– Мара…

Она подняла голову. На пороге стоял Дэр, и вид у него был мрачный. Нет, страдающий.

Она сглотнула, шмыгнула носом, выпрямилась и попробовала улыбнуться:

– Не беспокойся. Со мной все в порядке. – Но слезы продолжали течь, и ей пришлось смахнуть их рукой.

Он присел на диван и обнял ее.

– Нет, не все в порядке, и в этом моя вина.

Она отодвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Если ты скажешь еще что-нибудь подобное, я опять заплачу.

– Ты по-прежнему плачешь, – заметил он, вытирая слезы с ее щек. – Дорогая Мара, что мне сделать?

– Скажи это еще раз.

– Что мне сделать?

Он дразнил ее, и слезы моментально остановились.

– Моя дорогая Мара, – проговорил он, прислонившись лбом к ее лбу. – Разве ты не видишь, что я как плохая лошадь? Ты любишь меня, а я тебя, но я все же могу причинить тебе боль.

Она прижалась к нему, крепче сжимая его в объятиях.

– Ты причинил мне боль только своим исчезновением и попыткой разорвать помолвку. Никакая боль с этим не сравнится, Дэр. Кроме твоей смерти.

– Я чуть было не ударил тебя.

– Но ты же не ударил. Ты просто подумал, что я еще один нападающий.

Его взгляд не дрогнул.

– Я мог убить тебя. Я в этом хорошо натренирован.

Она прикоснулась к его губам.

– Я знаю, я прокралась в галерею для музыкантов три ночи назад. Ты опасен, но Фенг Руюан мог убить тебя в любой момент.

Дэр тихо рассмеялся:

– Это верно.

Мара провела рукой по его волосам.

– Ты не сердишься? За то, что я шпионила за тобой? Я не хотела причинить неприятностей. Просто я слишком о тебе беспокоюсь.

– Если нам предстоит пожениться, я хочу, чтобы ты все обо мне знала.

Она взяла его лицо в ладони, поглаживая его щеки большими пальцами.

– Я уже знаю все, что нужно.

Она прижалась губами к его губам, но затем он перехватил инициативу. Его поцелуи сначала были медленными, затем стали глубже и наконец такими же страстными, как тогда на тропинке. Теперь они были одни, никто не мог им помешать, и Маре не было нужды сдерживаться. Когда его рука задела ее грудь, она прижала ее еще сильнее.

Она заметила реакцию Дэра, когда он понял, что на ней нет корсета. Ее сосок стал набухать от его прикосновения.

– Дженси не вернется, – прошептала она. – Еще, пожалуйста. Пожалуйста. Если ты любишь меня – пожалуйста…

Со вздохом и стоном он начал поглаживать ее грудь, посылая волны наслаждения по всему ее телу. Она еще крепче прижалась бедрами.

– Как хорошо…

Он стянул рукава с ее плеч и освободил ее грудь, подставив ее сначала прохладному воздуху, а затем и своему горячему рту.

Мара таяла на диване, растекаясь по нему, становясь нежной и покорной. Ее руки проскользнули под его жакет, поглаживая его тело, а губы прильнули к его жадному рту в еще одном страстном поцелуе.

Мара почувствовала утолщение в его брюках и прижалась к нему, сходя с ума от его прикосновений, его аромата. Она раздвинула ноги, приглашая его приблизиться еще.

– Ты мне нужен. Ты нужен мне, Дэр. Сейчас же.

Но он отстранился.

– Мара, мы не должны…

Она схватила его за рубашку. Куда делись фрак и жилет? Когда она успела развязать его галстук и бросить его на пол?

– Мы почти женаты. Не останавливайся. Я не перенесу, если ты сейчас остановишься.

Он притянул ее к себе, его рука проникла ей под юбку, между ног. Она открылась еще больше, а когда он надавил там, она застонала от блаженства.

Через мгновение она совершенно потеряла контроль над собой, купаясь в экстазе, хватаясь за него, покусывая, целуя. Он приглушил ее крики поцелуем в тот момент, когда самое сладкое блаженство, которое она когда-либо испытывала, пронзило ее, и еще, и еще, и еще.

Возможно, она даже потеряла сознание. Когда она вновь ощутила жар своего тела и услышала удары своего сердца, ей показалось, что прошло немало времени. Она открыла глаза и взглянула на него.

Ей на ум приходили разные слова, но все они казались совершенно неважными, так что она заговорила с ним поцелуями и прикосновениями, пытаясь рассказать ему, как она его любит и какое наслаждение она испытала.

– О Боже! – Маре пришлось вернуться обратно в реальный мир. – Я порвала твою рубашку! – Но тогда она была поглощена его красивой мускулистой грудью, целовала, лизала ее, пробовала на вкус его пот…

Его охватила дрожь, но он отсел от нее, поправив лиф ее платья.

– Ты завораживаешь меня. Буквально. Не следовало мне этого делать. Мы не должны были этого делать.

– Нет, должны были, и если ты бессилен перед моей магией, то мы сделаем это еще раз. Скоро. – Она потянулась к нему, наполовину шутя. Он со смехом увернулся и встал, чтобы поправить свою порванную рубашку и найти другие предметы гардероба.

Мара наблюдала за Дэром, наслаждаясь интимностью этого момента. Он надел жилет и отыскал галстук. Затем посмотрел в маленькое зеркало на стене и начал умело его завязывать.

– Почему мужчины не завязывают просто кусок ткани на шее, как они делали это раньше? – спросила она.

– Не знаю, зачем мы вообще их носим. – Он закончил, надел фрак и повернулся к ней: – Ну как, я в порядке?

– Да. А я?

– В полном порядке. И, – добавил он, поглаживая лиф ее платья, – с твоей грудью тоже все в порядке.

Она вспыхнула:

– Тебе все равно? То, что они маленькие?

– Моя милая глупышка! – Он предложил ей руку. – Если мы хотим сохранить хоть крупицу здравого смысла, нам нужно немедленно уйти из этой комнаты.

В коридоре было пусто. Ни намека на присутствие Дженси, ни намека на присутствие вообще кого бы то ни было.

– Наступил конец света? – произнес Дэр.

– Ну да, тихо, как на необитаемом острове, но в этом доме это не так уж редко случается. Поэтому меня и соблазнили ночные прогулки.

– Можешь гулять сколько хочешь, дорогая, но когда мы вернемся сегодня, боюсь, ты будешь слишком уставшей.

– «Олмак», – произнесла Мара, не понимая, как она могла об этом забыть. Она взглянула на Дэра и улыбнулась. – Сегодня вечером мы будем танцевать.

Если бы не вечер в «Олмаке», Мара могла бы промечтать весь день. Но ей хотелось, чтобы во время ее первого появления на важном лондонском собрании все было идеально. К тому же ей приходилось присматривать за Дженси, которая переживала очередной приступ нервозности. Ее вечно преследовал страх, что она встретит кого-то из Карлисла, кто сможет рассказать всем о ее низком происхождении.

Мара составила Дженси компанию во время первого для нее общения с лондонским парикмахером. Густые рыже-золотые волосы Дженси были выложены в причудливую форму и украшены янтарем, жемчугом и бриллиантовой тиарой, подходившей к остальным ее украшениям.

Кудри Мары не требовали столько работы, так что они скоро были уложены и украшены розовыми бутонами и крошечными бриллиантами. Ее платье из белого шелка поверх нежно-розового бархата являлось ее любимым и, как она прекрасно знала, было ей к лицу.

Она присоединилась к Дженси, чтобы добавить к туалету несколько последних штрихов и искренне восхититься платьем, сшитым из зеленой с золотыми вкраплениями ткани. Дженси выглядела великолепно. Она улыбнулась Маре:

– Думаю, я готова.

Когда они спустились вниз, Саймон вышел им навстречу. Глаза его сияли в восхищении. Мара посмотрела на Дэра. Он не отводил от нее очарованного взгляда.

– Что это за цвет? – спросил он.

– Девичий румянец. Честно. Цветам дают самые смешные названия. Вы знаете, что при старом французском дворе был оттенок, который назывался саса de dauphin?

Когда Саймон и Дэр рассмеялись, Дженси потребовала объяснения:

– Что это означает?

– Экскременты маленькой принцессы, – перевела Мара.

– Ты сама это придумала?

– Нет. Это желто-зеленый цвет. Был еще langue de reine. Язык королевы. Темно-розовый.

Дэр поцеловал ее руку.

– А еще, – сказал он тихо, чтобы услышала только она, – cuisse de nymphe emue.