Долго Тихого им искать не пришлось. «Уркаган» Федя Тишин не занимался своими непосредственными обязанностями подсобного рабочего или кого там ещё. Да и дело шло к вечеру, можно было и повалять дурака. Он сидел, вероятно, с молодящейся приёмщицей, за огромным штабелем брёвен, на скамейке. Не столько даже обжимал её, что называется, сколько рассказывал о том, какой он крутой.
Это повальная беда и удел всех «бакланов» и «шестерок», творить на людях «дешёвый базар» и расправляться изобретательно и жестоко с теми, кто слабее их. Тем более, теперь уже было предельно ясно, что, Тихий «работал под прикрытием». Да ещё каким! На грязные дела его посылали те, кто мог и должен был, со временем, смешать его с дерьмом. С отработанным материалом подобного рода авторитеты разного рода и вида особо не церемонятся.
– Да я, Танька, тут любого держу в лапе! – говорил он такое приёмщице нарочито громко, завидев издали, что к нему направляются двое неизвестных. – Вон два чучела ко мне кондыбают. Видать, дело у них до меня. Без Тихого ни один скворец не может чирикнуть.
– Ну, я пойду в избушку,– немного смутилась Танька, вставая с бревна. – Хоть и работы на сегодня нет, а вдруг кто из начальства заявится.
– Скажешь, что со мной беседу вела, так и заткнуться. А мы с тобой, Танюха, обязательно у меня на хате покувыркаемся. Вот освобожусь малость и… займёмся. Мне ещё твой мужик спасибо скажет за то, что ты станешь бодрой и весёлой.
– Да, ну, тебя, Сергеич! – крикнула уже издали она. – Ты всё только обещаешь!
Сыщики дождались, когда сухопарая и явно находящаяся в «творческом» поиске приёмщица скроется из виду. Они подошли к закурившему сигарету Тихому с улыбками на лицах. Не очень-то, видно, на зонах подорвал в тяжких трудах и лишениях своё здоровье Федя Тишин. Выглядел молодо, как и есть, на свой положенный тридцатник с небольшим. Этакий бутуз, где-то ростом не больше одного метра семидесяти сантиметров или около того.
В новенькой синей стёганке и такого же цвета шапочке-вязанке он мог, вполне, сойти в каком-нибудь крутом отечественном кинобоевике даже не за «уркагана», а за старшего лейтенанта полиции. Рожа нагло-лилейная, почти дежурный «святой» или, где-то, рядом. Но вид самоуверенный, спокойный. «Подобные твари везде и всюду хорошо живут,– подумал Зуранов, – но до поры до времени. Даже если они и козырные «шестёрки», всё одно, козлы отпущения или для бандитов, или для «самых справедливых» судов.
– Кого-то, пацаны, ищем? – поинтересовался Тихий. – Может, меня или на задницу огромных радостей?
– Мы по твоему громкому «базару» осознали, что ты и есть Федя Тишин, да к тому же ещё и Сергеевич. Но ты, Тихий, как бы, думаешь о себе совсем не то, что знаешь, – почти по блатному сказал Гранкин. – Тебя, щегла, птицу ощипанную Палыч желает видеть.
– Оно, конечно, братан, ты сладко «поёшь», – правая рука Тихого очень осторожно полезла во внутренний карман фуфайки-стёганки, сто процентов, за «волыной». – А с Палычем я имею контакт только через мобилу, и если надо…
Но достать «пушку» из фуфловского нутра и «докукарекать» начатого им словесного поноса Тихий не успел. Алексей в прыжке достал ребром ладони переносицу уркагана, и тот, как куль с дерьмом, завалился под огромный штабель брёвен.
Зуранов перевернул Тишина на живот и защёлкнул на запястьях его рук «браслеты». Из внутреннего кармана бандита он достал хромированный револьвер японского производства, смятую пачку денег и бумажку, на которой нахально было перечислено полтора десятка фамилий, тут же домашние адреса.
Надо же, ничего не опасался, прикрытый «мусорами». Иначе бандитов в форме полицейских не назовёшь. Без сомнения, записаны в кондуите бандита были те, кого Тихий был способен и должен убрать… замочить. Ясно, ему всегда конкретно давали наводку, объясняли, что делать и при каких обстоятельствах. Наверняка, одним из наставников «шестериллы» был уже отправленный в мир Раннего Неолита, преступный полицейский майор Самохвалов.
Директор детективного агентства «Портал» Зуранов спрятал список настоящих и будущих жертв и револьвер убийцы в карман, пересчитал деньги и протянул их Денису.. Мелочь. Всего-то, около девяти тысяч рублей.
– Ты чего, очумел? – возмутился Гранкин. – Я, конечно, уважаю «бабки», даже мелкие. Ты знаешь, и я бережлив… относительно. Но эти деньги… за убитую Зинаиду будут жечь мне руки.
– Не дури! Деньги ни в чём не виноваты. Ты заслужил горазд большего, а это тебе на конфеты. А твои труды будут нормально оплачены.
– Надеюсь на это.
– Можешь не сомневаться. Ты самым прекрасным образом уже ликвидировал одного преступника. Взял грех на себя. Возьми дл начала и… эти деньги.
– Ты прав, Лёха. В борьбе с преступным миром, мы сами становимся преступниками,– всё же, согласился с ним Гранкин и взял деньги. – Но иначе нельзя. А судить нас будет Бог.
– Он поймёт, что правда на нашей стороне. И если мы есть, значит, именно Господь пожелал, чтобы мы существовали и действовали. Но мы слабы в борьбе с организованным и продуманным дерьмом. Нам нужно стать жестокими, хитрыми, коварными, как они, и, главное, осторожными. Не стоит прокалываться на мелочах. Они, кровавые псы, теперь затихарились и сейчас внешне очень… милые. Но ровно на столько, на сколько может быть добродушным и улыбчивым кабанье рыло.
Довольно быстро пришёл в сознание Тихий и резво вскочил на ноги. В ловкости ему отказать было трудно, ибо с наручниками за спиной не каждому дано изображать молодого жеребёнка. С громким матом он бросился бежать, но сыщики плотно припёрли его к штабелям и показали ему личное огнестрельное оружие ближнего боя – пистолеты. Проблемы с ними не имелось.
– Будешь вопить, сучок, – тихо предупредил бандита Зуранов, – прикончим прямо здесь. Тут, в деревяшках, никто ничего не увидит и не услышит. Да и кому ты, падаль, на хрен нужен! Если кто и узреет сцену твоего подыхания, то с удовольствием сделает вид, что он слепой и глухой. К тому же, ещё и немой.
– Ну, может, объясните, что за дела? – начал хорохориться Тихий. – Я вам прямо скажу, орлы, меня не только самый лучший адвокат, но и главный прокурор года отмажет. Да и судья свой человек. В общем, натворили вы себе хлопот, граждане, не знаю кто. Я говорю, что ведаю, то сообщаю, где при делах… Пургу не гоню. Верните всё, что у меня взяли из кармана! «Волыну» японского производства обязательно. Я в понятках, что вы поимели от меня. И тогда мы расстанемся, почти что, как братаны. Может, даже мы возьмём вас… в дело. А так – только в работу. Ломать вам черепа начнём основательно.
– Приятно побеседовать с будущим тухлым трупом. – Зуранов закурил, тоже сделал и Гранкин. – Но вот если ты, тля, пройдёшь мимо охранника весёлым и бодрым, то, может быть, мы с тобой и обсудим кое-какие дела. В противном случае, и тебя прикончим, и охранника. Въехал?
– Пока мне ничего другого не остаётся делать, – ответил не без юмора самонадеянный бандит Тихий. – Но разрешите сделать один звонок другу. «Мобила» у меня в кармане «куртяхи». Вы, оказывается, не всё с меня поимели.
– Твои друганы уже так далеко, что ты, Федя, им никак не дозвонишься, – сообщил Гранкин. – Может, ты, к примеру, хочешь пообщаться с коповским сынком Володей? Так эта тварь кормит плотву и окуней на дне реки Беловодной.
– Я почему-то вам поверил, – поникшим голосом сказал Тишин. – Но я предполагаю, что смогу убедить вас в том, что вы не очень правы.
Зуранов подошёл к бандиту, снял с него наручники и соединил ими свою левую с правой рукой уркагана. Тихий не делал малейших попыток к сопротивлению, по робости своей и потому, что находился, как говорится, под стволом пистолета Гранкина.
– Пойдём, Федя! Причём, без всяких там фокусов, – с сарказмом улыбнулся Зуранов. – Мой товарищ будет с правой стороны от тебя. В таком положении, даже если ты Брюс Ли, шансов у тебя слинять от нас в наличии не имеется. Это жизнь, а не художественный фильм.
Они без всяких эксцессов прошли мимо гоблина-охранника, который не заметил, что бы три господина выносили с расположения охраняемой территории что-то ценное, … с верхнего склада леспромхоза. Да и, к тому же, он узрел своего, по сути, приятеля Федю Тишина, который на его приветствие ответил небрежным кивком. Как обычно. Что поделаешь, с крутыми надо считаться и, при случае, на них опираться.
