— Пойдемте, — Наталья приглашающим жестом зовет нас за собой, — я покажу вашу комнату.

Вскоре она открывает дверь в конце коридора, и мы оказываемся в большой комнате с большой кроватью. Не просто большой — огромной. Кажется, такой размер называют кингсайз.

Я приподнимаю бровь в немом изумлении. Потому что больше пригодной для спанья мебели тут нет. Только пуфик у туалетного столика. Круто, что уж тут.

Рокотов, конечно, предупреждал об одной спальне на двоих. К этому я была готова. Но к тому, что и спальное место окажется одно, — нет. Надеялась, что тут будет диван или, на худой конец, кресло.

— Оставлю вас наедине. Максим, — поворачивается Наталья к Рокотову, — ужин практически готов.

— Может, вам помочь накрыть на стол? — предлагаю я.

— Ну что вы, Кира. Вы наши гости. Располагайтесь.

И она уходит.

— И как мы будем тут спать? — шепчу я.

— Кира, — вижу в глазах Рокотова смешинки, — тебе выдать инструкцию, как спать в постели?

— Не смешно, — бурчу я. — Кому-то придется спать на полу.

— Хочешь спать на полу, спи, — пожимает он плечами, — а меня вполне устраивает кровать.

Джентльмен, блин! Ну и ладно. На полу так на полу. Лишь бы не с ним.

Я демонстративно хмыкаю и тянусь к своему чемодану.

Достаю оттуда синее платье-халтер в пол, которое приготовила для сегодняшнего вечера, и топаю в ванну переодеться. Так как плечи открыты, специально беру бюст-страплесс*.

Когда выхожу, Рокотов стоит лицом к окну, засунув руки в карманы брюк. Он тоже успел переодеться, как я вижу. Сменил один костюм на другой.

Он приподнимает бровь, глядя на мой наряд.

— Это платье так не носят, Кира.

Я опускаю взгляд. В смысле так не носят? Я что, надела его задом наперед? Вроде нет.

— Что не так?

Рокотов приближается ко мне и обводит пальцем немного выпирающий верх бюста.

— Его носят без бюстгальтера.

Его голос звучит совершенно буднично, а я смущаюсь и заливаюсь краской, отшатываясь от него.

— Но я не хочу его так носить!

Там, конечно, подклад, но все равно. Начинаю злиться. Может, еще и трусы скажет снять?

— Неважно, как ты хочешь. Важно, как правильно. Разве консультант в бутике не сказала об этом?

Ну-у, вообще-то сказала, но я решила, что этой мелочью можно и пренебречь. И вообще, с каких это пор Рокотов заделался знатоком моды?

Тем временем он велит не терпящим возражений тоном:

— Снимай бюстгальтер.

И выжидающе на меня смотрит, будто ждет, что я сниму его прямо тут.

*Страплесс — бюстгальтер без бретелей на косточках с силиконовой дорожкой для дополнительной фиксации. Предназначен для одежды с открытыми плечами. Название происходит от английского слова strapless, то есть «без бретелек».

Глава 31. Омела

Кира

— Ладно, — фырчу я в ответ, — надену другое платье.

Иду к чемодану, достаю второе вечернее платье и с сожалением признаю, что надеть его не получится. Помятое. А больше нарядов, подходящих по случаю, я с собой не брала. Решила, что на горнолыжном курорте они мне не понадобятся.

Разворачиваюсь к Рокотову и вижу, как он прячет усмешку, снова принимая бесстрастный вид.

— Кира, его действительно так не носят. Это не моя прихоть. — Он делает шаг ко мне. — Так тебе помочь снять бюст или сама снимешь?

Я тяжело вздыхаю и отступаю на шаг. Молчу несколько секунд, а потом признаю свое поражение.

— Сама.

Блин, знала бы, что все так строго, взяла бы с собой другое платье.

Снова иду в ванную, снимаю бюстгальтер и разглядываю себя в зеркало. Грудь практически не выделяется, все-таки подклад делает свое дело. Но я чувствую себя некомфортно и решаю прикрыть ее волосами. Выхожу и с вызовом смотрю на Рокотова.

Он усмехается, снова подходит ко мне, убирая волосы за плечи, задерживает взгляд на декольте, а руку — на моем плече, и я слышу его приглушенный голос с нотками хрипотцы:

— Так гораздо лучше. Ты готова?

— Готова.

И мы идем в коридор. Останавливаемся у входа в просторную гостиную, откуда виден большой накрытый стол.

Наталья ставит на него блюдо с овощами и поворачивается к нам. Секунда, и ее лицо озаряется яркой озорной улыбкой, при этом она смотрит куда-то вверх.

— Омела.

Мы с Рокотовым синхронно поднимаем взгляды. Прямо над нашими головами висит веточка омелы. Вот блин. Я кошусь на жениха. Интересно, он встал так нарочно или это сюрприз и для него?

Я в курсе, что это за традиция. Пара, что оказывается под омелой, обязательно должна поцеловаться. Если правильно помню, влюбленные целуются для того, чтобы всю жизнь быть вместе. Плюс это приносит здоровье и помогает зачать ребенка.

М-да, все мимо и совсем не обо мне с Рокотовым. Детей он не хочет, серьезные отношения ему не нужны. А на здоровье, думаю, и так не жалуется.

— Ну, вы знаете, что делать, — разводит руками Наталья. И пристально на нас смотрит.

Рокотов посылает Наталье ответную улыбку, уверенно и крепко притягивает меня к себе так, что мне приходится положить руки ему на грудь.

Выходит, и он знает об этой примете.

Жених гипнотизирует меня взглядом. Его и без того темные глаза становятся практически черными, бездонными. Жар предвкушения разливается по телу помимо моей воли, и я вздрагиваю от собственной реакции. Его лицо все ближе и ближе, а спустя мгновение я чувствую на губах его горячее дыхание.

Одна его рука скользит по моей спине, а второй он обхватывает мою шею, прижимая к себе еще плотнее.

Наш поцелуй совсем не похож на тот, первый, когда Рокотов поцеловал меня на глазах у Августа Адольфовича. Тот был слишком грубый, подчиняющий. Этот совсем другой.

Прикосновения губ к губам, поначалу легкие, как взмах крыльев бабочки, становятся все более горячими, требовательными. Рокотов сметает мои последние сомнения своим напором. Я размыкаю сомкнутые зубы, впуская его внутрь, и… отвечаю на поцелуй.

Всецело поддаюсь нахлынувшим острым ощущениям, пока наши языки дерзко заигрывают друг с другом. То, что на мне нет бюста, лишь добавляет остроты, ведь пиджак Рокотова расстегнут. Его тонкая рубашка и почти невесомая ткань моего платья — вот и все, что нас разделяет. Низ живота начинает сладко пульсировать, и я чувствую, как слабеют ноги. Обнимаю его за шею, чтобы не упасть, зарываю пальцы в его волосы.

Я не знаю, сколько длится наш поцелуй, теряю счет времени, но когда наконец-то прихожу в себя, отстраняюсь и ошарашенно смотрю на Рокотова. Пугаюсь своих эмоций. Потому что в какой-то момент мне захотелось, чтобы это продолжалось вечно, чтобы Рокотов не останавливался. Меня как будто унесло куда-то далеко-далеко отсюда.

Разумеется, этот поцелуй далеко не первый в моей жизни, но меня никто и никогда не целовал так. Волнительно, страстно. Жарко. Огненно. Так, что окружающий мир попросту растворился.

Никто не вызывал во мне такую бурю ощущений одним только поцелуем!

Рокотов медлит, но отпускает меня. И я вижу, как горит его взгляд. Или это отражение моего огня в его глазах? О-о-о…

Слава богу, он меня поддерживает, ведь голова все еще кружится.

А потом я резко вспоминаю, что мы тут не одни, и смущенно опускаю взгляд. Ругаю себя на все лады, что с таким пылом ответила на поцелуй. Наверняка Рокотов все почувствовал и обязательно мне это припомнит.

Чем я думала? То-то и оно, что в тот момент я не думала вовсе, отдалась инстинктам.

Такого больше допускать нельзя, иначе я рискую каким-нибудь совсем не прекрасным утром проснуться в одной постели с Рокотовым. Посмотреть на него влюбленным взглядом и получить холодный от ворот поворот: «Спасибо, ты свободна. Может, когда-нибудь повторим. Или нет».

И кого винить? Только себя. Он ведь с самого начала обозначил свою позицию, честно рассказал, что ему от меня нужно. Постель.

Но что, если я захочу большего? Да что там, кажется, уже начинаю хотеть, несмотря на все, что о нем знаю. Несмотря на разницу между нами, несмотря на Богдану.