Тарас весной, летом и осенью носил прорезиненные штаны и куртку светло-зелёного цвета, сапоги-болотники. Привык к такой одежде. Да она ведь, как нельзя, подходила к здешним условиям. Обитатели нанайского села Увуй Хэдун (верховой ветер), расположенного на правом берегу Амура, круглый год, в основном, занимались рыбным промыслом. Такую привилегию имели не только нанайцы, но и представители всех национальностей селения. Тот, кто желал, зарабатывал деньги таким способом и зачастую не такие уж и плохие.

Многие жители Увуй Хэдуна имели для этого специальные лицензии и сдавали по договору на переработку основную часть улова нескольким заводам по солению, копчению и консервированию горбуши, кеты, сазана, толстолоба, миноги и всего того, что издавна считается на берегах Амура промысловой рыбой.

Чем больше её выловил, тем выше заработок. За уловом прибывали, причаливали к старой деревянной пристани-дебаркадеру большие катера и даже самоходные баржи. Из грузовых автомобилей на них перегружалась рыба, главным образом, в трюмы. Такие деловые отношения с испокон веков существовали не только здесь, но и по всей России, и в царские времена, и в советские. Всегда продуктивно действовали специальные заготовительные конторы, артели, товарищества, колхозы и кооперативы. Предметом полезного промысла являлась не только рыба, но мясо диких животных и птиц, пушнина, грибы, ягоды, орехи, лекарственное техническое сырьё и многое другое.

Конечно, придёт такое время, когда многое из того, что утеряно, восстановится, придёт в норму. Под контролем государства и с его прямым участием всё вернётся на круги своя.

Русский, по облику и рождению, двадцатипятилетний высокорослый парень с синими глазами, с копной светло-коричневых волос на голове, перемешанный с ранней не по годам сединой. К такому человеческому обличию, вполне, подошли бы, к примеру, фамилии Иванов, Петров, Сидоров, но никак не нанайская – Тумали.

Но в жизни складывается по-разному, и зачастую не ты ей, а она тебе диктует свою волю. Правда, зачастую человек этого и желает, ибо не имеется другого выхода из положения или просто считает, что так будет правильней. Его приёмный отец, великий кала (шаман) Гогда Гидович Тумали обучил Тараса не только охоте на зверей и ловле рыбы, но и камланию. Успел передать умение общаться с духами, с людьми, ушедшими в иные миры, с Высшими Силами…

Не всё, конечно, но многое открыто шаману. То, что считается для большинства великим чудом, для кала – привычная, текущая жизнь. Настоящий шаман всегда придёт тому человеку на помощь, чьи помыслы чисты и действия не преступны. Так и должно быть, так и бывает.

Явственно Тарас ощущал, чувствовал, что в его жизни очень скоро наступят перемены. Нарушится уклад его привычной жизни, и от этого никак не уйти. Верил и надеялся, что всё, что ни случится с ним, к добру. Но оно ведь тоже не бывает простым. Кое-что можно предвидеть, но далеко не всё. Но он чётко ощущал, что волна перемен наплывает на него.

Он сидел на крыльце своего дома и внимательно смотрел на большого серого соседского кота Гриню, который бросил по селу там, где ему вздумается. Собаки его не трогали, хорошо знали.

Никто, кроме Тараса, не ведал, что этот кот не так уж и давно, в предыдущей жизни, был человеком. Правда, не совсем положительным и правильным. Мужик, в общем-то, не такой уж плохой, но горький пьяница. Семён Костров мог бы быть хорошим рыбаком, если бы ни водка. До пятидесяти лет не дожил, оставил жену с двумя детьми почти без денежных средств, обрёк на нелёгкое существование и ушёл в мир иной, к «верхним людям». Возможно, и «нижним».

Но сельчане в беде никогда друг друга не оставляют. Во всяком случае, без мяса и рыбы Костровы не сидели.

Так получилось, что почти сразу же тут же, в Увуй Хэдуне Семён и родился, но не человеком, а котом. Решение Верховных Богов и Духов никто не может отменить. Да и нужно ли пытаться обычному смертному пытаться брать на себя непосильную ношу? Не всякое движение наполнено смыслом, и зачастую острое желание отдельного субъекта считать себя особенным выглядит жалким и смешным, а потом и трагичным. Пожинается посеянное.

– Да ведь и котом быть, тем более, в родном селе, Семён Аркадьевич, тоже быть не так уж плохо, – сказал Грине молодой рыбак и шаман. – Иногда видишь детей своих и жену, которая уже и не твоя. Замуж вышла за трудолюбивого мужика. Того, что предрешено, никто не может остановить.

Кот отвернул свою морду в сторону. Обиделся. Потом проницательным взглядом посмотрел на Тараса, мяукнул и убрался со двора.

Шаман тяжело вздохнул. Видел, что разжиревшему на рыбе коту Грине, то есть Кострову, выпало прожить здесь в этом образе не больше девяти лет. А там… Может быть, опять он появится на Земле или в другом месте человеком или каким-нибудь гуманоидом. Тумали не пытался «посмотреть» что там, впереди, у Семёна Аркадьевича. Зачем? Что дано Свыше, то не изменится. Оно уже фактически произошло, ведь всё находится в настоящем времени. Но каждое существо подключается лишь к малой части того, что происходит, не осознавая, что существует всегда, везде и всюду в разных обителях и оболочках.

А сегодняшним вечером или даже уже наступающей ночью Тарасу необходимо было пообщаться с духами, попросить о помощи тем, кто в ней нуждается, кое-что сообщить бестелесным, могучим и всесильным, но, в основном, о многом их спросить. Он знал, что после завершения камлания ему предстоит долгая беседа с духами, которые если не всё, то что-то сообщат. Тарас услышит и поймёт даже то, что они подумают.

Он поднялся с крыльца, вошёл в дом. Направился из горницы в третью, совсем маленькую комнату, дверь которой постоянно находилась запертой на ключ. Пришло время облачаться в шаманский наряд. Во время камлание это обязательно.

Узоры, фигурки, изображающие духов в виде животных, птиц, рыб, деревьев, которые украшали одежду шамана, имели своё значение. Множество их было не только на кофте, юбке, штанах из хлопчатобумажной ткани, поясе, замысловатой шапке, лёгкие ичигах, но и на бубне, обтянутом кожей оленя. Имелась и деревянная колотушка, без которой во время камлания никак не обойтись.

Головной убор был украшен, прежде всего, медным кружком, перьями птиц, металлическими стружками, монетами. Доподлинно описать всё это престо невозможно и так, походя, объяснить, почему на кофте Тараса изображена птица-солнце (сиулду), змеи, лягушки, черви, жабы… Но, всё же, тривиальное объяснение этому есть. Всё живое и даже условно не живые, предметы, явления, события имели души, которые на мгновение могут явиться перед камом (шаманом), на короткое время оставив свои временные или относительно постоянные оболочки.

Не так-то проcто пройти незамеченным по селу в сторону леса даже перед наступлением ночи, тем более, в таком одеянии. Никогда Тумали не желал находиться на виду, но приходилось. Он ведь шаман, человек, который взял на себя ответственность за чужие судьбы и даже жизни. Потому и шёл к месту камлания и сейчас, и в другое время.

Отвечая лёгким кивком головы, а иногда и лёгким ударом колотушки о бубен, он поднимался по центральной улице к лесной роще, расположенной на небольшой возвышенности. Ему преградила путь женщина лет сорока, потомственная рыбачка Петрова. Она сказала:

– Попроси, Тарас, у духов, чтобы они оберегали моего сына Валеру. Ему сейчас нелегко. Он ведь сейчас… воюет. Я понимаю, что так надо. Но защити его!

– Я всё помню и знаю, Анастасия, – шаман приостановился. – Я всегда с теми, кто нуждается в помощи добрых духов. Но я вижу отсюда, что Валерий жив. Правда, сейчас идёт бой, и он не отходит своей гаубицы. Не тревожь его своими мыслями, они летят далеко и быстро.