Литмир - Электронная Библиотека

Сара Кубурик

Повернись к себе. Как наполниться нежностью и смыслом

На русском языке публикуется впервые

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© 2023 by Sara Kuburic

Published by arrangement with Folio Literary Management, LLC.

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024

Повернись к себе. Как наполниться нежностью и смыслом - i_001.png
Повернись к себе. Как наполниться нежностью и смыслом - i_002.png

От автора

Личные переживания неприкосновенны: они принадлежат нам, и никто никогда не сможет их понять – окружающие способны разве что выслушать нас, оценить волнения и сделать выводы. Пережитые чувства навсегда останутся с теми, кто их испытал, и я безмерно благодарна всем, кто делился со мной историями, доверял мне сокровенные тайны своей жизни.

Книга основана на моих теориях и клинической практике, а также вдохновлена личным опытом и диалогами с друзьями и коллегами. Имена упомянутых людей изменены, как и все приметы, по которым их можно узнать, из соображений конфиденциальности. Некоторые мои биографические детали были изменены с той же целью, но без ущерба для смысла повествования.

Философия – непростая штука. Я очень старалась представить сложные идеи в простой форме, но рекомендую вам продолжить искать истину самостоятельно.

Всем потерянным

Все зависит от меня

Я не знаю, кто я

«Ты счастлива?»

Вопрос застал меня врасплох, и я чуть не выпалила: «Нет, нисколько. Просто наслаждаюсь тем, что жива».

Я в шоке.

Мне двадцать четыре года, я приехала на выходные в Лос-Анджелес и отдыхала в баре с институтским другом, которого не видела с выпуска. Мы болтали, вспоминали беззаботные студенческие годы и хохотали. А потом он задал вроде бы безобидный вопрос:

«Ты счастлива?»

Я, конечно, ничего не сказала, но впервые разрешила себе осознать, что совершенно несчастлива. Почему сейчас? С осознанием истины из моих глаз хлынули слезы (с тех пор я не раз видела, как мои клиенты также вдруг понимали, что в их жизни что-то идет не так).

Друг ошарашенно уставился на меня.

Я сидела, ощущая себя преданной собственным телом, судорожно пытаясь вдохнуть в легкие воздух между всхлипами. В образовавшейся тишине не могла не прислушаться к обрывочным мыслям.

Я глубоко и совершенно несчастна.

Я больше не знаю, кто я, и не помню, когда знала об этом.

Я чувствую себя сломленной, но не помню, что меня сломило.

Я сказала другу, что пойду в туалет, и вскоре, стоя на нетвердых ногах, держалась за раковину. Внутри зрел крик, но мне не хотелось его выпускать. Я плеснула воду на лицо и шею, надеясь, что холод вернет меня в реальность и ослабит боль.

Когда я подняла голову, из зеркала на меня взглянули пустые, незнакомые, ничего не выражающие глаза. Есть ли за ними разум? Я подняла руку, чтобы вытереть лицо, и незнакомка повторила мое движение. Эта женщина – я, но мне почему-то так не кажется. Я будто впервые ее вижу. Все так себя воспринимают?

Мне дурно, я чувствую себя очень уставшей – непонятно только почему.

Вдруг ко мне пришло осознание: я НЕНАВИЖУ эту тетку в зеркале. Она постоянно давит на меня, угнетает, обижает.

Пошла она! Я страдаю, а она наблюдает за тем, как, возможно, уже не нужная мне жизнь проходит день за днем.

Значит, нет…

«Я несчастна», – стоя в пустом туалете, наконец произнесла я, ни к кому конкретно не обращаясь.

На следующее утро меня ждал самолет – мы с сестрой улетали обратно в Ванкувер. Накануне вечером я смогла взять себя в руки, но теперь отчетливо ощущала, как не хочу возвращаться к прежней жизни. С каждой вещью, которую я укладывала в чемодан, мне становилось тяжелее. Я задумалась обо всех чуждых мне людях, вещах и ролях в своей жизни. Потом стала корить себя за неблагодарность до такой степени, что мне даже стало стыдно. В девять лет я пережила войну в Югославии[1], и то, что сейчас я жива, здорова и живу в Канаде, – это чудо. У меня есть еда, кров и океанская прохлада. Все просто замечательно!

Но от этого напускного оптимизма мне стало только хуже.

Если честно, мне было трудно испытывать благодарность. Я жила в крошечной темной квартире в подвале, на которую нам с мужем едва хватало средств. Моя старая машина позорно скрипела каждый раз, когда я нажимала на тормоз. Я вышла замуж летом перед магистратурой, когда мне было всего двадцать два, и в консервативной христианской общине, где я росла, никого не смутило, что я сделала такой серьезный выбор до того, как полностью развилась моя префронтальная кора.

Интересно, почему никто не остановил меня? Теперь я возвращаюсь домой к мужу, которого не люблю. К счастью, большую часть времени мне приходится проводить в магистратуре на отделении консультативной психологии, но учеба выматывает. С каждым заданием мои проблемы и травмы становятся все более очевидны. Помимо занятий я должна разбираться с чужой эмоциональной болью на сеансах и потом – со своей. Я часто представляю, что у меня совсем другая жизнь, чтобы хоть как-нибудь смириться с реальностью. Мои чувства притуплены, я отстранена от всего, что меня окружает, – похоже, даже от собственной жизни.

Я чувствую себя обязанной быть кем-то другим и существовать в реальности, которая мне не нравится. Всем кажется, что в моей жизни царит полная идиллия и все очень весело и мило, а я делаю вид, что так и есть, – идеальный брак, стройная фигура, научные достижения. Но как бы я ни старалась, мне кажется, что я обманываю и себя, и других.

Я тону.

От меня ждут, что я буду женой, студенткой, психологом, другом, дочерью, сестрой, – никто не просит меня быть собой. Хотя даже если бы попросили, я бы не справилась с этой задачей – все равно же не знаю, кто я. Мне чего-то не хватает, чтобы распутать клубок мыслей и расшифровать чувства, но, возможно, это просто отговорка, потому что если я это сделаю, то развалюсь на части. Я чувствую себя так, словно попала в ловушку, и боюсь, что, принимая решения, значительные и не очень, приговариваю себя к пожизненному сроку без права на досрочное освобождение.

В глубине души я знаю, что единственный способ сбежать – это разрушить нынешнее положение вещей.

А что, если меня тогда не станет? Если я сломаюсь, так и не познав свободу?

В такси по пути в аэропорт я сильно потею и впиваюсь ногтями в ладони, чтобы меня не вырвало. Со мной что-то не так. Я не в состоянии даже поддержать разговор с сестрой: мысли скачут, чувства обострены. В аэропорту толпа, запах фастфуда и кофе. В очереди на посадку на меня наваливается невероятная тяжесть – мне кажется, что я больше этого не вынесу.

Дискомфорт усиливается, и я все отчаяннее пытаюсь его не замечать. (Почему человеку проще мучиться, чем посмотреть правде в глаза?) Я успешно отрицаю происходящее до того момента, как в салоне загорается значок «Пристегните ремни». Зрение затуманилось, дыхание участилось. Мне надо выйти – из самолета, из тела, из своей жизни. Стены надвигаются на меня, воздух становится густым и спертым. Пот течет по шее и груди. Я встаю и иду к выходу. Пассажиры удивленно смотрят, как стюардесса убеждает меня сесть на место.

вернуться

1

В тексте идет речь о бомбардировках 1999 года. Прим. ред.

1
{"b":"908109","o":1}