По мнению Кафки, жизнь человека в нашем мире – это как бы постоянный судебный процесс, который всегда заканчивается одним и тем же решением Мирового Судьи – приговором к смерти. Как бы человек ни старался оправдаться и кто бы ни пытался оправдать человека, – исход процесса всегда известен. Трагизм ситуации обостряется тем, что человек не знает, за что он оказался осужден. Зато он знает, что нисколько не виноват, но не может понять лишь одного – за что его должны судить. Поэтому жизнь человека оказывается как бы во власти нелепого недоразумения, приводящего его жизнь всегда к единому финалу – приговору к смерти. Подобное положение вещей и вызывает у Кафки всепоглощающее и всепроникающее чувство абсурда человеческого существования. Обо всем этом повествует его роман «Процесс».
Но Кафка вовсе не является апологетом (защитником) абсурдизма. Абсурд для него – это всего лишь феномен, который нельзя не констатировать как факт и как данность. И мы видим, как писатель пытается найти причины и постичь сущность абсурда. И Кафка, несмотря на всю сложность поставленной им проблемы, каким-то неведомым для нас путем все же приходит к очень важным выводам, которые нашли свое выражение в другом его известном романе – «Замок». Оказывается, что абсурдность существования – это удел не всякого человека, но лишь того, у кого нет Божьего покровительства на земле, у кого нарушена взаимосвязь с ним. Таких людей – подавляющее большинство. Но даже забытый и отринутый Богом, человек все равно имеет надежду на то, что его взаимосвязь с Всевышним Творцом будет восстановлена и что оковы абсурдного существования рано или поздно будут все же разорваны. Для этого необходимо лишь достучаться до небес, необходимо, чтобы Бог узнал о человеческой жажде по общению с Ним. Замок в романе Кафки – это обитель Бога. С окружающим миром этот Замок имеет общение только с помощью посредников.
Прямая связь между Богом и человеком невозможна в силу неизвестных нам причин. Поэтому для того, чтобы достучаться до самого Бога, человеку необходимо преодолеть определенный барьер – бюрократические проволочки, связанные с деятельностью посредников между Богом и человеком. Кто эти посредники? По всей видимости, это те самые ангелы, предназначение которых заключается во всяческом оказывании помощи Богу при Его управлении миром. Поэтому прежде, чем попасть под покровительство Бога, человеку необходимо сначала добиться покровительства у ангелов. Именно эта, казалось бы, незначительная условность является основным препятствием к прямому общению человека с Богом. Причем Кафка не предлагает читателю никаких объяснений по этому поводу: он просто констатирует факт, который и предоставляет нашему восприятию посредством литературной символики. Трагизм ситуации обостряется еще тем, что сами ангелы, как это ни странно, не очень-то заботятся о судьбах человеческих и зачастую ведут себя по отношению к людям не слишком порядочно. С другой стороны, мы приходим к выводу, что обвинять ангелов в подобного рода поведении мы нисколько не в праве, т.к. это поведение ангелов всегда спровоцировано самими же людьми, которые в погоне за личным спасением очень часто теряют элементарное человеческое достоинство.
Подводя итоги по анализу творчества Кафки, необходимо сделать следующие основные выводы: 1) жизнь человека в нашем физическом мире представляет собой достаточно жалкое зрелище, именуемое абсурдом существования; 2) самое лучшее, что может сделать человек – это снискать личное уважение и покровительство у главного Правителя нашего мира, в результате чего преодолевается власть абсурда существования и обретается хоть какой-то смысл.
* * *
Более подробно анатомия абсурда представлена в творчестве замечательного французского писателя-экзистенциалиста Альбера Камю. Причем абсурдная тематика затрагивается у Камю как в романах, так и в публицистике.
В знаменитом философском эссе «Мифе о Сизифе» Камю рассматривает в качестве основных источников абсурда такие явления человеческой жизни, как скука, повседневность забот, обыденность и однообразие существования. Но главным источником чувства абсурдности человеческого существования, по мнению Камю, является непроницаемость бытия мира для бытия самого человека. По этому поводу Камю писал следующее: «Сам по себе мир просто неразумен, и это все, что о нем модно сказать. Абсурдно столкновение между иррациональностью и исступленным желанием ясности, зов которого отдается в самых глубинах человеческой души. Абсурд равно зависит и от человека и от мира. Пока он – единственная связь между ними. Абсурд скрепляет их так прочно, как умеет приковывать одно живое существо к другому только ненависть. Это все, что я могу различить в той безмерной вселенной, где мне выпал жребий жить». (1) И далее: «Не знаю, есть ли у этого мира превосходящий его смысл. Знаю только, что он мне неизвестен, что в данный момент он для меня непостижим. Что может значить для меня значение, лежащее за пределами моего удела? Я способен к пониманию только в человеческих терминах. Мне понятно то, к чему я притрагиваюсь, что оказывает мне сопротивление. Понимаю я также две достоверности – мое желание абсолюта и единства, с одной стороны, и несводимость этого мира к рациональному и разумному принципу – с другой. И я знаю, что не могу примирить эти две противоположные достоверности». (2)
Мы видим, таким образом, что Камю шел уже давно известной дорогой мысли, которая была проторена до него философами пессимистического и скептического толка. Если нет смысла в жизни целого мироздания, то его не может быть и в отдельно взятой части этого мироздания, т.е. как в жизни отдельного человека, так и всего человечества в целом. Сам этот вывод, конечно, имеет под собой некоторые основания, а вот относительно того, что Камю приходит к выводу об абсурдности существования самого мироздания, можно поспорить. Дело в том, что для подобного рода вывода у него, на мой взгляд, не имелось достаточного основания. Чья, например, вина в том, что одержимый скукой человек, съедаемый обыденщиной и тонущий в рутине житейских забот, оказывается не в силах отыскать общий смысл бытия мира? Чья вина, как не его самого?.. Да могут ли явиться основанием для вывода об абсурдности мирового бытия, существующего объективно самого по себе, субъективные переживания человека, причина которых таится в самом человеке – в нищете его мысли, узости восприятия, неспособности ощущения полноты своего собственного бытия и проч.? Ведь Камю даже не делает попытки онтологического анализа структуры мироздания, довольствуясь простым скептическим аргументом, что мир для него непостижим. Но непостижимость эта свойственна лишь для скептически настроенного ума, но отнюдь не для всякого ума вообще. Так, к примеру, в таких эзотерических учениях, как Каббала, йога, даосизм, гнозис, суфизм непостижимость мира является неправомерной категорией мышления, т.к. именно с постижения сущности мироздания зарождалось каждое из перечисленных выше учений.
У одного очень известного суфия по имени Аттар есть замечательное высказывание, которое можно было бы применить в отношении мировосприятия Камю: «То, что кажется абсурдом, но не является таковым, лучше, чем невежество человека, который считает это абсурдом»
Именно скептицизм заставил Камю присоединиться к лагерю иррационалистов. (3) Но если осознание иррациональности мира у таких философов, как Кьеркегор, Ясперс, Шестов заставляет последних принять существование бытия Бога, от которого бытие мира является производным, то у Камю это же самое осознание заставляет его принять абсурд существования как мира, так и человека. Невозможность доказательства бытия Бога с помощью доводов разума, избежавших участи гипотетического умозаключения, является для Камю главным источником происхождения его собственного чувства абсурда.
Интересно, что во всей своей диалектике мысли Камю не допускал того факта, что существование феномена смерти может являться источником чувства абсурдности человеческой жизни. У Камю, как мы видим, было достаточно силы мышления, чтобы не признать существование смерти источником абсурда, но у него, с другой стороны, не имелось достаточной силы мышления для того, чтобы понять, что бытие мира является производным от бытия Бога и что именно эта самая производность не позволяет человеку постичь непостижимое, воздвигая свои границы на познавательных способностях человеческого разума. Камю не смог, а, может быть, и не хотел, прийти к Богу ни через веру (как Тертуллиан), ни через разум (как Абеляр), ни через синтез веры с разумом (как Аквинский).
