— Нет, нет! Боже, нет! — перебиваю его, пока Волков на нагородил чуши. — Хватит гадать, прошу.

Вздыхаю. Слова вертятся на языке, но я будто немею. Что сложного сказать: «Я боюсь детей»? Слава тот самый человек, который стопроцентно поймет меня. Открываю и закрываю рот как рыба. Я будто онемела, во мне нет сил произнести вслух эти слова.

— Все, все. Прости, — Слава протягивает руку и прижимает меня к своей груди. — Дыши. Тяни носом воздух. Медленно.

Слушаю его, действую именно так, как он говорит. Я знаю все эти техники, но иду за голосом, выполняя все так, как велит Слава.

Успокаиваюсь, выравниваю дыхание. Прихожу в норму, но, тем не менее чувствую себя выжатой. Слава растирает мне плечи, и я поднимаю на него взгляд. Тону в его черноте. Он, так же, как и я, понимает, что атмосфера меняется, идет за ней, как ведомый.

Медленно, позволяя мне остановить себя, наклоняется, опускает голову и целует в губы. Это совершенно целомудренный поцелуй, без языка и нарушений границ. Мы даже не закрыли глаза.

Слава боится сделать первый шаг, а я боюсь сделать ответный. Балансируем где-то на грани, страшась поверить в реальность и взять на себя ответственность.

Его губы теплые, сухие. А еще очень нежные. Он ведет невесомо, но вся моя душа словно переворачивается. Слава так же медленно, как приближался, отстраняется. Проводит большим пальцем под нижней губой.

— Зачем ты пришел за мной? — шепчу.

— Не хотел, чтобы ты была одна.

— Да не об этом я, — качаю головой. — Мы никто друг другу. Никто никому ничем не обязан. Перестань ходить за мной. И приходить ко мне домой тоже не надо.

Замолкаю. Слава не спешит с ответом, только в темноте переулка рассматривает мое лицо, будто там могут быть сокрыты ответы.

— Нам пора возвращаться, — произносит едва слышным хриплым шепотом, ингорируя мою браваду.

— Я не могу, — тут же сопротивляюсь.

— Понимаю, — кивает. — Только вот твоя подруга, кажется, нуждается в поддержке, Тань. Ты же не можешь ее вот так бросить?

— А ты? — «Не бросишь?» — хочется спросить мне, но я обрываю фразу на полуслове.

— А я буду рядом, — сжимает мою руку и мягко улыбается.

Таня

Возвращаемся и попадаем в эпицентр какого-то сюра. Соня убегает, я не могу отследить ее, теряю в толпе, а все потому, что какой-то мужик на сцене объявляет о том, что его дочь и Дима обручились. Прожектор наводит луч на виновников хаоса, и все видят, как брат Славы удивлен, а девушка, стоящая рядом с ним, едва не теряет сознание. После этого она приходит в себя, отталкивает Диму и быстро идет к сцене.

По пути ее по-свойски перехватывает какой-то мужчина, и они вместе выходят на сцену.

— Кто это? — спрашиваю у Славы и смотрю на него.

Господи, это выражение лица — что-то с чем-то. Волков в шоке, смотрит на происходящее квадратными глазами.

— Мой старший брат, Рома, — отвечает заторможенно. — Какого хера происходит?

Брат Славы помогает подняться на сцену девушке и забирает микрофон у мужчины.

— Дамы и господа! — произносит торжественно. — Можете поздравить нас с Делей! В ближайшее время мы планируем пожениться!

— Ни хера себе… — бормочет Слава себе под нос.

— Слав, что вообще происходит?! — толкаю его в бок.

— Если бы я только сам понимал, Морковка. Нам надо найти Диму или Соню. А с Ромой я потом поговорю. Пошли! — он тянет меня за собой.

Выбегаем, оставляя позади зал, полный аплодисментов и выкриков с поздравлениями. Вот не зря я не хотела сюда ехать.

Фигура Сони виднеется вдалеке, и мы переходим на бег, нагоняя ее на набережной, возле кромки воды.

— Сонечка! — зову отчаянно.

Господи, что она надумала с собой делать?! Догоняю ее и прижимаю к себе:

— Милая, пожалуйста, не наделай глупостей.

— Ты чего? — поднимает на меня мокрое лицо. — Думала, я топиться пойду?

— Мне так показалось.

Слава накрывает нас обеих своим большим пиджаком.

— Я подгоню сейчас машину. Тань, не уходите никуда, хорошо? — говорит мне, и я киваю.

Сидим с Соней. Я просто обнимаю ее, не зная, что тут можно сказать. Я совершенно растеряна.

Слава возвращается быстро, помогает мне усадить подругу в машину. Едем быстро и в полнейшем молчании. Так же не говоря ни слова поднимаемся в квартиру. Я, чтобы занять руки, зачем-то наливаю чай, который, естественно, никто не пьет.

— Слав, — зову его.

Волков все понимает без слов. Кивает и уходит. Не знаю, откуда, но я знаю, что он не уедет.

— Как думаешь, Слава скажет Диме, где я? — спрашивает Соня, едва за ним закрывается дверь.

— Думаю, уже сказал.

Отпиваю остывший чай.

— Что я могу сделать для тебя, Сонь?

— Я бы не отказалась отвлечься, — пожимает плечами. — Не хочешь рассказать, что было у тебя со Славой?

Замираю, начинаю нервно крутить в руках чашку.

— Когда-то давно мы тусовались со Славой.

— А под тусовались ты подразумеваешь?.. — поднимает бровь.

— Спали мы, Сонь. Просто трахались, — вздыхаю.

— Т-так, — нервно кивает.

— А после я забеременела.

Повисает тишина, я буквально вижу хаос мыслей, который душит подругу.

— У нас не было официальных отношений или чего-то вроде этого. Нам просто было хорошо вместе, — продолжаю. Когда я узнала о беременности, то пошла к Славе. Он дал мне денег на аборт.

Стараюсь говорить спокойно, но куда там.

— Тань?

— Я взяла их и сделала аборт.

Соня зажимает рот рукой, чтобы не закричать. Слезы хлещут из ее глаз, она срывается с места и подбегает ко мне, обнимает.

— Все в порядке. Уже все в порядке, — повторяю.

— Почему ты не сказала ничего мне?

— На тот момент ты уже жила в Германии. У тебя была своя беда, я не хотела нагружать тебя моими проблемами.

— Прости, — шепчет сквозь слезы. — Господи, как мне жаль… Прости, что меня не было рядом с тобой. Даже представить не могу, через что тебе пришлось пройти в одиночку… Это ужасно, Тань.