Над всеми вознесся дьявол: над государством, церковью, армией! Какое могущество! Кому еще доступно оно?

Одному только богу…

И Вольдемар подивился тому, как никуда не может уйти человек от мелкой души своей, от нищенских своих устремлений. Бог создал человека по образу и подобию своему, и человек отплатил ему тем же.

На плече Люцифера сидел гриф со сложенными крыльями и когтил античную ключицу падшего ангела. Над хищным клювом тоже сверкала корона, только железная, из нержавеющего железа, найденного в упавшем с неба камне. Плоская стена за статуей была затянута черным бархатом, на котором клубились серебряные облака, пронизанные зигзагами молний и стрелами лучей, идущих от зеленоглазого углом вверх треугольника. Знакомая уже и понятная символика. Только белый человеческий череп у ног Люцифера привлек особое внимание кавалера. Скорлупка, вмещавшая когда-то мозг, казалась крохотной и очень случайной у золотых великанских стоп, и Вольдемар подумал, что и он тоже выглядит пигмеем перед этим колоссом, вобравшим в себя почти всю добычу от крестовых походов. Плотью дьявола стало золото тамплиеров. Грустная ирония чувствовалась в том.

От стены отделилась человеческая фигура. Вольдемар узнал коротышку гроссмейстера, черный испанский костюм его сливался с бархатом стены. Будто из ночи вышел рыжий.

– Ни Адонаи, ни сын его не властны здесь над тобою! - важно сказал он, подходя к Вольдемару. - Ты взлетишь высоко во славу Светозарного и тайного ордена его. Знаешь ли ты, чей это череп?

Вольдемар молча покачал головой.

– Это Яков Молэ, сожженный вероломным королем и разбойником папой.

– Яков Молэ! Как же сохранился тогда этот череп? - удивился Вольдемар, который уже хорошо знал историю тамплиеров, предшественников люциферитов.

– Казнивший его палач был нашим человеком. Он позаботился, чтобы старый гроссмейстер умер легкой смертью, и уберег от огня его голову. Только бороду слегка опалило… А знаешь ли ты, что это за ниши в стенах? - спросил он и тут же сам ответил: - Здесь добровольно замуровали себя послушники. В каждой стене, кроме восточной, одиннадцать камер. Одиннадцать - священное число. Всего тридцать три камеры, - и он улыбнулся с гордостью коллекционера.

– А почему их нет на восточной стене?

– Восток пока принадлежит ему, - сухо ответил гроссмейстер, и Вольдемар догадался, что рыжий имеет в виду библейского бога.

– Когда Светозарный окончательно победит небесное воинство, мы завоюем и Восток, - продолжал коротышка гроссмейстер, взяв Вольдемара за руку. - И тебе предначертана судьба исполнить волю самого Светозарного.

– Мне?! - Вольдемар почувствовал, что спина его отчаянно холодеет. - Мне?!

– Тебе, - тихо и твердо сказал гроссмейстер. - Прежде чем схватиться в открытую с иезуитским тайным воинством генерала Игнатия Лойолы, мы должны сокрушить тех, кто были нашими единомышленниками, а теперь пошли по неверному пути. Сегодня они главные враги наши. Это розенкрейцеры. В основу их политики положена идея самосовершенствования и невмешательства. Это чуждо нам и вредно для нашего дела. Вот почему мы должны сперва навести порядок в собственном доме, очистить свои ряды от инакомыслящих, а уж потом ударить по основному врагу - церкви.

А Вольдемар подумал вдруг, что примерно так же рассуждают правоверные католики. Сначала им нужно перерезать гугенотов и сжечь альбигойцев, а уж потом они будут воевать с врагами Христовой веры вообще. Поэтому папа готов заключить союз даже с турецким султаном, только бы искоренить по всему миру реформистскую веру. Реформисты, наверное, придерживаются такого же образа мыслей. Нет врага ненавистнее, чем вчерашний друг и брат. Так было, так есть и…

Ну кто может знать, что будет потом? Астрологи и хироманты часто ошибаются. Но пока человеческая природа остается той же, предсказания их будут сбываться. Обращайся к человеческой ограниченности, и ты никогда не промахнешься…