И сын у нее.

От кого? Может, от него? Или от Лехи? Моего старого «друга», который хвалился жаркими встречами с Разиной. А потом поражался — какого хрена я не подкачу к ней? Всем же дает.

А я молчал, как упоротый. Не рассказывал о нас. Потому что рассказать — это нутро свое наизнанку вывернуть. А оно мне не надо совсем.

И что делать дальше? И с ней гадко, и без нее…

На второй день затянувшейся вечеринки беру себя в руки, перестаю бухать. Надо вернуть себе человеческий вид. Женька на пару дней осталась с Валей, а к дочери я должен вернуться отдохнувшим, а не дымящимся перегаром.

И вот только-только я собрал себя в кучу, как на пороге появляется эта сучка. Инга. Вместе со своим хахалем. И снова вроде шмотки ее обычные — джинсы и свитер, но выглядит так, сука, сексуально, что мозг плавится.

Сижу в кресле и словно маньяк наблюдаю за всем со стороны. Вижу, подходит к Роману. Вспоминаю, как увидел ее с ним на вечере и тронулся умом.

Разина, раскинув руки, вешается на Рому. Щебечет что-то, глазками стреляет. То в меня, то в этого своего… борова.

И все.

Нахер надо.

Вижу, что Аделию при виде Инги, обнимающейся с ее любимым, корежит. Она срывается и уходит на второй этаж, а я поднимаюсь следом. Та скидывает вещи в чемодан.

— Ты в город? — спрашиваю на пороге ее спальни.

— Угу.

Понятно. Значит, ей тоже тут находиться невмоготу.

— Возьмешь меня с собой? Я с Димой приехал, но оставаться тут не хочу.

— Конечно, поехали, — шмыгает носом. — Вдвоем веселее.

Плакала, значит. Согласен, все эти реверансы в исполнении Разиной выглядят мерзко.

Выходим на улицу. Вечер. Начинает морозить. К Аделии подлетает Рома.

— Аделия, не дури! На улице ливень стеной, темнеет! Ну куда ты одна?! — орет он.

— А я не одна, — переводит взгляд на меня.

Роман злится, но мне вообще насрать на все эти эмоции. И на Ингу тоже. Я просто хочу свалить отсюда.

Пока Аделия усаживается, ко мне подходит Рома. Сжимает мое плечо:

— Если ты хоть пальцем ее тронешь…

— С ума сошел, Волков? — реально охреневаю. — Думаешь, я не в курсе, что вы настойчиво «мирились» все эти два дня? Твоя она. Твоя. А мне чужих не надо. Доберемся до города и разъедемся в разные стороны.

Я понимаю его злость, но не представляю, почему он вел себя с Ингой так, будто она что-то значит для него.

— И, Ром, — решаю добить его напоследок, — это, конечно, не мое дело, но ты бы сразу определился, кто тебе больше по нраву. Темненькая, — киваю на Делю, — или светленькая, — указываю подбородком на Ингу. — Обеих ведь не унесешь. Надорвешься.

Хлопаю его по плечу и оставляю переваривать месседж. Но Волков так просто не отпускает меня:

— А ты, прежде чем делать выводы, поговорил бы для начала со светленькой. Понимаешь же, что неспроста она все это замутила.

Смотрю на Ингу, которую трясет. После ее выходки никто из девочек не подошел к ней. Парням она безразлична, тут у каждого своя богиня. Что-то щемит внутри от вида уязвимой Разиной. Потому что вижу — боится. А вот чего? Может, этот Степан сделал что по дороге сюда?

Если бы она подошла не к Роме, а ко мне. Сказала, объяснила. А не устроила этот цирк с конями... Мысленно отмахиваюсь. Надо ехать домой. К Женьке.

Срываемся с Делей быстро. Выезжаем на трассу. Дворники работают без остановки.

Трасса хреновая, да. Температура опускается уже ниже двух градусов, но упорно продолжает хреначить дождь. Дорога блестит. Деля сбрасывает скорость и едет тише.

Бросаю на нее взгляд. Нервничает, да.

— Мне кажется или дорогая скользкая? — спрашиваю с тревогой.

— Как стекло, — голос у нее сдавленный. Переживает.

— Давай спокойно, без резких движений. Через пару километров будет поселок. Предлагаю заехать и переночевать там, — говорю спокойно.

— Хорошо, — в ее голосе паника.

Аделия на грани, но машина идет уверенно и спокойно.

— Сейчас будет поворот, — указываю ей направление.

Автомобиль плавно поворачивает, но все это бесполезно, потому что навстречу на большой скорости несется долбоеб. Встречная тачка не вписывается в поворот, ее начинает закручивать.

Прилетает сильный удар с моей стороны, меня дезориентирует и оглушает. Я понимаю, что машину кидает во все стороны, но вообще ничего не могу разобрать.

Кажется, это длится бесконечно. И остановить никак. В итоге мы утыкаемся в сугроб. Наступает оглушающая тишина.

Секунда, две. И на меня обрушивается весь мир. Писк каких-то датчиков, стон — чей? Мой или Делин? Перевожу взгляд на нее. Сидит, обхватив руками живот, и дрожит, словно осиновый лист.

Я чувствую, как по шее течет что-то горячее. Руки и ноги немеют.

И вот тут я отчетливо понимаю: времени мало. На улице мороз, а трассой пользуются нечасто. Возможно, в такую погоду вообще никто не проедет.

На автопилоте, из последних сил, протягиваю руку к бортовому компьютеру и нажимаю кнопку экстренного контакта. Не удивляюсь, когда вижу, что идет звонок Роману. Это мне и нужно.

— Деля? — в динамике машины звучит его встревоженный голос.

Деля отмораживается и начинает плакать, но сказать ни слова не может.

— Отследи геолокацию машины, — произношу сдавленно. Каждый вздох причиняет боль. — В нас врезались, мы в кювете. Вызывай скорую и ментов.

Аделия кладет голову на руль и начинает плакать, а я устало закрываю глаза, потому что держать их открытыми становится просто невозможно.

Отъезжаю в темноту.

Глава 22

Инга

Зачем… Господи, зачем я согласилась ехать сюда?

— Роман — это тот мужчина, о котором ты говорила? — Степан спрашивает, будто издеваясь. — А он в курсе, что он твой?

Веремеенко указывает подбородком на Романа, который не находит себе места после того, как уехала Аделия.

— Твое маленькое представление не удалось, Инга, — Степан улыбается обманчиво добродушно.

Организую ему выставку и разорву все контакты. Надо держаться подальше от этого мужика. Бабушка была права: с ним что-то не так.

— А с чего ты взял, что это представление для тебя? — спрашиваю холодно. — Тот, для кого оно устраивалось, уже покинул этот дом. Так что, полагаю, мой небольшой демарш все же удался.

Выдавливаю кривую улыбку, рассматривая обтекающего Степана.

Я блефую, да. Все это было для Степана, но рикошетом прилетело Никите. Жаль, что я первым увидела Рому. Фадеев сидел в углу, тихо и незаметно. Иначе я бы подошла к Никите и попросила его подыграть.

— Как бы то ни было, — Веремеенко откашливается, — мое предложение актуально.

Надо валить отсюда. Я не хочу ехать обратно со Степаном. Наедине, в закрытой машине. Нет уж. Увольте.

— Да блять! — пинает кресло Рома.

Сажусь на диван рядом с ним и хватаюсь за голову.

— Прости, Ром.

— Сам виноват. Повелся на твои слова. А ведь у меня только с женой налаживаться все начало!

Рома наливает себе виски и выпивает залпом.

— Я поговорю с ней, Ром. Скажи, как ее найти, я поеду и все объясню. Она поймет. Как женщина женщину поймет.

— Не надо. Я сам. Подумает еще, что я тебя подослал.

Женская половина компании упорно игнорирует меня. Не могу злиться на них, знаю, что наделала делов.

За окном поливает дождь, температура уверенно падает. Нехорошо все это.

— Они же нормально доберутся домой? — спрашиваю с тревогой у

Ромы.

Тот сам не находит себе места. У него звонит телефон, и дальше начинается ад. Рома хватает ключи от машины, его братья останавливают его, потому что он выпил.

Я даже не замечаю, как по щекам текут слезы.

В итоге отвезти его вызывается один из братьев — Влад. Я быстро одеваюсь и подбегаю к ним:

— Я с вами.

Едем целую вечность. Обстановка накалена.

Могу ли я ненавидеть себя еще больше?

Все это — моя вина.

Аделия и Никита попали в аварию, и бог знает, чем все это обернется. А ведь если бы я не подошла к Ромке, если бы не приехала сюда… все бы было иначе. Какого черта меня понесло сюда со Степаном?