Как только останки английской королевы были погребены под великолепным храмом Вестминстерского аббатства, Филипп II задумался о новом браке. Сначала он попросил руки Елизаветы Тюдор, сводной сестры и преемницы его второй супруги. Немного пококетничав с ним, англичанка ему отказала:
– Мы предпочитаем безраздельную любовь нашего народа короне Габсбургов!
Тогда Филипп II обратил свои взоры на свою кузину Марию Португальскую, полную тёзку его первой супруги. Но тут министры напомнили ему:
– У представителей Авиского дома сумасшествие передаётся по наследству из поколения в поколение.
Затем взор Филиппа на секунду остановился на другой своей кузине, вдовствующей герцогине Лотарингии, которую многие считали его любовницей. Однако эта дама обладала слишком твёрдым, почти мужским характером, хотя Екатерина Медичи считала:
– Мадам Кристина – самая славная женщина, которую я когда-либо знала.
Тем не менее, у Филиппа II были совершенно другие представления об идеальной супруге. Он слыл большим поклонником женской красоты, которая занимала второе место в его шкале ценностей после богатства. Поэтому католический король решил, что французская принцесса, сочетающая в себе единство юности, красоты и большого приданого, вполне достойна стать его супругой. Не говоря уже о том, что брак с ней должен был увенчать долгожданный мир между Францией и Испанией.
22 января 1559 года в Париже сестра Елизаветы, одиннадцатилетняя Клод, обвенчалась с пятнадцатилетним Карлом III, герцогом Лотарингским. (Несовершеннолетние супруги пока остались жить при французском дворе). Затем пришла очередь и Елизаветы. На возобновившихся переговорах в Като-Камбрези испанский король неожиданно приказал своим послам заменить имя дона Карлоса на своё, когда речь пойдёт о браке с Елизаветой Валуа. Генрих II был озадачен и, одновременно, польщён. Конечно, он дал согласие.
12 марта 1559 года в Като-Камбрези он подписал договор с английской королевой Елизаветой, согласно которому за Францией, после уплаты 500 000 экю в течение восьми лет оставалась крепость Кале. А 3 апреля был утверждён очень невыгодный для Франции договор с Испанией, положивший конец итальянским войнам. Он предусматривал не только брак французской принцессы с Филиппом II, но и передачу Испании Тионвилля, части Люксембурга, Мариенбурга, Ивуа, Дамвилье, Монмеди, а также областей в Артуа и Шароле. Но особое недовольство и возмущение в народе вызвало то, что король решил одновременно выдать замуж свою сестру Маргариту за союзника испанцев герцога Эммануила Филиберта Савойского, поскольку она должна была вернуть в качестве приданого мужу Пьемонт и Савойю.
– И надо же было мадам Маргарите до тридцати шести лет хранить невинность, чтобы потом потерять её, разорив наше королевство! – роптали французы.
Таким образом, детство Елизаветы закончилось. Единственное, что омрачало его, это несчастный брак родителей. Поэтому принцесса твёрдо решила:
– Мой собственный брак будет обязательно счастливым!
Однако слухи, ходившие по всей Европе, о холодности Филиппа к первой супруге-португалке и о его, якобы, жестоком обращении со своей второй женой-англичанкой наполнили сердце юной Елизаветы если не страхом, то опасением. Недаром воспитание её будущего мужа было поручено священникам, убившим в нём самые лучшие порывы души в стремлении воспитать монарха, достойного звания «католического короля». Тем временем, получив после подписания договора в Като-Камбрези портрет своей очаровательной невесты, Филип II выказал такое нетерпение в стремлении как можно скорее жениться, что его фаворит Руй Гомес де Сильва с трудом убедил своего господина выдержать обычные шесть месяцев траура по королеве Марии Тюдор.
Генрих II находился в Виллер-Котере, своём охотничьем замке в Компьенском лесу, когда получил сообщение от своего верного слуги, коннетабля Монморанси, что испанское посольство прибудет во Францию где-то в июне 1559 года. Не теряя времени даром, король вернулся в Париж, чтобы подготовиться к двойному бракосочетанию своей дочери и сестры. После прибытия в Лувр Генрих послал за двенадцатью председателями парижского парламента и, ознакомив их со всеми статьями брачного договора, сообщил о переезде двора в монастырь августинцев, так как дворцовый зал Святого Людовика нуждался в полной переделке для проведения банкетов по случаю свадебных торжеств. Затем Генрих отправил письмо своим верным подданным, прево и жителям Парижа, желая, чтобы они подготовились к встрече испанских послов. Кроме того, к фасаду дворца Турнель была пристроена великолепная галерея, украшенная дорогими гобеленами. А улицу Сент-Антуан перед ней тщательно отремонтировали и вычистили для предстоящих турниров в честь новобрачных. К работе также срочно приступили королевские обойщики, декораторы и плотники. А ювелиры занялись чисткой и полировкой драгоценностей короны. Также был составлен список придворных, которые должны были сопровождать Елизавету в Испанию.
Что же касается приданого невесты, то им лично занялась Екатерина Медичи, поэтому неудивительно, что оно поражало своим великолепием и изысканным вкусом, которым славилась флорентийка. В списке нарядов, предназначенных для Елизаветы, упоминаются, в том числе, четыре мантии из золотой парчи и одна из малинового бархата; два пальто, обшитых золотой и серебряной окантовкой; белые и голубые платья всех оттенков из атласа и дамасского шёлка, украшенные золотой и серебряной вышивкой и отделанные мехом; несколько атласных нижних юбок. Кроме того, принцесса получила два комплекта бархатных драпировок, золотую и серебряную посуду, носилки со шторами из золотой парчи и шесть скакунов. В качестве особого подарка Генрих II преподнёс дочери два полных гарнитура украшений, включая драгоценные камни для окантовки платья.
Любовное нетерпение Филиппа II проявилось в том, что он лично проследил за снаряжением своего посольства в Париж. Его возглавил Фернанадо Альварес де Толедо, герцог Альба. Герцога сопровождал Руй Гомес де Сильва, граф де Мелито, а также принц Оранский и граф Эгмонт. Эти представители высшей знати Испании и Нидерландов (входивших во владения Филиппа), должны были стать заложниками, гарантирующими выполнение испанцами мирного договора, заключённого в Като-Камбрези.
19 июня 1559 года на расстоянии лье от Парижа послов встретили принц Конде, кардиналы де Бурбон и де Гиз, и герцог Невер в сопровождении пажей, одетых в их цвета, и лакеев в богатых ливреях. Возглавлял этот блестящий отряд юный герцог Лотарингии, зять Генриха II, обратившийся от имени французского короля с приветственной речью к Альбе, который должен был по доверенности жениться на Елизавете де Валуа. Ибо Филипп II заявил:
– Короли Испании никогда не ездили за своими жёнами, наоборот, принцесс привозили в их страну и в их дом.
После ответной речи Альбы герцог Лотарингский занял место рядом с ним и, выстроившись в одну процессию, встречающие и гости с триумфом въехали в Париж, добравшись до Лувра около шести часов вечера. Тем временем большой зал дворца уже был подготовлен к приёму послов. Там был воздвигнут помост, где под парадным балдахином стояли три кресла: одно для короля, другое для королевы и третье, на некотором расстоянии, для Елизаветы. Как только серебряные трубы герольдов и приветственные крики собравшейся толпы возвестили о приближении герцога Альбы, Екатерина с самыми знатными придворными дамами и принцесса вошли в зал и заняли свои места. Затем громкие звуки музыки возвестили о появлении Генриха II, направлявшегося к воротам Лувра. Впереди него маршировали триста швейцарских гвардейцев и двести камергеров и других придворных. При этом, как было замечено, король о чём-то весело беседовал с сопровождавшим его дофином. Процессия остановилась как раз в тот момент, когда к воротам приблизился спешившийся Альба в сопровождении герцога Лотарингии. При виде короля Альба встал на колени, чтобы, согласно испанскому этикету, облобызать его ноги. Однако Генрих поднял герцога с колен и сердечно обнял его со словами:
