— Теракт! — но не успел он продолжить как каменная глыба впечатала его в землю.

***

Небольшой домик пылал огнем. Семейная фотография взлетела от порыва ветра и огненной тяги на деревянный пол. Под языками пламени виднелась счастливая Эмико, только вот родителей уже не было видно. От них остался лишь пепел. Душераздирающая картина напоминала теперешние события: На поляне, усеянной красными камелиями, проходила тропинка. По дорожке бежала девушка с ребенком на руках. Ее заплаканные глаза и рассеянный взгляд, говорили о недавно пережитом горе. Резко остановившись, она поставила дочку на землю.

— Эмико… У нас мало времени, он идет за нами.

— Мама, а что с папой? — не сдерживая слезы проговорила девочка.

— Эмико, прошу послушай. Я и папа не хотим чтобы ты погибла и поэтому ты должна дальше идти без нас…

— Что? Мама, что говоришь!

— Послушай меня, дорогая. Этот человек скорее всего будет искать тебя и у него точно плохие намерения. Пообещай мне, что как только я использую одну технику, ты побежишь далеко-далеко. Найди людей, они тебе помогут.

— Мама, я одна не могу, пожалуйста! — девочка прижалась к матери.

— Помнишь наш разговор утром?

Девочка коротко кивнула уткнувшись лицом в кимоно матери.

— Запомни его на всю жизнь. Надеюсь те слова сбудутся… — женщина прижала дочь к себе, положив в руку небольшое ожерелье и произнесла, — Я люблю тебя, Эми… Фундзюцу: печать телепортации.

***

История этой девочки по имени Эмико Узумаки пугает. Но именно так выглядит истинный мир шиноби. Дети лишаются родителей, родители лишаются детей. Кровопролитные войны, конфликты ниндзя и их феодалов. А ради чего все это? Никто не знает. Одна семья из клана Узумаки пережила нелегкую судьбу. Ее последний представитель, сейчас находится в камере. Девочку приютили организаторы «Боев на смерть». Но вот хорошей жизней это точно не назовешь. Жизнь в камере ради людей, что ждут от нее великолепного боя. Это точно не являлось мечтой юной Узумаки. Эмико — имя, что должно наделять своего носителя неугасаемой улыбкой стало лишь напоминанием о прошлом. От девочки не осталось ничего прошлого, кроме красных волос. Все что помнила девочка это разговор с матерью в тот самый день:

— Мам, а что будет когда я выросту?

— Эмико, что за глупые вопросы? — произнесла женщина, продолжая расчесывать волосы своей дочери.

— Но ведь, вы с папой как-то здесь оказались.

— Когда-то и ты найдешь свой путь Эмико.

— А когда?

— Когда встретишь нужного человека, что сможет помочь тебе в трудную минуту.

— А как я узнаю это? Мама, ты говоришь какую-то чушь!

— Сердце подскажет дочка… Сердце подскажет…

***

— Меня зовут Наруто Узумаки, будем друзьями?

— Эмико… Эмико Узумаки…

Улыбка блондина заставила испытать давно потерянные чувства девушку. Рука непроизвольно потянулась к руке блондина. Тот произнес:

— Ну так что, ты с нами?

«Мам, ты про это чувство говорила? Этот парень… Он какой-то странный… Почему я хочу следовать за ним? Он тоже Узумаки, значит ли это… » — пронеслось в мыслях красноволосой.

Ожерелье на ее груди начало светится ярким светом, этот свет грел душу девушки. И именно этот свет заставил ее сказать следующие слова:

— Приятно познакомится Наруто… Я пойду с вами.

Продолжение следует…

Трое человек шли по заснеженной дороге где-то в горах. Первыми двумя были парни двадцати и пятнадцати лет на вид. Оба носили чёрные плащи с красными облаками. А чуть поодаль от них, шла девушка того же возраста, что и Наруто. Казалось, ей было совершенно плевать на холод и снег, доходивший всем по щиколотку.

— Может, как-то уговорим её одеться по теплее? — спросил Наруто у Итачи.

— Можешь попытаться, но она сама несколько раз отказывала нам, сам ведь знаешь… — вздохнул Учиха словам блондина. — Узумаки упёртые…

Наруто застыл на месте, решив дождаться медленно плетущуюся Эмико. Итачи уже ушёл вперёд, а девушка, потупив глаза в землю, продолжала идти. Узумаки не обратила никакого внимания на джинчурики и продолжила идти.

— Эй, может всё-таки возьмёшь плащ, на улице мороз ведь? — Наруто решил снова попытаться уговорить аловолосую одеться по погоде, но та была непреклонной.

— Мне не холодно… — Эмико подняла наполненный равнодушием взгляд на блондина, после чего опустила его обратно. — Спасибо за заботу, но я обойдусь без этого…

— Ну… просто, не по-мужски это. На улице холодная погода, а столь прекрасная девушка идёт в такой лёгкой одежде…

— Если бы ты прожил половину своей жизни в холодном, сыром подвале, для тебя такой мороз был бы ещё жарой, — с грустью усмехнулась аловолосая, поправляя прядь волос. — Впрочем, давай поговорим о тебе… «братец». Есть ли правда в твоих словах?

— Каких именно? — полюбопытствовал Наруто у собеседницы.

— Будет сложно… — Эмико хлопнула себя ладонью по лицу. — О своей жизни. Когда я убила Хикару, ты… говорил правду, или решил солгать, лишь бы я пошла за вами?

— Я не вижу смысла лгать тебе, Эмико. Что ж, если ты хочешь этого, я поведаю о себе немного… — джинчурики всё же решился вкратце рассказать о себе своей новой знакомой. — Пятнадцать лет назад, на Коноху напал Девятихвостый лис. Этот зверь чуть не уничтожил деревню, и лишь благодаря жертве Четвёртого Хокаге, и его жены, удалось избежать худшего. Убить зверя хоть и можно, но он всё равно вернулся бы к жизни. Поэтому, Четвёртый решился на отчаянную меру — он заключил Кьюби в теле своего новорождённого сына…

— Значит, ты сын Четвёртого Хокаге… — Эмико сама достроила эту логическую цепочку. — Но почему ты тогда Узумаки, а не Намикадзе?

— Сейчас узнаешь. Мою маму звали Кушина Узумаки. Она тоже погибла в тот день… — Узумаки на мгновение смолк, чтобы продолжить: — Едва родившись, я остался без родителей… Я не знаю, почему Третий решился не дать мне фамилию отца, но факт оставался фактом: никто, даже я сам, не знал о том, кто мои родители. А если бы жители знали… я бы не жил так… Меня все ненавидели и презирали, никто не хотел дружить со мной и мне было одиноко и тоскливо на душе… Долгие годы, я был один, пока не встретил одного человека… Его зовут Учиха Саске, он… стал мне первым другом. Его клан был уничтожен, и кроме самого Саске и его брата, Итачи, больше никого не осталось… Саске страдал от одиночества и я понимал это, его взгляд выдавал скрытую боль. Я видел в нём самого себя — одинокого и глубоко несчастного человека. По началу, мы с ним не очень ладили, но постепенно, нам удалось сдружиться…