Маша бесшумно поднялась и, подойдя к Ольге, нежно ее обняла и ласково поцеловала в волосы. Оля повернула лицо к Саше. Та сидела, затаив дыхание, бледная, взволнованная, глядя на старшую сестру.
– Как же так? – тихо прошептала Саша с болью и отчаянием. – Зачем же отец так с нами? – она обняла обеих сестер и тихо заплакала от мысли, что и ее ждет подобная участь.
Маша попеременно целовала в волосы то Сашу, то Олю, а Ольга сидела, молча, закусив губу, по ее щекам то и дело стекали слезы.
– К сожалению, мнение женщин редко принимается в расчет, – тихо сказала Маша. – Но даже если женщина сделала свой выбор, она не застрахована от жестокости со стороны мужчины. Мужчины считают, что им позволено все, – тихая горечь слышалась в Машиных словах, от чего Саше стало невыносимо жалко сестру, и она еще сильнее заплакала.
– Ну, нет, – произнесла вдруг Ольга, встряхивая своей белокурой копной волос, высвобождаясь из рук Маши, словно не желая жалости к себе, – после того аборта я никому не позволяю с собой так обращаться. Я решила для себя, что ни к кому не буду привязываться. Пусть они кормятся с моей руки и развлекают меня, а я буду ими пользоваться. Знаете, сколько сердец я уже разбила? Вот и поделом им, кобелям, – она снова надменно усмехнулась, смахивая тонкими белыми красивыми пальчиками слезы, и неожиданно повелительно сказала: – Так, все, довольно! Хватит себя жалеть! Мы – красивые роскошные женщины, довольно раскисать, – она посмотрела на сестер, уперев руки в боки, и вдруг заявила: – Девочки, предлагаю завтра произвести фурор! Нарядимся, как богини, чтобы весь этот мужской люд почернел от зависти и желания, а их жены все локти себе с досады пообкусали! Маша, у меня для тебя как раз есть сумасшедшее платье. Я специально для тебя его выписала. Сашино платье я видела, самое то, – она одобрительно подмигнула Саше и решительно заявила: – Все, решено! Завтра повеселимся, – она деловито улыбнулась сестрам и решительно поднялась с тахты, сунув свои красивые ноги в турецкие шлепанцы, расшитые золотой нитью. – Ну, все, дорогие мои. Я пойду к своему сморчку, а то проснется, не найдет меня, шум поднимет на весь дом, – и усмехнувшись заговорщически обеим, Ольга гордо скрылась в дверном проеме.
Саша и Маша переглянулись и одновременно рассмеялись. Маша обняла сестру и тихо сказала:
– Вот и ты повзрослела, младшая сестра… На Олю не сердись, она всегда была такой.
– Я люблю вас, – с изумлением прошептала Саша. Впервые ее не тянуло к уединению, а хотелось остаться с Машей и проболтать с ней до самого утра. Возможно, после всего, что она сегодня узнала, ей хотелось Машу поддержать и не оставлять одну. А может быть, ей самой требовалась чья-то поддержка?
– Оставайся у меня, – прочитала ее мысли Маша, – кровать огромная, нам хватит, – она обхватила Сашино лицо руками и ласково ей улыбнулась. – Завтра твой день, Сашенька. Сделай так, чтобы он стал лучшим для тебя, не позволяй никому его испортить…
+++
Завтрак в Майском прошел довольно спокойно. Правда, Сашу поразила Ольга, которая за все время ни разу и взглядом не удостоила Косыгина. Напротив, она сидела рядом с Пурталесом, мило с ним шутила и всячески ухаживала за мужем. И только повязанный на ее красивой шее пестрый шелковый платок красноречивее всего говорил, что произошло этой ночью. Саша сильно смутилась, увидев этот платок, заметив, что и Мурат пару раз злобно бросил взгляд на Косыгина, который под его взглядом не знал куда деться, и все же периодически украдкой бросал вожделенный взгляд на Олю. Но она словно бы совершенно потеряла к нему интерес. Поэтому поручик хмурился, исподлобья поглядывал на нее, потом снова хмурился, практически не притронувшись к еде. Но показать как-то себя открыто не мог, а потому ему пришлось сидеть до последнего за столом, наблюдая за Ольгой-идеальной женой. Это невольно позабавило Сашу. Почему-то ей не было жаль поручика. После вчерашнего разговора она невольно восхищалась умением сестры кружить голову мужчинам.
После завтрака мама и сестры отправились в сад, а Саша решила, наконец, разобрать свои коробки с покупками. Надо было все подготовить для вечера.
Сидя на полу в комнате, она гладила руками изящные складки на своем праздничном платье. Оно было просто изумительным. Еще месяц назад, сразу после приезда из Тифлиса, они ездили на первую примерку. Идею платья подсказала сама портниха, пожалуй, лучшая в округе, м-м Башелье. Платье напоминало оперение сказочной птицы, девственно чистой, искрящейся едва заметными серебряными нитями и жемчужинами. Сашу только смущало слишком глубокое декольте и большой вырез на спине, но м-м Башелье, не желая портить свою задумку, придумала полупрозрачную легкую вуаль на плечи. С платьем были прикуплены и другие товары. Раскрывая одну коробку за другой, Саша то и дело вскакивала, стараясь примерить обновки. В одной лежали тончайшие лайковые перчатки к платью с крошечными пуговицами под жемчуг. В другой – еще более тонкие белые чулки с кружевной лентой. Потом еще была чудесная шляпка нежно-зеленого шелкас изящными крошечными цветами кремового и белого атласа, в тон шляпке – прелестное платье с белыми кружевами на лифе и подоле. А также изумительной отделки белоснежный корсет. Потом еще шляпки, чулки, перчатки, крошечные ридикюли, туфли, ленты, снова платья…
Саша сидела среди вороха всего этого великолепия и разноцветия, совершенно растерянная: сможет ли она когда-нибудь все это сносить? В институте, где она провела большую часть своей жизни, их не приучали к такой роскоши. Там все было чрезвычайно скромно и строго. Каждый класс имел свою форму, одинакового кроя, цвета и материи. Девочки ничем не выделялись, это было запрещено. И если там им хотелось каких-то украшений, модных шляпок и чулок, то сейчас Саша даже забеспокоилась: как она будет во всем этом выглядеть?
Потом она вспомнила предложение Ольги нарядиться как богини – и совсем растерялась. Куда ей тягаться с красавицей-Ольгой? Но ее предложение ей было по душе. Не хотелось в свой день рождения грустить, а потому она всеми силами пыталась не думать о разговоре с отцом. Она решила гнать грустные мысли и насладиться весельем. Кто знает, может быть, это будет последний раз в ее взрослой жизни?
Тем более, что Оля оказалась верна своим словам. Сразу после прогулки она деловито вошла в Сашину комнату и, увидев разбросанные наряды, захлопала в ладоши.
– Ого! А тут есть с чем поколдовать! – и, скинув туфли и перчатки, уже будучи босиком, она принялась ловко разбирать все кучи, стараясь ничего не пропустить.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Приезд гостей был назначен на шесть вечера. Но еще за месяц, если не больше, под чутким руководством Катерины Муратовны начались приготовления к Сашиным именинам. Общей темой торжества был Вальс цветов, именно так назвала его Катерина Муратовна. Восемнадцатилетие Саши, превращение ее из пугливой девочки в прекрасную девушку символизировали бутоны живых цветов, которые дюжинами корзин везли в Майское. Вазоны и корзины с цветами – пионами, розами всех сортов, нежными ирисами – украшали залы, парадный вход, лестницу, садовый комплекс. Сохранить все эти цветы до торжества было нелегкой задачей, особенно в жару июньских дней. Из положения спасли просторные влажные и прохладные погреба в три метра высотой, в которых хранились вина и всякая снедь господской кухни.
Гостиная, столовая и просторная зала были объединены в единое пространство для бала за счет сдвинутой мебели, убранных ковров и настежь распахнутых массивных двойных дверей. Все это пространство было украшено невысокими колонами с вазонами, из которых красиво ниспадали цветочные композиции. Там и тут стояли круглые столы с напитками, уставленные в несколько ярусов, также украшенные живыми цветами. Паркет был начищен до блеска, ни малейшая зазубрина не должна была помешать гостям наслаждаться музыкой и танцами.
С внутренней стороны двора, сразу за высокими двойными стеклянными дверями, на высокой подиумной площадке была роскошно обставлена просторная веранда. Мощные деревянные колонны и своды веранды были свежевыкрашенны в белый цвет, а сама веранда была украшена легкими нежно-розовыми и молочно-белыми занавесками. Здесь был протянут огромный стол, сервированный на сотню персон. Вечерняя прохлада веранды должна была стать приятным дополнением к роскошному ужину. Длинная белая льняная скатерть была сверху застелена персональными сервировочными шелковыми салфетками с нежным цветочным рисунком. Тончайший китайский фарфор и столовое серебро ждали своего часа, соседствуя с композициями из живых пионов пастельных оттенков. Пол веранды, изначально каменный, был устлан коврами, во-первых, чтобы никто не поскользнулся, а во-вторых, для удобства и комфорта гостей. От насекомых спасали там и тут развешанные лампадки с благовониями.
