Пять лет спустя

– Миша, я понимаю, что обещала тебе встретиться, но… обстоятельства. Сам ведь все знаешь, – извиняюсь в который раз.

Корнилов Мишка хороший, даже очень. Пять лет его динамлю, а он не отступает. Упертый. Почти как я в прошлом.

Слушаю его ответ вполуха. Голова забита другим.

– Мама не смогла забрать Арсюшку с секции. Не одному же ему до дома добираться!

– Нет, конечно, – на выдохе отвечает, посылая шумовые помехи по динамику.

Ненавижу, когда так делают.

Машина глохнет на светофоре. Ругаюсь. Сзади сигналят, и я нервничаю в тысячу раз сильнее.

– Тогда созвонимся? – спешу закончить.

Сложно сосредоточиться за рулем, когда одна рука на ручке коробки передач, другая держит телефон. С блютузом разобраться не успела, чтобы отвечать на звонок одним нажатием кнопки на руле.

– Созвонимся. В пятницу? Вечером Арсений у твоих родителей. Могли бы провести время вместе, – не отступает. Блин.

Может, и правда пора дать Михаилу шанс? А вдруг получится его полюбить?

– Договорились.

– Правда? Не врешь? – такой он милый, когда беспокоится.

– Обещаю.

Кладу трубку и включаю правый поворотник. Паркуюсь, как умею. Точнее, я пока никак не умею. Это вам не площадка, а город. Здесь машин видимо-невидимо!

Сдаю задом, чтобы встать в «карман». Зрение напрягается до боли в глазах. Полоска заката очень яркая, все видится в красно-оранжевом свете. Удар!

Вот черт!

Выбегаю из машины. Точно. Задела соседнюю машину задним бампером. Большой джип черного цвета. А моя машинка красная. На боку у этого монстра виден мой отпечаток. Что может быть хуже?

Наверное, юрист, который думает, как бы скрыться. Включаю «аварийку» и, плюнув на эту махину с питерскими номерами, стремлюсь к входу в спортивный центр.Сердце бьется как одичавшее.

– Прошу прощения, – обращаюсь к администратору, – последняя группа давно закончила заниматься?

В холле тишина. Ни одного ребенка, ни одной безумной мамочки. Одна я с папкой наперевес.

– Уже как сорок минут назад, – раздраженно отвечает и улыбается.

– Я мама Арсения Белинского. Моя бабушка, то есть моя мама и бабушка сына, не смогла его забрать, и я ехала через весь город. Опоздала…

– Вижу.

– Так где он?

Долгий вдох, такой же выдох. Сама на пределе своего терпения.

– В тренерской. Полагаю, ждет, когда родители заберут своего ребенка. Мы вам звонили, но вы не отвечали.

Мысленно бью себя по лбу.

– Я, когда за рулем, на телефон стараюсь не отвечать.

Волнение, поселившееся между ребер, противно щекочет их. Мне как будто не хватает воздуха. Хотя… я же бежала? От этого. Точно.

Щеки горят, как и губы, шея и грудная клетка. Состояние странное, лихорадочное.

Вхожу в небольшой зал, покрытый весь синими матами. Болезненные воспоминания стягивают, а ноги прекращают движение.

Стучусь в единственную дверь. Руки дрожат, словно я тяжести весь день таскала. Натягиваю улыбку, по-другому не получается.

– Разрешите? Я за Арс…

Останавливаюсь как вкопанная. Пульс запускает новый поток крови с дикой скоростью.

Мой сын сидит на диване и играет в какую-то игру… со своим отцом – Стасом Авериным.

Вмиг внутри все вскрывается, как нарыв. Подключается страх.

Последнее, что я хочу в своей жизни – чтобы Аверин узнал о сыне. Никогда, ни за что. Костьми лягу, но не позволю.

Наблюдаю за каждым его движением, даже как моргает. Медленно, словно мы не виделись со вчерашнего дня.

– Что ж вы, мамочка, так опаздываете? – говорит ровно и улыбается.

Он улыбается мне, черт возьми! Не так обворожительно, как раньше, но я не слепая и вижу, что нет и капли зла в этой его улыбке.

Не узнал? Забыл?

– Пробки, – сипло отвечаю. Голос выходит грубым.

Стас переводит взгляд на моего сына и подмигивает ему.

Сердце камнем летит вниз.

– Пора, Арсений. Доиграем в следующий раз. Мама ждет.

Сын соскакивает с дивана и бежит в раздевалку. Послушный какой.

Где-то там хлопает дверь, мы с моим прошлым остаемся один на один. Между нами метры, а я чувствую его аромат. Все тот же.

Волосы только чуть короче стали и вообще… Аверин повзрослел. Сколько ему сейчас? Двадцать семь?

И что он здесь, в Москве, делает? Мажор же уехал в Питер после случившегося. Там же через месяц женился. Больше я о нем ничего не слышала. Не хотела. Нельзя было.

Аверин смотрит на меня, но как-то нечитаемо. Как на обычную мамашку своих пацанов, с которыми занимается.

А потом мы соединяемся взглядами.

Мир рушится.

Он узнал меня. Не забыл.

– Больше не опаздывай, Саша. Никто после занятий не задерживается.

– Поняла. Стас.

Выхожу из тренерской, еле сдерживая крик. Он рвется изнутри потоком, а я зубы сомкнула, выхода не даю.

Моя реальность минуту назад изменилась.

Она. Саша Белинская. Та, из-за которой моя жизнь изменилась пять лет назад. Долбаную вечность назад.

У нее сын. Классный мальчишка. Арсением зовут, и он здорово играет в домино. Наверное, как я в его годы, по словам отца.

Когда за лисицей закрывается дверь, я выдыхаю весь воздух, что скопился под грудиной и беспощадно давил на все органы до сплющенного состояния.

Лисица… Я не называл и не вспоминал это глупое прозвище слишком долго, чтобы сердце начало стучать по ребрам как ненормальное.

Телефон на столе оживает привычной мелодией, а я не двигаюсь с места. Прирос к неудобному дивану. Хотя еще утром он казался мне вполне себе комфортным, да и стоил целое состояние. Как хозяин этого клуба мог позволить хорошую мебель себе в тренерскую?

– Ася? Все хорошо? – спрашиваю жену.

Она звонит редко. Я бы сказал, очень редко. Живет Анварова в Питере, как и пять лет назад, и видимся мы не чаще раза в месяц.

– У отца в следующем месяце юбилей. Звоню напомнить, чтобы ты не забыл внести в свое расписание.

Вздыхаю. Устал сегодня до трясущихся ног.

– Договорились, – сухо отвечаю.

Мечтаю распрощаться и, наконец, переодеться.

Ассоль не спешит класть трубку. А я разучился делать это первым.

– Что-то еще? – взгляд бросаю на часы над дверью. Успею заскочить в любимый ресторан и заказать ужин навынос. Голодный, как волк.

– Как… – откашливается. – Как у тебя вообще дела?

Брови взлетают вверх.

Ну, как у меня дела? Только что видел бывшую. Она не изменилась. Хотя нет. Стала еще красивей, а голос тверже. До сих пор в ушах слышу свое имя, произнесенное ею.

Мурашки по спине. И по татуировке, набитой под левой лопаткой.

– Все хорошо, Ась. Устал. Домой хочу.

– Приезжай ко мне. Ты знаешь, я всегда рада.

– Приеду. В следующем месяце.

Прощаемся скомкано.

На улице начинает накрапывать, но хотя бы свежо. Днем стояла невыносимая жара.

К парковке иду не спеша, хотя еще несколько минут назад мечтал усесться в машину и на немыслимой скорости умчаться. Планы – вещь тонкая, как бы ты ни был уверен в задуманном. Уж я-то знаю.

Рядом со своей машиной подмечаю красный «Седан» и аварийные стоп-огни.

Мысленно ругаюсь, потому что это несвежее авто перегородило проезд. Настроение, которое и так не блещет, стремится к уверенному минусу по Цельсию.

Вечерняя прохлада прибавляет озноб в теле, и я дергаюсь.

Лисица обходит красный “Форд Фокус” и что-то разглядывает, пригнувшись. В ее руке телефон. Озабоченный голос Белинской доносится до меня порывом ветра. В очередной раз ежусь и уверенной походкой иду к месту случайного ДТП.

Вот и поужинал любимой лапшой с креветками в кисло-сладком соусе.

– Я думал, самое сложное – параллельная парковка. У меня лично было именно так, – зачем-то с этих слов начинаю наш диалог.