– Это еще хуже! – Скулы Рябого затвердели. – Если с «Вятки» можно перейти на Территорию «Саяны», то ходить безоружным теперь совсем нельзя.

– А что не так с «Саянами»? – полюбопытствовал Костров, который слышал об этой Территории совсем немного.

– Оттуда вообще никто не возвращается. Поэтому власти запретили экскурсии в эту область. Но если теперь в «Саяны» можно попасть через «Вятку», то…

Клиента Рябого звали Денис. Пока мужчины обсуждали создавшееся положение, он опустился на трухлявое бревно, торчащее из мусорной кучи, и теперь разглядывал старую грязную куклу, оказавшуюся на свалке вместе с другим бытовым мусором. Кукла неожиданно повернула голову в его сторону и уставилась на парня единственным целым глазом, моргнула пару раз и медленно поднялась на ноги, будто ожила и впервые увидела этот мир. Денис открыл было рот, собираясь указать на эдакое чудо, но ожившая игрушка вдруг сорвалась с места и спряталась за разбитый унитаз. Рябой тоже краем глаза заметил движение.

– Вы видели?! Видели?! – причитал Денис. – Разве такое бывает?!

– Ну, такого я точно не видел, – хмыкнул Рябой. – Будем надеяться, она неопасна…

Беглянка выглянула из своего укрытия и проворно шмыгнула дальше, скрываясь за мусорными завалами. Теперь ее заметили все.

– Жутковатое зрелище, – передернувшись, выдавил машинист. Ему тотчас вспомнился фильм ужасов с ожившей куклой.

Стоило им вздохнуть с облегчением, когда кукла скрылась из виду, как из кучи тряпья выполз плюшевый серый медведь. Один глаз-пуговица держался на ниточке, правой лапы вовсе не было, но он упорно лез наверх и уже через мгновение стоял на высоком мусорном холме, взирая на незнакомцев бесстрастным взором бездушной игрушки.

– Может, пальнуть по нему? – Рябому однозначно не нравилось, когда предметы оживают, вот только тратить патроны на плюшевое недоразумение было жалко – вдруг на пути снова попадутся бродячие псы или еще кто пострашнее?

– Предлагаю пройти свалку как можно быстрее, пока игрушки не придумали мстить за свои старые обиды, – заметил Волкогонов и потянул Кострова за рукав.

Машинист, выпучив глаза, смотрел, как медвежонок медленно спускается с холма. Тот явно собирался следовать за людьми, поэтому группа заторопилась со сборами.

Денис же застыл столбом, взирая на неуклюжие движения живой игрушки, которая живой на самом деле не была. Медведь наконец спустился с мусорной кучи, чуть не зацепившись лапой за острый штырь, и целенаправленно побрел к парню, рассматривая его глазом-пуговицей. Перед молодым человеком тотчас встала давняя картина кошмара, донимавшего его в раннем детстве. В этом сне он лежал в своей маленькой кроватке с деревянными перекладинами по бокам. Неожиданно в ночной темноте его внимание привлекал странный звук, и вскоре сквозь частокол перекладин заглядывал плюшевый мишка. Он карабкался на кровать, цепляясь лапами, и, перевалившись через боковину, ловко спрыгивал на одеяло. Мальчик явственно чувствовал на себе вес плюшевого зверя, который неторопливо приближался от ног к голове ребенка, смотря ему в лицо холодными мертвыми глазами. Протянутые вперед передние лапы будто бы нацеливались на горло. В ужасе маленький Дениска натягивал одеяло на голову, однако настойчивый монстр, замерев в районе его груди, терпеливо ждал, когда ребенок высунется наружу из своего укрытия. Дрожа и обливаясь по́том, едва дыша под теплым одеялом, мальчишка беззвучно шептал: «Уходи! Уходи прочь!» – но ночной гость явно никуда не спешил… А потом мальчик просыпался и при свете утреннего солнышка обнаруживал плюшевого медвежонка сидящим на своем месте – на открытой полке в шкафу. Вот только Денис был уверен, что медведь просто претворяется игрушечным, а в полночь вновь превратится в чудовище, которое хочет его задушить.

– Ты чего встал как вкопанный? – Рябой дернул парня за плечо. – Пойдем скорее, а то на меня плохо действуют подобные фокусы «Вятки».

Рябой в детстве тоже был наслышан об историях с ожившими игрушками и, в отличие от Дениса, знал пару реальных фактов, когда в игрушки на самом деле вселялись демоны и те оживали. Правда, проверить эти факты он никак не мог, но доверие рассказчики вызывали, так что…

Медведь тем временем запнулся и упал в грязную лужу, откуда вылез еще страшнее. Он протянул лапу Денису, будто прося его о помощи, однако тот лишь нервно поморщился и пошел прочь, увлекаемый проводником.

Внезапно Костров, шедший рядом с Волкогоновым, что-то приметил на земле, упал на колени и стал отчаянно запихивать комья земли себе в карманы.

– Иваныч, ты чего? – Волкогонов схватил «туриста» за плечо, но тот со злостью отпихнул его руку и продолжил свое занятие. Земля высыпалась из карманов, а машинист отчаянно продолжал наполнять их.

– Чего это он? – Рябой, волочащий за собой Дениса, остановился рядом с товарищем, удивленно рассматривая занятого странным делом машиниста.

– Черт его знает, что ему привиделось, – в сердцах бросил Волкогонов, снова пытаясь оторвать Кострова от земли. Василий Иванович зарычал, словно зверь, и едва не укусил проводника. – Совсем ошалел! – Волкогонов едва успел одернуть руку.

Рябой оглянулся, дабы убедиться, что ожившие игрушки их больше не преследуют, затем нагнулся к Кострову и с силой ударил его раскрытой ладонью по щеке. Тот дернулся и с удивлением воззрился на обидчика, пытаясь сообразить, почему это он стоит на коленях, а его руки в грязи. Он отрешенно уставился на ладони, потом перевел взгляд на карманы, набитые грязью, и с ужасом начал вытаскивать землю обратно, подвывая, будто они были полны чем-то неприятным и мерзким. Он даже стянул с себя куртку и долго вытряхивал ее, чтобы убедиться, что в карманах точно ничего нет.

– Привиделось чего, Иваныч? – Рябой подмигнул машинисту, чтобы тот не серчал на него за пощечину.

– Не поверишь! – Глаза машиниста расширились и стали размером с блюдце. – Померещилось, что передо мной на земле золотые монеты россыпью лежат! Я бросился их собирать и в карманы запихивать, а потом – глядь! – а это и не монеты вовсе, а опарыши навозные. Белые, жирные. Ползают по рукам и шевелятся в карманах. Бр-р-р! Мерзость какая…

– Бывает, – бросил Рябой и многозначительно посмотрел на Волкогонова, чтобы тот принял к сведению заморочки клиента и впредь ожидал от него подобных метаморфоз на маршруте.

Край свалки отмечался перелеском, а за лесом уже начиналась другая локация, и проводники надеялись, что, убравшись с полигона, они больше не станут добычей голодных бродячих псов и странных оживших игрушек. Рябой прислонил ружье к дереву и повесил патронташ на сучок.

– Мусорщик просил оставить оружие здесь, когда минуем свалку, – ответил проводник на немой вопрос Волкогонова. – Сам понимаешь, ему тут без ружья никак.

– Эх, надо было с ним обстоятельно побеседовать, выяснить, с какой он Территории, – сокрушался Волкогонов. – Может, в этом и кроется причина появления свалки на «Вятке»! Может, дело не в персональном квесте и не во временны́х парадоксах, а в том, что в этой точке пересекаются две или даже больше Территорий.

Петр открыл глаза, неожиданно осознав, что заснул сидя. Костер давно прогорел, и даже угли превратились в серый пепел. Он поежился, понимая, что за ночь здорово продрог, но разводить огонь снова не было смысла – нужно отправляться в дорогу. Он взглянул на левую руку, которая превратилась в настоящее полено. Отек сполз вниз, и кулак опух так сильно, что стал похож на молот. Вероятно, все-таки перелом. А так хотелось верить, что всего лишь ушиб! Мало того, что рука была теперь ни на что не способна, так еще и ныла ужасно, с прострелами, поэтому после нехитрого завтрака Петру пришлось выпить таблетку обезболивающего и ждать, пока боль утихнет.

Страшный и грязный старик, преследовавший его накануне, сгинул, и Петр, подумав, решил, что это очередной морок «Вятки» или страшный сон, привидевшийся ему от усталости. Он неловко закинул рюкзак за спину, с трудом продев левую руку в лямку, и повесил сломанную конечность на перевязь. Поднял палку и, опершись на нее, встал на ноги, даже после недолгого забытья чувствуя усталость.