Улыбнувшись на прощание сыну, Гогда Гидович тихо прошептал: «За мной приехали!».
Это были его последние слова в этой реальности, а в другой, но тоже земном мире, раздался крик новорождённого. Что ж, тут по-разному бывает. Печаль Тараса была широка и глубока, как загадочная река Амур, у которой более пятидесяти названий, и все верные… Одно дополняет другое.
Быстра и велика эта могучая водная артерия и… дорога. От одного берега до другого – километры. Но человек не может находиться на одном месте. В любом просторе он ищет и находит переправы. Их множество и в небесах, и под землёй, и на участках бесконечных вселенских пространств, между сопутствующими мирами…
Но далеко не каждому и не всегда дано, находясь в земной обители, преодолевать иные пространства. Ведь Мироздание, состоящее из бесконечного множество «великих» и «малых» мест и точек обитания живых существ, явлений, условно мёртвых предметов, не может быть замкнутым. Ему нет предела. Потому и существуют самые разные переправы в едином и бесконечном пространстве.
В суть этой истины, к примеру, тот же человек проникает, погружается не сразу, а в движении своём. Ему открываются самые невероятные знание и «чудеса» в процессе, от одного рождения к другому, и этим перевоплощениям-метаморфозам нет конца, да и, пожалуй, начала.
Всё всегда было, есть и будет в пространстве под названием «Мироздание», в котором имеется и бесчисленное множество переправ. Без них не обойтись. Ведь и земная смерть – тоже переправа, от одного берега Вечной Жизни до другого, неизведанного. Бескрайнее царство движения и перемен.
Он пытался уснуть, но никак не мог. Одни воспоминания наплывали на другие, но не переплетались, а следовали фрагментами одно за другим.
Ловлей летней кеты и горбуши молодой Тумали занимался не так часто, а до начала осенней путины ещё было далеко. Но время от времени приходилось ему забрасывать свою сплавную, небольшую стометровую сеть заброасывать в воду. Даже обожающему одиночество во время такой рыбалки без напарника почти не обойтись. Можно, конечно, и одному рыбачить, но, всё же, тяжело. Поэтому не постоянно, но брал он в напарники молодого, крепкого и расторопного нанайца Тихона Заксора.
Двадцать два года парню, в армии уже отслужил. Собирался записаться в добровольцы, защищать интересы России на дальних или ближних рубежах. Надо одержать победу над тёмными силами, раз и навсегда. Это остро необходимо. Правомерен в данном случае вопрос: «Если не я это сделаю, то кто?».
Два дня тому назад рыбачил на амурских тонях с Тихоном, В сплавную сеть попадала не так часто летняя кета и другая рыба. Не очень богатый улов, но хватало какую-то часть сдать приёмщикам и что-то себе оставить и собакам. Правда, и зимой подлёдные сети можно будет ставить на щуку, сига и, главным образом, на миногу, рыбу-змею.
Оба спаренных руль-мотора лодки «Казанка» они заглушили и осторожно двигались по течению, осторожно приподнимая вверх сети, выбирали из ячей рыбу, бросали её в лодку. Рыбалка по сплаву требует от промысловика определённого мастерства и большой осторожности.
Когда они сделали четыре захода-заплыва почти на стремнине реки, загрузили в лодку сеть и направились к берегу, Тумали обратил внимание на большую, почти с человеческий рост, нельму. Уже тогда, когда они вытащили лодку на сушу и прикрепили её носовую часть тонкой, но надёжной цепью к стальному штырю, вбитому в землю, Тарас взял это нельму на руки понёс в воду. Выпустил на волю. Только и сказал: «Плыви!».
– Зачем же ты это делаешь? – выразил обиду Заксор. – Ты же ведь рыбак. А эта рыбина особенная, жирная и вкусная.
– Ты прав, Тихон, – согласился с ним Тумали. – В предыдущей жизни она была человеком, женщиной. Я это увидел.
– Значит, нам теперь не надо рыбачить и охотиться. Ведь когда-то и все живые существа кем-то были.
– Я говорю тебе о том, что она была человеком совсем недавно, в предыдущей жизни. Разве это не понятно?
– Но ведь невозможно заглянуть в глаза каждой рыбине, раненому кабану или тетереву и спросить: «Ты кто?»
– Ты прав. Но хорошо, что иногда такое получается. Все мы поедаем друг друга, не желая этого, потому, что многое нам неведомо.
– Ты отличный парень, Тарас. Но иногда я тебя боюсь.
– Не меня ты боишься, Тихон, а самого себя, ибо не знаешь, не ведаешь, что хранится в твоей духовной субстанции и так же в теле.
– Ты, правда, слышишь, ощущаешь и видишь то, чего не замечают другие?
– Правда. Часто в нашем селе встречаю и тех, кто давно уже умер. Но это совсем не они, а часть их энергии, которая задержалась здесь. Человек уходит в другой мир не сразу, а по частям. Он и там не сразу набирает силу.
– Я этого не понимаю.
– И не надо. Давай, Тихон, начнём раскладывать добытую рыбу по мешкам, сушить сеть… В общем, ты знаешь, что делать.
Почему-то Тумали вспомнилось ещё и это. Он понял, что теперь до утра не сможет уснуть. Недавняя встреча с Нэцэном и ожидание неотвратимых перемен вывели его из состояния покоя.
Он встал с постели, оделся, и направился к большой воде. Далеко идти было не надо. Амур почти рядом.
Сидя на круглом камне, он слушал, как шелестят и звенят волны великой и мудрой реки, живого существа, непостижимого человеческим разумом. Кто-то считает, что на Земле мы, всего лишь, гости. Это не совсем верное утверждение потому, что мы всегда, везде и всюду находимся в бесконечном пути, и не гости, и не хозяева всего существующего, а лишь обязательная часть того, что есть. Но всех узелков не развяжешь, всего не постигнешь. Пустые труды и желания.
Да ведь и многое, всё-таки, забудется, мелькнёт вдали, как тень, и растворится в солнечных лучах и в повседневных мыслях.
Тарас понимал, что не так сложно желать счастья людям всей Земли, и он мыслями и поступками своими и действиями стремился к тому, чтобы люди жили без особых тревог и печалей. Но не каждый маленький ручеёк может стать полноводной рекой, а потом и великой частью океана. Нелёгкая задача жить и действовать во благо всего человечества.
А если это так, то стоит поддерживать и оберегать от бед тех, кто находится рядом или в поле твоего зрения и, главным образом, внимания. Но даже великий и бессмертный Нэцэн не сможет всех обогреть, накормить и уберечь от бед. Когда-то, очень и очень давно, он был человеком, жил на этих берегах в Увуй Хэдуне, бил в свой бубен по утренней и вечерней заре, а то – и днём или ночью.
По воле своей остался он в опасном и непредсказуемом пространстве, между мирами, для того, чтобы оказывать помощь живущим на Земле, прежде всего, своим односельчанам. Да ведь, наверное, во многом, благодаря ему, люди разных национальностей живут в селе дружно и не бедно. Работают и в трудные минуты поддерживают друг друга. Это немало значит.
Ходят здесь предания и легенды о том, что Нэцэн вёл с добрыми и злыми духами непростые и долгие беседы, старался жителей селения (стойбища) оберегать от бед и не счастий. У рыбаков всегда был богатый улов, охотники успешно били зверя. Многие болезни обходили людей стороной, живущих не в землянках, а деревянных домах (ярангах).
А тех людей, которые дожили до старости самолично лечил и настоями целебных трав, и жиром животных, и заклинаниями… Потом, когда приходило время, он провожал их в промежуточный мир, знал, что каждому из них предстоит где-то и кем-то родиться.
Старался первым в селе встретить незнакомых людей и пришельцев с иных обителей и планет. Был рад тем, кто пришёл в Увуй Хэдун с миром, но жестоко карал тех, кто совершал зло. Врагов жалеть нельзя. Только раб прощает недругов за их тяжкие и жестокие проступки. Так приказывают ему поступать те, кто объявили себя служителями странных, придуманных богов или тёмных сил. Нэцэн знал, что не всякая улыбка благодушна, за некоторыми скрыты зло, коварство и ненависть.
