Мара видела, как побледнел Дэр. Настойчивость женщины лишала его призрачной надежды. Но даже если она и была настоящей матерью Дельфи, будет ли правильным, заставить девочку уехать с ней?

– Я. отправлю гонцов в Хале, – сказал герцог. – Дорогая, – обратился он к жене, – не могла бы ты приготовить комнату для леди? Она, наверное, предпочтет расположиться поближе к детям.

– В детской уже постелили кровать…

– Мадам, – сказал Дэр, – чувствуйте себя здесь как дома. Вы получите все, что вам нужно, и можете проводить сколько угодно времени с Дельфи в течение дня. Но не беспокойте ее ночью. Вы не можете забрать ее и не можете оставаться с ней наедине. Я прошу прощения, но вы можете оказаться сумасшедшей, которая хочет причинить детям вред. Поймите меня, я вас впервые вижу.

– Вы увидите. Ну, малышка, – нежно сказала мадам Клермон, – подойди к маме.

Дельфи напряглась, и ее маленькие ручки, словно клешни, впились в Мару.

Дэр поднял руку:

– Сначала я должен объяснить ей все, им обоим. – Он взял Дельфи за руку и встал на колени, обняв другой рукой Пьера.

Мара вздохнула от любви к нему. Ему было бы так просто настроить детей против этой женщины, но он не стал этого делать. Он даже заговорил с детьми по-французски, чтобы незнакомка не волновалась.

– Вы знаете, что я люблю вас обоих, – сказал он, – но вы также знаете, что где-то есть родители, которые любят вас ничуть не меньше и которые искали вас повсюду с самого дня вашего исчезновения.

– Ты наш папа, – заявил Пьер, не сдаваясь ни на йоту.

– Во многом – да, но не по крови. Если Дельфи действительно дочка мадам Клермон, то на этот счет существуют законы, и довольно строгие законы. Если бы вы были моими настоящими детьми и вас бы у меня забрали, мне было бы все равно, что прошло много лет и что вы меня забыли. Я бы вас нашел и вернул домой. Понимаете?

Дети кивнули, но неуверенно.

– И все равно, неужели ничего не значит то, чего мы сами хотим? – спросил Пьер.

– Может быть, и так. Но что бы ни случилось, я вас не потеряю. Мы никогда по-настоящему не расстанемся.

Маре хотелось возразить против этого обещания, которое не могло быть выполнено.

Дэр поставил Дельфи на ноги и встал.

– Вы оба должны попытаться хорошо относиться к мадам Клермон, но неподалеку все время будет лакей, и, если будет необходимо, он меня найдет. А теперь пора ложиться спать, Пожелайте мадам спокойной ночи.

Они выполнили это довольно неохотно, и он проводил их в спальню. Выйдя, он вместе с Марой последовал вниз за герцогиней, которая не произнесла ни слова.

Дэр замедлил шаг и, когда его мать ушла вперед, завел Мару в свою спальню. Она обняла его, вспомнив, как попала сюда в первый раз, когда он ее спас. Ее проблемы казались ей тогда такими серьезными. Теперь-то она понимала, что это было ничто по сравнению с настоящими проблемами. Он вздохнул и отодвинулся от нее.

– Думаю, она говорит правду.

– Но ведь нет никаких доказательств, которые подтверждали бы ее слова! – возмутилась Мара.

– Однако ее слова убедительны, к тому же она прошла испытание Соломона.

– Что?

– Она отдала тебе ребенка, поскольку Дельфи страдала.

Мара опустилась на стул.

– Это не может быть правдой. Столько времени прошло…

– Зачем ей отправляться в такой далекий и трудный путь и говорить ложь, если все откроется, как только мы наведем справки?

На это Маре было нечего ответить.

– Мне пришло в голову только одно решение, – сказал Дэр, поворачиваясь к камину.

– Какое?

Когда он не ответил, Мара повторила:

– Какое решение, Дэр? Он повернулся к ней:

– Я мог бы жениться на ней. – И прежде чем Мара успела возразить, продолжил: – Тогда я смог бы заботиться о Дельфи, и им с Пьером не пришлось бы разлучаться.

У Мары округлились глаза.

– А как же я? О чем ты говоришь, Дэр?!

Дэр побледнел.

– В первую очередь я должен защищать детей.

– Тогда как же с еще одним ребенком? – возразила Мара. – Нашим ребенком? Вполне возможно, что я уже ношу нашего ребенка, ты же знаешь, это могло случиться!

Он закрыл лицо руками.

– Не надо. Не мучай меня.

Она отняла его руки от лица.

– Нет уж, слушай! Что мне делать, если я ношу твоего ребенка? Выйти за кого-нибудь замуж и всю жизнь перебиваться с хлеба на воду? Или родить ребенка и попытаться однажды ему объяснить, что ты на первое место поставил другого ребенка – ребенка, который тебе даже не родной? Ты мне клялся, Дэр! Ты не можешь так со мной обойтись. Это подло, в конце концов!

– Я принес клятву и детям. Что я никогда не позволю никому причинить им вред. Я не могу предать Дельфи и позволить этой женщине забрать ее отсюда. Я просто не могу. Ты же видела, как она на меня смотрела. Она так сильно страдает. – Он вновь повернулся к Маре, вид у него был изможденный. – Ты знаешь, сколько времени у меня ушло на то, чтобы убедить ее плакать громко, как любой нормальный ребенок? Смеяться? Жаловаться или возражать?

Мара вспомнила абсолютное молчание ребенка посреди ужаса и предательства. Она была почти готова пожертвовать своим счастьем. Вдруг она вспомнила еще об одном.

– Бал по поводу нашей помолвки! Как быть с ним?

– Отмени его, – сказал он.

– Но мы не можем.

– Разве моя репутация еще что-то стоит?

– А как же репутация Бланш? Да и моя тоже… Что мне теперь делать, Дэр?

Он вновь отвернулся и сжал занавеску с такой силой, что Мара испугалась, что он может ее порвать. Она побежала на поиски Руюана. Только убедившись, что китаец и Солтер отправились к Дэру, она покинула Йоувил-Хаус.

На следующий день было воскресенье. Мара посетила службу в церкви на Ганновер-сквер вместе со своей семьей. Никогда в жизни она еще не молилась так страстно. Все ее мольбы были о решении проблемы, у которой, казалось, не могло быть счастливого конца.

В конце концов она, Саймон и Дженси отправились в Йоувил-Хаус, чтобы посмотреть, как развиваются события.

Она поднялась в классную комнату вместе с Дэром и обнаружила, что атмосфера там была довольно прохладной. Мадам Клермон пыталась поиграть с Дельфи, предлагая ей красивых кукол. Дельфи прижимала к себе Мариетту и делала вид, словно мадам Клермон не существует. Пьер стоял на страже. Он даже надел деревянный меч на ремне.

Бельгийка тихо злилась, но выглядеть стала намного лучше. Ее уговорили надеть более яркую одежду, и кремовое платье в желтую полоску было ей очень к лицу. Вероятно, она впервые за несколько лет наелась вдоволь и как следует выспалась. На ней все еще была белая шапочка с ленточками, завязанными под подбородком, из-под нее выбивался темный завиток волос. Возможно, не такой темный, как волосы Дельфи, но темный.

Дельфи тут же взглянула на Дэра, но не подбежала к нему. Было видно, что она боится сделать что-то не то и быть за это наказанной, а худшим наказанием для нее было бы потерять Дэра.

Мара не стала обращать внимание на давящую атмосферу и какие бы то ни было правила и обняла Дельфи.

– Здравствуй, моя прелесть, – сказала она по-французски, чтобы не расстраивать мадам Клермон. – Вот настал день отдыха, а ты занялась такой тяжелой работой и переодеваешь кукол. – Это была глупость, но больше ничего ей на ум не приходило. – А у бедной Мариетты нет никаких новых платьев. – Она обратилась к кукле: – Ты позволишь мне подарить тебе кое-какие украшения, Мариетта?

Через мгновение Дельфи ответила писклявым голосом:

– Да, конечно.

Мара как бы между прочим передала Дельфи Дэру.

– Подержи ее, пока я сниму серьги.

Она сняла жемчужные серьги, а затем прикрепила их к тряпичной голове Мариетты. Затем она вновь взяла Дельфи на руки, отдала ей Мариетту и отнесла ее к зеркалу.

– Посмотри, Мариетта. Разве они не красивые?

– Очень красивые, – пропищала Дельфи. – Вы очень добры, миледи Мара.