— Очень! — восхищенно округляю глаза я. — Я Кира.

Вот бы примерить хоть парочку нарядов…

— Можно я к вам как-нибудь потом приду? Такая красотища! Хочется поближе рассмотреть.

— Можно, — улыбается собеседница.

В это время звонит мой телефон, и я отвечаю.

— Где тебя черти носят? — раздается из трубки ор. — Вся команда ждет только тебя!

Режиссер.

— Простите, я заблудилась.

Краснею, потому что тетя Маша становится невольным свидетелем моего разговора, а Радковский орет так, что я вынужденно отслоняю мобильный от уха.

— Передай ему, что я провожу тебя, — шепчет костюмер.

— Владимир Игнатович, я скоро буду.

Кладу трубку.

— Ты с Радковским работаешь? — вопрошает Мария Ивановна.

— Ага. Новенькая. Только сегодня приступаем к съемкам.

Вижу в ее взгляде сочувствие.

— Суровый мужик. Но работу свою знает. Ты не обращай внимания на его эмоциональные всплески, он сейчас разводится с женой. Она от него ушла к молодому парню, вот он и бесится. Оно и понятно, двадцать лет жили душа в душу.

Ого. Обычно седина в бороду, бес в ребро — это о мужчинах. А тут наоборот.

Проникаюсь невольным сочувствием к Радковскому. Хотя, вообще-то, мог бы и не выливать свою злость на сотрудников.

— Ну, пойдем, что ли?

Мы выходим из царства костюмов, и Мария Ивановна провожает меня к команде.

Мы сворачиваем несколько раз, и каждый коридор мало отличается от предыдущего. Немудрено, что я заблудилась.

Первое, что я вижу, когда оказываюсь в нужной интерьерной студии, — несколько пар глаз, устремленных на меня. И поджатые губы режиссера.

Мария Петровна подталкивает меня вперед.

Я спотыкаюсь и неуклюже выпрямляюсь.

— Привет, я Кира.

Глава 10. Босс должен упасть в обморок от восторга

Кира

И начинается… Мне по очереди представляют команду, с которой мне предстоит работать следующие несколько недель.

Второй режиссер, продюсер, оператор, второй оператор, редактор, гример, декоратор, фотограф…

Я даже не стараюсь запомнить их всех по именам, все равно не получится.

Постепенно разберусь.

Команда вразнобой здоровается, показывают камеры, свет, делятся, как все устроено.

Ведут себя в основном сдержанно, но один молодой парень фриковатого вида надувает губы уточкой и закатывает глаза, проводя по мне взглядом сверху вниз.

Вот гад пупырчатый!

А потом мне показывают «комнаты». Ну, то есть увидела я это все сразу, как только вошла, но теперь показывают поближе. Тут есть и кухня, и зал, и спальня, и даже ванная комната. Как будто настоящая квартира, только расположение комнат не как мы привыкли, а отдельными блоками.

В общем, интерьер на все случаи жизни. Чуть дальше, в углу, все необходимое для фотосъемки. Разные приборы, лампы, огромное натянутое белое полотно. И зеленый экран еще левее. Это хромакей, с его помощью можно наложить любой нужный фон в фоторедакторе: хоть Мальдивы, хоть бабушкин сарай.

Я видела такие и у нас в агентстве. Ну, хоть что-то знакомое.

— Тебя будут снимать в зале и на кухне, — сразу поясняет Радковский. — Сегодня будем фотографировать.

Сегодня?

— Валерий! — зычно зовет Владимир Игнатович, и к нам подходит… тот самый пупырчатый гад. — Забирай нашу красавицу, сделайте пробный фотосет.

— А переодеваться не надо? — поднимаю бровь я.

— Не надо, пока просто выставим свет и найдем твой рабочий ракурс.

— Хорошо.

Я вздыхаю и иду за Валерием. Дал же бог имечко… Мой бывший, Валера, оказался тем еще гадом.

Чую, и этот не лучше. Я ему еще ничего не сделала, а он уже смотрит свысока.

На нем серые потертые джинсы и белая футболка с дырками. Русые волосы убраны вверх на манер ирокеза. И подведенные карандашом глаза.

А еще от него тошнотворно пахнет. Уж не знаю, что это за духи, но ему самому, похоже, нравится. Вон какой самодовольный.

— Давай, красотка, — его тонкий высокий голос сочится ядом, — поехали.

Он приказывает мне встать в середину.

— Что мне делать?

— Покажи себя, — гаденько улыбается Валерий.

Я лихорадочно перебираю в голове позы, которые обычно видела в журналах или на съемках у нас в агентстве. И старательно принимаю каждую из них.

Щелк, щелк, щелк.

Минут через пять, когда у меня начинают ныть мышцы, в том числе мышцы лица — от намертво приклеенной улыбки, Валерий наконец-то останавливается.

— Хватит, достаточно для первого раза. Отдохни.

Он разворачивается и уходит.

И все? Я думала, он мне покажет результат на экране фотоаппарата. Или по крайней мере скажет хоть что-то. Получилось? Не получилось? На сколько баллов по десятибалльной шкале?

Ну ведь гад и есть!

Ладно, пока есть время, схожу в туалет.

Узнаю маршрут у того самого рыжеволосого Игоря, который встретил меня утром у входа, и топаю в нужном направлении.

Когда возвращаюсь, за секунду до того, как повернуть за угол, слышу два голоса. Один из них точно принадлежит Валерию.

Во втором узнаю Владимира Игнатовича. Подслушивать, конечно, нехорошо, но я же не специально. Замираю на месте.

— И что мне с ней делать? — чуть ли не хнычет Валерий.

С ней? С кем с ней? Интересно, о ком речь?

— Валера, — грозно рявкает режиссер, — делай что хочешь, но мне нужна самая лучшая картинка! Чтобы Рокотов упал в обморок от восторга!

— О, он упадет в обморок, — шипит Валерий, — когда увидит это бревно на фото!

— Работай с тем что есть. Или ты зря считаешься одним из лучших? Ты фотограф, вот и действуй. Давай там, подключай свои штучки-дрючки, раскрепощай, мотивируй, вдохновляй, подбадривай Киру. Не мне тебя учить. Мне нужен результат!

Их голоса затихают, а я стою на месте. Ощущение, будто меня окатили холодной водой из шланга.

Я-то старалась, думала, вышло нормально. Тем более для первого раза. Но бревно?

На глазах сами собой появляются злые слезы.

Я тебе, Валерий Гадович, еще покажу бревно! Ты у меня еще в комплиментах рассыпаться будешь и извиняться за то, что не оценил.

Однако настроение летит в трубу со скоростью света.

Я возвращаюсь в студию, но Валерия не вижу. Ну и слава богу, я бы, наверное, не смогла сдержаться и высказала этому напыщенному индюку все, что о нем думаю.

Владимир Игнатович просит меня ознакомиться с комнатами, в которых меня будут снимать. Постоять тут, посидеть там. Попробовать пооткрывать ящики, походить по комнатам, пообвыкнуться.

Делаю, что приказано.

Потом мне показывают часть техники — ту, что уже успели привезти. Тут и робот-пылесос, и кофемашина, и чайник, и тостер.

Все такое чистенькое, блестящее. И пользоваться из всего этого я умею разве что чайником. Ну, тостер вроде тоже не сильно сложный агрегат. Кофемашина есть в агентстве, разберусь.

Но вот робот-пылесос… Я-то у себя дома мою полы по старинке, шваброй и тряпкой. Кручу-верчу этого белого кругляша в руках, не знаю, как подступиться. Хорошо хоть, настраивать его не мне.

Интересно, а куда это все денут после съемок?

— На сегодня все! — раздается громкий голос режиссера.

И я выдыхаю.

Народ постепенно разбредается. Владимир Игнатович останавливает меня жестом:

— Кира, поздравляю с первым рабочим днем. Молодец, отлично держалась. Хорошенько отдохни и не забудь выучить сценарий.

Мои глаза в прямом смысле лезут на лоб. Он ничего не говорит о тираде Валерия, наоборот, подбадривает? Вот так да…

— Спасибо, — спешно благодарю его. Смотрю с подозрением. Вдруг еще что добавит?

Однако этого не происходит.

— Иди.

И я ухожу. Звоню водителю. Оказывается, он уже ждет меня на стоянке, и вскоре мы катим по улицам Питера домой.

Я и утром не успела рассмотреть город, и сейчас не до того.

И вот еще что странно: ни о каком личном транспорте не было речи, а тут нате вам, выдали. Явно Рокотов расщедрился.

Хм.