Подогнав максимально близко стадо к месту их встречи, она слезла с коня и держа его за уздечку вела за собой, оглядывая все вокруг. Слушая пение птиц она медленно двигалась к речке, как увидела его. Он купался. Плавал, мылся под водопадом реки. Увидев его она сделал несколько шагов назад и привязала коня. Ей хотелось понаблюдать за ним из-за скалы, как неожиданно она услышала мужской голос от куда-то сверху:
– Разве это хороший тон подсматривать за человеком, когда он купается? – спросил Тэрон стоя на камне выше нее. – я увидел хвост твоей лошади, или это был твой хвост? Чего ты подглядываешь? – спрашивал он, стоя в мокрых труселях, с которых стекала вода.
– Нет я не подглядывала. Я не хотела мешать тебе. – оправдывалась она перед ним, стараясь не подымать глаза вверх, зная то, что он стоит в мокрых трусах.
Он спрыгнул перед ней и тут же спросил:
– Как звать тебя? –
– Шаке, а тебя? –
– Меня Тэрон! – отвечал он.
– Ты грек? – спросила она.
– Да я грек! –
– Здесь есть неподалеку греческая община? – спросила она не разу не видев ранее греков.
– Нет. Я живу в нижней армянской общине.
– Но как ты грек оказался среди армян? – спрашивала она.
– Мы переплывали Черное море во время геноцида армянского народа, тогда грекам и русским тоже сильно досталось. –
– Ты бы оделся, а то так не прилично общаться с девушкой! – попросила его она.
– О, да конечно. Знаешь я просто так долго времени был тут один, что стал подобно Робинзону Крузо. Как псих одиночка. Простите пожалуйста миледи, что вы застали меня в столь не пристойном виде. – говорил он и обегал в прыжках реку по камням и скалам, чтобы добраться до штанов.
– Рыцарь, а вы что увидев хвост лошади подумали, что это враг и голым побежали сражаться!?– смеялась над ним она.
– Ха-ха-ха. Да ты с юмором. Рыцарь должен уметь сражаться в любом положение и состояние, – отвечал он. – а уж подавно если перед ним такая прекрасная леди.
Он одевал спешно шорты и выкрикивал реплики лишь бы успеть быстрее одеться и подойти к ней поближе. –
– Я готов! – сказал он, выйдя полностью одетым.
– К чему готов рыцарь, блистать доспехами? –смеялась она.
– Простите меня миледи, но это вы сами виноваты в том, что настигли меня в неглиже. Вы знали, что это мое место, значит вам было известно, что я мог быть тут, и вы разве не попытались тихо подглядеть за мной? Не так ли? – присел он на траву и показывал, что ей можно присесть рядом. – Честно, я целый месяц, каждый день ждал тебя здесь! –
– Хм. Зачем? – спросила она и присела рядом.
– А зачем ты здесь сейчас? -
– Ну, мне понравилось место? –
– Разве ты не думала о том, что можешь встретить меня вновь? -
– Нет не думала! – ответила она.
– Однажды мой отец сказал мне, что жить честным выгодно, любая ложь, как говно всплывают. Ты точно не хотела увидеть меня? -
– Да что ты о себе думаешь? Я ищу место для пастбища овец и заглянула сюда, так как ранее мне это место очень понравилось. -
– Это твоя правда? –
– Да! -
– Хорошо. Тогда я поеду в сторону дома, наверняка отец меня уже ищет. –
– Подожди. Почему так скоро тебе нужно идти? – спрашивала она.
– А зачем я тебе здесь нужен. Место красивое здесь останется даже тогда, когда я покину его. – он закинул ногу на кобылу и поскакал прочь.
Он подпрыгивал от прыжка лошади в беге и его сердце подпрыгивало в этом же темпе. Она очень понравилась ему.
– Какой-то невоспитанный грек. Сумасброд! Бесстыдник, смешной такой! –говорила она вслух гладя своего жеребца по морде. – Поехали обратно домой.
Всю ночь он и она соединялись во Вселенной в своих мыслях. Он думал о ней, она думала о нем. Он не засыпал не увидев ее образа перед глазами, и не просыпался не вспомнив о ней. Она думала о нем, так же каждое мгновение, как и он думал о ней.
Глава 9 «Собрание»
Верхняя Община.
Поздним вечером, в общине верхних армян началось срочное собрание. Весь воздух был пропитан злом и недоумением. Стоял гул от шепота и разговоров людей. Запах костров и свет лампад создавали еще более тяжёлую и зловещую атмосферу.
– Видите, что происходит в нижней общине? Позор! – кричал из-за стола старец. Тот старый дед, что всю жизнь жаждал власти, тот самый дед, что хочет выдать своего внука за Шаке.
Толпа гудела, каждый переговаривался кому было известно, о чем речь, а кто-то пытался поспешно узнать причину срочного собрания.
– Тишина. Прошу всех тишину соблюдать! – стал во главе собрания отец Шаке, Амаяк. – Мы собрали собрание общины по просьбе нашего старейшего соседа, Погоса, чтобы принять ряд новых решений.
– Какой позор начался в нижней общине! – не выдержал дед и вскочил со своего места, перебивая слова главы деревни. – У них с самого начала была община с греческим населением внутри. Наша община должна быть чисто армянская. Мы что забыли геноцид армян в 1915 году! Все забыли, а я нет! Я все помню. Не надо впускать другую национальность и этих грязных нижних лооустонских тоже не надо пускать в наши семьи! – тыкал нервно по столу старец.
– В нижнем Лооустоуне многие своих детей женили и выдали замуж за русских и представителей других национальностей. Они стали давать русские имена своим детям и так скоро у них не останется нашего наследия. Пропадут такие красивые имена как Погос, Армен, Мигран и другие. – спокойно объяснил еще один пожилой человек заседавший рядом с главой.
– Та что говорить, там Пашек стало больше, чем Артуров! Когда это было видано!? Разве этого хотели наши предки? Чтобы мы забыли свои корни? Стали как безродные дворняги? – плевался в гневе дед.
– Да. Я недавно ездил продавать овец в нижний Лооустоун и там мой знакомый Ашот отдал свою дочь за Сережу. Теперь у них наверняка родиться Петя. – из толпы выступил еще один мужчина.
– Вот. Вот он позор! – показывал ладонью на ранее говорящего мужчину и отворачивал голову дед, а после резко харкнул на землю.
– У нас своя община. Наши дети должны жениться и выходить замуж выбирая супруга себе здесь. Среди наших. Среди своих. Зачем нам эта помесь бульдога с носорогом. – встал еще один старец и спокойно произнес свою речь, разделяя каждое слово.
Шаке стола в конце собрания и ее сердце трепыхалось от услышанного, это нарушало все понимание ее жизни. Ее охватывал ужас от мысли того, что все мальчишки, девчонки, с которыми она росла вместе, будут заложниками выбора в спутники жизни и тогда она решилась возразить:
– Вы прожили свои жизни так, как считали должным! Сейчас вы хотите принять решение за всех детей? За всех тех, кто еще не распорядился свое жизнью сам, но имеют права на свою жизнь! – возмутилась она стоя в конце собрания.
– Шаке! – вскочил отец из-за стола, где восседали еще два пожилых мужчины, один из которых был тот злонесущий дед.
– Вот! Когда женщинам давали слово красавица? – поднялся дед прищурил глаз и смотрел на Шаке с презрением. – Твое место на кухне вместе с матерью. Иди займи свои руки и мысли помощью матери. Вот оно влияние и позор нижних уже в умах наших детей! – отвечал дед.
– Мне не нужно давать слово, это право дано мне при рождение! – возразила Шаке.
– Шаке! – снова крикнул отец который понимал, что она не сможет добиться своего в этом собрание, возражая старшим.
– Что отец?! Почему тот, кто прожил жизнь решает, как прожить ее нам? – произнесла она. Ее тело напряглось, как будто вот-вот начнется война. Она стояла с решительным лицом. Волосы ее подымал ветер. Она была молодой, но с грозным взглядом и чистым сердцем.
– Ну! Посмотрите – это дочь главы! – старец продолжал баламутить людей своим мышлением.
– Шаке. Пожалуйста ступай домой, иди помоги матери! –
– Отец! –
– Отец тебе он дома детка, здесь он глава! –продолжил дед.
Шаке резко кинула свой взор на старца, а старец почти добился своего. Он растекался в улыбке.