– Не обижайся, Тарас, что я остановила тебя, но сердце моё болит.

– Пусть оно успокоится. Всё пока хорошо. Но больше никогда не останавливай кала на его пути. Этого делать нельзя.

– Прости! Я знаю, что в это время тебя нельзя называть даже по имени. Но я не могу… сердце разрывается на части.

– Везде по-разному, но меня останавливать не следует. Это правда. Всё будет хорошо, Анастасия. Успокойся!

Петрова, поклонившись Тарасу, поспешно направилась к своему дому. Да хранят Петрову и её семью добрые духи! Пусть они не скупятся на счастье и радость для людей. Не всё, конечно и в их власти, но можно и постараться…

Некоторые, из числа недавно приехавших в Увуй Хэдун, скептически смотрели ему вслед, не ведая того, что неверием своим навлекают на себя гнев таёжных духов, да и бытовых, которых вокруг немало. Их видит только тот, кому это дано. Не обязательно быть шаманом, чтобы заметить их и не посчитать галлюцинацией.

В лесу поздним вечером темнеет рано, а ночью, вообще, ничего не видно. Поэтому Тарас прихватил с собой большой электрический фонарь, повесил его на грудь. В руках он держал колотушку и большой бубен, на котором тайными рисунками и знаками была, по сути, изображена часть Мироздания – ближайшая Вселенная с планетой Земля. Путь по проторенной тропе был не таким уж длинным – около трёх километров. Правда, подниматься приходилось в гору.

Вскоре его путь почти в полных сумерках завершился. Тарас торжественно произнёс «здесь», поднял левую руку с бубном вверх и трижды ударил в него колотушкой, ударная часть которой была обшита коричневым войлоком. Ручка её, как водится, деревянная, полированная. На этом месте, на горной поляне, не так уж и давно камлал его отец. Оно осталось неприкосновенным и не изменённым. Никто бы не посмел что-либо здесь изменить или нарушить.

А у праздно шатающихся, нездешних людей подобные ритуальные площадки ничего, кроме страха, не вызывают. Неведомое и непонятное почти всегда порождает в несведущем, некомпетентном человеке волнение, связанное с опасением за собственную жизнь и своих родных и близких. И не напрасно. Разумный и осторожный всегда обойдёт странную поляну стороной и правильно поступит. Гнев не только злых, но и добрых духов бывает очень силён. Они не любят, не принимают и не понимают того, почему беспокоят их место встречи с шаманом посторонние люди. Это ведь не простое, а живое место.

Здесь, в центре поляны, в метрах двух друг от друга, стояли всё те же три шаманских столба (тороан). Никто без ведома Тараса не посещал зону камлания. На среднем, в его центральной, квадратной части, были изображены змеи (симур, муйки), ящерицы (исэлэн), жабы (кутуэ, хоин). Было здесь много и другого: от скульптурных изображений кукушек (кэку) до лица, облика духа Сингиа Мапа. На первом и третьем столбах ничего не изображалось. Их вид убедительно говорил об условной и привычной простоте земного мира, но далеко не бренного, а текущего, подобно бурной реке.

Но прежде чем приступить к камланию, Тумали обложил место контакта с духами, «площадь трёх столбов» четырьмя кострами со всех четырёх частей света. Тарас с бубном осторожно и неторопливо вошёл в пространство общения, приблизился к центральному столбу. Осторожно ударил в бубен колотушкой. Этим жестом он попросил духов, чтобы они обратили внимание на его присутствие. Затих на мгновение, к чему-то прислушиваясь. Потом ударил ещё дважды.

Перенося тяжесть тела на левую ногу, пятясь назад, начал круговое вращение вокруг точки опоры. Под грохот бубна, с криками и прыжками, он образовал круг вокруг центрального столба, вошёл в созданное им пространство. Подобным приёмом пользуются и многие маги, но, конечно же, самые настоящие, а не телевизионные.

Совсем недалеко послышался крик филина, и Тумали продолжал камлать. Движения его были то плавными, то резкими, стремительными. Бубен тоже издавал разный звук. Порой Тарас падал на землю, затихал и вновь вскакивал на ноги и продолжал вести необычный разговор с духами. Прежде всего, он просил духам оказать помощь тем людям, которые в ней нуждаются. Если, конечно это возможно. Ведь даже над великими духами и богами стоят неведомые, более могущественные силы, которых тоже кто-то могучий опекает. И так… до бесконечности.

Время камлания заняло не более тридцати минут. Тарас не забыл попросить духов о том, чтобы они дали ему возможность вспомнить свою предыдущую жизнь. Какая она? Был ли он хорошим человеком, любил ли землю, на которой родился? Это важно знать. Ведь на прошлом у большинства людей базируется настоящее. Да и нет никакого минувшего. Всё находится в настоящем. А жизни не имеет начала и конца. Она всегда есть.

«Умирает» человек, а потом «рождается» на определённом отрезке вечного движения. Не всегда сразу же и не обязательно гуманоидом. Но любое существование следует принимать с благодарностью. Верховные боги и духи знают, что и как делать, и путь всякой частицы всего живого в бесконечности не случаен.

Один человек становится лучше, другой – наоборот… Но нет и не будет конца совершенствованию. А падение и взлёты обусловлены предыдущими отрезками жизни. Без этого не обойтись даже бабочке-однодневке, которая после ухода в иной мир может родиться медведем или человеком, или уйти в дальние миры, где всё не так, как на Земле.

Шаман лежал на бугре, отдыхая от недавнего камлания. Тарас чувствовал, что сложные перемены через несколько дней заполнят его жизнь. Понимал, что в любой ситуации следует оставаться хорошим человеком, а если и приносить вред и урон, то, как и должно быть, только явному и опасному врагу.

Ожидания дали свой результат. Через несколько минут начались его общения с духами и неведомыми существами. Любая, даже беспредметная беседа всегда имеет пусть скрытый, но смысл. Но здесь, на краю поляны камлания, общения должны были быть важными и содержательными. Шаман общается с духами не только во время своих ритуальных танцев под грохот бубна, а всегда, везде и всюду. Конечно же, он, всего лишь, человек, но не такой, как другие. Да ведь и все люди разные. Одинаковых не существует.

В свете горящих костров Тарас увидел большого чёрно-белого филина, который опустился на нижнюю ветку ближайшей сосны. Птица повернула голову в сторону шамана. Не раскрывая рта, она произнесла:

– Я вижу, что ты узнал меня, Тарас.

– Для меня великая честь видеть тебя, великий шаман Нэцэн, что на русском языке означает «птица», – Тумали вскочил на ноги, поклонился. – Прости за то, что побеспокоил тебя.

– Ничего страшного не произошло. Тому, кто живёт ради других людей и земли, на которой родился, я готов помочь. Во время твоего камлания я всё видел и слышал.

– Я чувствовал это, великий Нэцэн, и за это тебе благодарен.

– Да, отныне и до ухода в иной мир, к «верхним людям», ты будешь помнить свою предыдущую жизнь. Не всё, конечно, всплывёт в твоей памяти. Но главное будешь помнить.

– Я благодарю тебя, Нэцэн, за это и заботу о людях.

– Не забывай, что многое и в твоей власти и тебе ведомо. Я знал твоего отца, почтенного шамана Гогду. Он был и остался прекрасным человеком.

– Почему его душа никогда не является сюда во время моего камлания?

– С его душой ты всегда можешь пообщаться, что ты всегда и делаешь. Она помнит все свои отрезки жизни – и минувших, и будущих.

– Это правда, Нэцэн. Я общаюсь с духом отца. Но почему он не появляется здесь? Ведь это его поле камлания.

– Оно давно уже принадлежит только тебе, а потом перейдёт другому шаману. Достопочтенный Гогда давно уже родился человеком в вашем мире, но в другом месте. Тебе и не надо знать, кто он и чем занимается.

– Если он пожелает, то обо всём расскажет мне сам.

– Может случиться и так. Но для тебя и для него, находящегося в другом теле, это и не так важно. Жизнь не имеет конца и начала. Ты же ведь хороший шаман, Тарас, и знаешь об этом.