— Полегче, — сказал он, глядя на меня. — Все в порядке. Я справлюсь. — Он заслонил меня своим телом, затем достал телефон и сделал снимок. — Для тренировки стрельбы по мишеням, — процедил он. — И чтобы время от времени проверять тебя, чтобы убедиться, что ты ведешь себя хорошо.

Райан сжал в кулак футболку парня, побуждая его встать, и молча смотрел на него с предупреждением.

— Да, ладно… — заплакал парень, вероятно, обмочившись в штаны прямо сейчас.

А потом к Райану присоединился Энцо и прорычал:

— А может, я просто отрублю тебе руки, чтобы ты больше никогда не прикасался к женщинам?

Глава 15

Райан

— Я тревожусь о твоей голове. — Наталья обеспокоенно провела пальцами по моему виску, пока я вел машину.

По глупости я вздрогнул от этого прикосновения, и она отдернула руку. Она взяла несколько пластырей из моей аптечки, как только мы выехали из гаража, и заклеила открытую рану на моем окровавленном лбу. Моя маленькая медсестра. — Я в порядке.

Но я не буду в порядке, если мама проснется, когда мы вернемся. Мне не нужно было, чтобы она увидела пятна на моей рубашке и мне пришлось лгать об их происхождении. По ране на голове было ясно, что это пятна крови, а не красного вина. Мне также нужно было отмыть бок своего внедорожника, на котором осталась кровь того, кого я впечатал лицом в окно.

— Я думала, тебе нельзя больше ударяться головой. Ты уверен, что с тобой все будет в порядке?

Ты же не собираешься оставить это так, правда? Я бросил на нее быстрый взгляд, слишком крепко сжимая руль, во мне все еще кипел гнев из-за того, что на нас набросились эти придурочные подростки. Она могла пострадать.

— Я обещаю, что со мной все будет в порядке. Но Энцо… что с ним? — В его истории было что-то еще. Должно быть. Она не хотела, чтобы Энцо встречался с полицией, а это, по моему мнению, было тревожным сигналом.

Она нервно теребила подол своего короткого черного платья, а я старался не отвлекаться от дороги.

Из-за Натальи, адреналина от драки и злости на этих придурков я был как сжатая пружина, и нуждался в скорейшей разрядке.

Я потянулся и положил ладонь на ее руку, как бы прося о том, чтобы она хотя бы перестала трогать платье и ноги. Нам не нужно было добавлять аварию к списку безумных событий, произошедших сегодня вечером.

Я и так был на грани того, чтобы совершить единственный безумный поступок, который, как я знал, высвободит всю бушующую во мне энергию, — остановиться, отодвинуть сиденье назад до упора и затащить Наталью к себе на колени.

— Расскажи мне, — прошипел я, нервничая от мысли, что у Натальи на кухне может работать преступник.

— В Нью-Йорке… э-э-э…

— Если ты скажешь, что его семья — мафия, мы съедем с дороги. Так что помоги мне, — предупредил я и отпустил ее руку.

— Хорошо, я не скажу тебе ничего. — В ее тоне прозвучал вызов. — И кстати, с кем я общаюсь — не твое дело.

Черт побери.

Я хотел остановиться на обочине. И поцеловать ее дерзкий рот.

Моя свободная рука сжалась на моей ноге, пока я размышлял, что делать с этой новой информацией. Я должен был смириться с тем, что мой брат попал в переделку, а теперь у Натальи в качестве шеф-повара обнаружился мужчина с возможными связями с мафией. Кажется, это был перебор.

— Как? — рявкнул я. — Как, черт возьми, ты подружилась с таким человеком, как он? Ты же чиста настолько, насколько это вообще возможно.

— Чиста, да?

Я почувствовал, как ее глаза пронзают меня насквозь, и когда я взглянул на нее, ее руки были вызывающе сложены на груди. Так дерзко.

— Да, чистая. Невинная. — Я снова повернулся лицом к дороге. — Милая, когда не ведешь себя как маленькая засранка.

— Я? Правда? Это же ты был придурком по отношению ко мне все эти годы, или ты забыл? Может, у Энцо особенное прошлое, но он никогда не вел себя со мной как засранец без всякой причины.

Я свернул на обочину шоссе, заставив Наталью вскрикнуть и схватиться за ручку, и припарковался. Она тяжело дышала, пока я отстегивал ремень безопасности и смотрел ей в лицо.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не броситься на нее.

— Единственный способ, как я мог выжить, находясь рядом с тобой в последнее десятилетие, — это быть придурком, — поделился я, понизив тон, когда ее зеленые глаза уставились на меня. — Неужели ты не понимаешь?

Она изучала меня, в ее взгляде горел огонь. Она была готова к бою.

— Нет, не понимаю, — ответила она, и дрожь в ее тоне выдала волнение, которое она пыталась скрыть.

Я закрыл глаза и попытался взять под контроль слова и эмоции, которые сдерживал годами.

К черту.

Выдохнув через нос, я открыл глаза и вперил в нее тяжелый взгляд.

— Тогда позволь мне объяснить тебе все по буквам. Единственный способ удержаться от того, чтобы усадить тебя на колени и отшлепать по заднице за умные слова, — это быть придурком, — сказал я. — Мне необходимо было вести себя так, будто ненавижу тебя, иначе мы бы трахались так чертовски жестко, что твоя киска была бы опухшей несколько дней, — прорычал я грязную правду.

— Так уверен в себе, что я согласилась бы на это, да? — ответила она со свойственной ей вызывающей непосредственностью.

Но когда мое внимание переключилось на ее колени, разошедшиеся в стороны от моих слов, и я увидел, что она пытается скрыть, как она ерзает на сидении от моих слов… вот и ответ.

— Да, черт возьми, милая.

Ее тонкие пальцы скользнули по ключице, соблазнительно поддразнивая меня, когда мой взгляд вернулся к ней. Заметив, что она облизала губы, я понял, что, скорее всего, сошел с ума, раз поделился правдой прямо здесь, но…

Я хотел ее. Всегда хотел. И всегда буду. Это была единственная настоящая правда, которую я знал.

— Что ты делаешь? — спросил я, когда Наталья отстегнула ремень, а затем ее руки легли на бедра, и она медленно задрала ткань платья, показав трусики.

Мои глаза привыкли к темноте, но света было недостаточно, чтобы разобрать цвет. Мое предположение? Черные. Возможно, кружевные.

— Наталья, — предупредил я, пах болел теперь гораздо сильнее, чем голова.

Она испуганно посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, словно ее застали за чем-то, что никто не должен был видеть. Но она не остановилась, а просто продолжала смотреть мне в глаза, прошептав:

— Я просто…

Она чувствовала то, что я называл «наплывом»: она была на взводе и нуждалась в том, чтобы выпустить адреналин, оставшийся после драки. Или ощущения близкой смерти, как это часто бывало со мной в прошлом.

И да, я только что признался ей в своих реальных мыслях, так что…

Наталья тихо потянулась к моей руке, и я не смог бы оторвать взгляд от ее ног, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

— Прикоснись ко мне, — когда она просунула мою руку между своих теплых бедер, я чуть не кончил в штаны. В свою защиту скажу, что это была Наталья. Женщина, о которой я мечтал десятилетие, пока вел себя с ней как придурок, а после чувствовал себя ужасно. — Если ты не сделаешь этого, я сделаю это сама.

Моя рука оставалась между ее шелковистыми бедрами, в нескольких сантиметрах от трусиков. Она подтолкнула ее ближе, и мои последние остатки сопротивления полностью исчезли.

Я повернулся на своем сиденье, чтобы было удобнее, и зацепил пальцем ее трусики, сдвинув их в сторону, а затем провел подушечкой большого пальца по ее киске.

Она. Была. Мокрая.

У меня перехватило дыхание от звуков, срывающихся с ее губ, и я перевел взгляд на ее лицо. Ее внимание было сосредоточено между бедер. Она накрыла мою руку своей, умоляя меня продолжать прикасаться к ней.

Мы находились на обочине шоссе. Кто угодно мог остановиться возле нас в любой момент. Но к черту все это. Я собирался удовлетворить эту женщину.

Она держала свою руку на моей, пока я ласкал ее клитор, а потом выгнулась дугой и застонала, когда я вошел в нее двумя пальцами.