– Ильчик саджа приветствует тебя, – тягучий голос Юна вырвал Дохёна из тягостных размышлений, – и передает, что время на исходе.

Дохён вскинул взгляд, не успев даже попытаться скрыть тревогу:

– У меня еще есть…

– У тебя всегда есть ровно столько времени, сколько пожелает ильчик саджа, – оборвал его Юн. Его глаза блеснули, и Дохёну захотелось поежиться. – И время на исходе. Принеси то, что должен, если хочешь, чтобы договор был продлен.

Дохён молчал, отчаянно пытаясь придумать хоть что-нибудь. Сокдже не разжалобить, не стоило даже и пытаться. Попытаться обмануть его было равносильно самоубийству. Убежать – невозможно. Оставалось только выполнять условия договора.

Юн все прекрасно понимал, и мерзко улыбался змеиной улыбкой, глядя на терзаемого тревогой человека перед собой. Он небрежно обронил:

– Приноси сюда, – после чего развернулся и пошел к дивану.

Дохёну до дрожи хотелось выругаться во весь голос, садануть кулаком в стену, разбить что-нибудь… Он призвал всю силу воли, чтобы сохранить невозмутимый вид, и вышел из парикмахерской. Сердце сжали невидимые тиски и сдавливали все сильнее.

Телефон зазвонил, когда он спустился по ступенькам. Дохён нехотя вытащил его, раскрыл. Звонила Мирэ.

– Что? – недружелюбно осведомился он. Мирэ ответила непривычной для нее скороговоркой:

– У твоего дружка какой-то мощный антимагический амулет, или типа того, я не смогла пробить защиту, так что…

– Стоп. Какой еще амулет?

– Не знаю, – визгливо ответила полукровка-ино. – Но плевать он хотел на мой гипноз! Поморгал секунду, улыбнулся, как идиотке, и ушел.

– Куда? – Дохён быстро обозрел окрестности, стажера-напарника не заметил, и ощутил приступ раздражения. – Я же просил задержать его!

– Как, если он не поддается внушению?

– Очаровать, заболтать, вырубить, в конце концов! – рявкнул Дохён, со злостью захлопнул крышку телефона и сунул в карман. Куда могло понести любопытного стажера?!

Мирэ не унялась, позвонила снова. Дохён сделал глубокий вдох, как можно спокойнее (получилось все равно сквозь зубы) ответил:

– Что еще?

– Антимагический амулет, – так же злобно отозвалась Мирэ. – О котором ни ты, ни твой обожаемый шеф не знали. Что бы это могло быть?

– Беспокоишься за свою шкуру? – Дохён наконец заметил Мингю, расслабленно прогуливавшегося недалеко, и чуть успокоился.

– Беспокоюсь, как бы ты не отправил мне в следующий раз еще какого-нибудь придурка, с которым я не смогу справиться, а он возьмет и укокошит меня. Хочешь сотрудничать – рассказывай больше.

Дохён внимательно выслушал ультиматум, кивнул своим мыслям:

– Договорились. Хочешь сотрудничать – работай лучше.

Мирэ обозвала его и отключилась. Дохён вернул телефон в карман и уже хотел окликнуть Мингю (тот шел, разглядывая дорогу под ногами, неспешно и задумчиво), но вдруг его осенила мысль. Он обдумывал ее несколько секунд, прежде чем решительно распрямить плечи и вернуться в парикмахерскую.

Не обращая внимания на администратора, Дохён прошел к дивану, на котором сидел и пил кофе Юн, встал рядом, и когда тот неторопливо поднял голову, негромко сказал:

– У меня есть, что дать Сокдже. Принесу, как достану.

Юн насмешливо сощурился, разглядывая взъерошенного парня. Дохён практически не сомневался, что посланник жнеца читает мысли, но сейчас ему было плевать. Наконец Юн все так же неторопливо поинтересовался:

– Вещь – или хозяина?

– Как получится, – Дохён вскинул голову. – Договор в силе.

– Посмотрим, – Юн улыбнулся, и у Дохён мороз по коже пошел. Он решительно кивнул и пошел к выходу, спиной чувствуя насмешливый взгляд Юна. Тяжесть, что навалилась на сердце, не стала легче.

***

Мингю был настолько погружен в свои мысли, что заметил подошедшего Дохёна, только когда уткнулся в него. Вскинул рассеянный взгляд, моргнул. Дохён отстранился с таким видом, словно его оскорбляло близкое соседство с напарником, поинтересовался язвительно:

– Где тебя носило?

– Что, видит к тетушке завершен? – Мингю подбородком показал на дверь парикмахерской. Несмотря на задумчивость, он не мог не заметить, как Дохён то выскакивает из барбершопа, то заходит обратно. Вряд ли тетушка работала в таком месте.

Дохён фыркнул, на вопрос не ответил, и повторил свой:

– Куда ходил?

– Напишу в отчете, – отозвался Мингю, посмотрел, как борется с раздражением Дохён, и сжалился: – Да не ходил я никуда, бродил по улице. Отпугнул симпатичную девушку, вот и все новости.

– Неудачник, – пробормотал Дохён, явно решая, стоит ли верить услышанному. Мингю, в общем-то, было все равно, поверит ему куратор или нет. Он действительно никуда не уходил, занятый мысленным рассматриванием улик в деле об убийствах.

Мингю собирался уже направиться к машине, как вдруг взгляд зацепился за нечто чужеродное. Он протянул руку, провел пальцем по рукаву куртки Дохёна.

– Пепел? – Он поднял брови, глянул на Дохёна. Тот нахмурился, явно только сейчас заметив, что плечи покрыты тончайшим слоем пепла – как будто он прогулялся рядом с вулканом. Быстрым движением смахнул пыль с куртки и волос, после чего строго глянул на Мингю с вопросом: и как ты отреагируешь?

Мингю отреагировал спокойно: просто кивнул, как будто пепел посреди города в весенний день – самое обычное дело. И пошел к машине, сделав для себя заметку: о странном поведении напарника стоило подумать на досуге. А то и спросить шефа Ана, если сам ни до чего не додумается.

Дохён догнал его черед пару метров, пошел рядом, чуть сбавив скорость. Мингю не обратил на него внимания; ему было любопытно, как вспыльчивый детектив будет себя вести.

– Знаешь, – Мингю заговорил первым, неожиданно даже для себя, – в последнее время я как будто сплю, и все никак не могу проснуться. Чувствую, что вокруг творится нечто странное, но не могу поймать его. Или мне может показаться, что я вот-вот нащупаю разгадку, но в итоге прихожу только к следующей странности. Это немного напрягает.

– Ага, – пробормотал рассеянно Дохён, тут же пришел в себя и ехидно добавил: – Если сон сладкий, лучше поспать еще.

– Боюсь проспать все интересное, – откликнулся Мингю, открыл дверь и устроился на пассажирском сиденье. Дохён обошел машину и тоже сел. Выглядел он встревоженным, но Мингю даже не подумал спросить, в чем дело. Потому что Дохён вряд ли стал бы признаваться. Да и нужны ли ему самому лишние заботы?

Дохён явно нервничал, это было понятно по его поведению: слишком резко тронулся с места, то и дело постукивал пальцами по рулю, ерошил волосы Мингю отмечал эти детали привычно, словно делая заметки в блокноте при осмотре места преступления или допросе подозреваемого. Еще и странный пепел, следы которого до сих пор оставались на куртке. И все это – после визита в парикмахерскую. Мингю решил узнать о ней побольше.

– Шеф Ан знает? – нарушил он молчание. Дохён встрепенулся:

– О чем?

– О твоей проблеме.

– У меня нет проблем, – проворчал Дохён, – и это не твое дело.

Мингю подал плечами:

– Ладно. Так он знает?

Дохён глубоко вздохнул, помолчал, потом сделал странное движение головой и плечами, словно хотел кивнуть и покачать головой одновременно:

– Знает, что должен знать.

– Хм, – прокомментировал Мингю и замолчал, глядя в окно, за которым проносились пейзажи города. С правой стороны автомагистрали Канбён, между жилым массивом и рекой, располагались парки и прогулочные зоны, слева высились небоскребы района Сондонгу.

Мингю не успел еще изучить историю Сеула – только то немногое, что было в туристических брошюрах, да еще то, что запомнил из рассказов мамы. Ему хотелось увидеть весь огромный город – с башни Намсан, на улочках национальной деревни, из окна шикарного пентхауса в Каннаме, с вершины одной из многочисленных гор, окружающих столицу… Как только разберется со всеми странностями, которые окружали его последние несколько дней.

Дохён молчал всю дорогу – сначала до кафе, в котором они пообедали, потом до полицейского участка. Молча помахал рукой – мол, бывай, стажер, – и исчез в коридоре. Мингю постоял на месте, глядя вслед напарнику с крепнущим чувством, что у того крупные неприятности, повернулся и пошел искать шефа Ана, чтобы поделиться размышлениями относительно убийств.