- Да, вася, это - я… - заходить обратно не стал, наоборот, прикрыл дверь в комнату, зная, что сейчас последует вторая атака. До таких сразу, обычно, не доходит. Они, почему-то, уверены, что раз выше и тяжелее, то их бояться должны, и слушаться, и глядеть, как кролик на удава.
Мужик остановился у противоположной стенки, развернулся ко мне, и, набычившись, ринулся в следующую атаку. Я подождал, пока он подойдёт поближе, сдвинул левой рукой его правую руку, протянутую ко мне, смещаясь влево, и втёр правый прямой между его рук, ему-же в нос. С прямым в нос мало что сравнится по останавливающему воздействио. Вот и мужик не обманул ожиданий и остановился, словно налетев на стену. Но тут нужен комплексный подход, одного прямого мало. Поэтому отходя дальше влево, я пнул его в коленный сгиб правой ногой. Мужик упал на колено. Я отошёл на пару шагов, любуясь картиной, как художник свеженаписанным полотном. Мужик ошарашенно озирался. Из носа капала кровь.
- Всё понятно, вася, или ещё что-то объяснить?
Мужик нашёл меня мутным взглядом, поднялся на ноги, медленно подошёл, направив на меня указательный палец, потряс им передо мной и, обойдя, пошёл на выход, так ни слова и не сказав. Ну и что это было? Я огляделся. У меня, оказывается, много зрителей, которые, впрочем, уже расходились, поняв, что шоу закончилось. Я тоже пошёл в комнату. На пороге остановился и посмотрел на пол. «Натоптал, сука», - подумал я и взялся за тряпку, на которую извёл сегодня одну из маек, которую похуже.
Убрав грязь и протерев пол, убрал кровь в коридоре, и пошёл заново ставить свой новенький чайник. В кухне была пара женщин лет тридцати, и какой-то молодой парень, которые, при моём появлении резко замолчали. Я добрал в чайник воды, поставил на конфорку и подошёл к парню, протягивая руку:
- Слава…
- Эдик… - парень пожал мою руку.
- Замечательно, будем знакомы. Чай будешь? – я кивнул на свой чайник.
- Нет. Пожалуй.
- Ну, как хочешь. Я в тридцать четвёртой живу. Заходи, если что.
- А я в сорок третьей. Тоже заходи.
Чайник закипел, и я понёс его в комнату. Только налил себе, как в дверь снова постучали.
- Открыто, входите… - вошла Татьяна.
- О, Таня, заходи, у меня чай, будешь? И печенье есть, и конфетки вот…
- Слава, мне надо с вами поговорить.
- Почему с нами, - я притворно огляделся, - меня только один, и после того, что между нами было…
- А что между нами было… - Татьяна даже как-то испугалась.
- Ну, как-же, сначала nы меня спасала от потопа, потом была моим личным штурманом. Приличные люди после такого отношения официально оформляют. В ЗАГСе.
- Ах… Вы об этом… - она немного расслабилась, даже улыбнулась.
- И вновь ты обращаешься ко мне во множественном числе. Я прошу… Нет, я требую, чтобы ты говорила мне «ты». Твоё «вы» мне режет ухо. Буквально. До крови.
- Хорошо… Слава, мне надо с тобой поговорить…
- Вот! Вот именно с этой фразы начинаются самые лучшие мелодрамы.
- Слава, ты можешь быть серьёзным?
- Не сегодня. Сегодня я слегка устал и мне хочется расслабиться и поржать. Поэтому, предлагаю тебе взять чашку и сесть со мной пить чай. Поболтаем ни о чём, а там, глядишь, может и до серьёзного дойдёт.
- Нет, Слава, если не можешь серьёзно, тогда я пойду…
- Ладно, что с тобой сделаешь, бери чашку и садись чай пить.
- И о чём-же ты хотела поговорить? – спросил я, когда чай был налит и формальности соблюдены.
- Слава, ты откуда Василия знаешь?
- Какого Василия?
- Ну, того… Которого ты в коридоре побил.
- Так я его не знаю. Его Василий зовут? Это я просто случайно угадал.
- Да, Василий. И это – мой муж, - Таня с каким-то вызовом посмотрела на меня.
- Ну, муж, так муж. От меня-то ты чего хочешь?
- Слава, пожалуйста, ты больше не должен приходить ко мне ни за чем. И давай сведём наши отношения к минимуму. Он очень ревнивый…
- Слушай, Тань, а твой Вася к Айдару тоже так-же относился? – Таня чуть смутилась, вызов из взгляда пропал.
- Как так-же?
- Ну, так-же врывался, за грудки хватал, разборки устраивал? Мне показалось, что с Айдаром у тебя были отношения довольно сложные и неоднозначные. Вот я и спрашиваю, муж твой, Бунша Иван Васильевич… Тьфу ты… Вася, он так-же с Айдаром себя вёл. Или приссыкивал?
- Ну, он не знал…
- Ой, Таня… Ну что ты мне лепишь? Сама сказала – серьёзно поговорить хочешь. Он-же не просто так ко мне зашёл. Ему кто-то что-то напел про меня. Что к тебе захожу, что разговариваю дружески, вот он и прискакал. И про Айдара ему наверняка так-же нашептали. Но к нему он зайти боялся.
- Ну, Слава, ты-же другой, не как Айдар.
- Правильно, другой. Зажимать и тискать по углам я тебя не буду. Но я, знаешь-ли, не люблю, когда мне заявляют безапелляционным тоном, что я что-то должен, а что-то не должен. Я привык сам разбираться, что мне делать и когда.
- Что-ж, Слава, я поняла. Спасибо за чай. – Татьяна поднялась и вышла из комнаты.
Глава 5
5.
- Привет. Гена. – парень лет двадцати пяти протягивал мне руку, и в нём трудно было узнать того Гену Матюхина, которого я знал по прошлой жизни, - Нормально прилетели, сумку бросай и пойдём на планёрку. Руководству цеха тебя представлю.
С Геной Матюхиным в той жизни мы познакомились, когда он уже был зам начальника цеха. В этой должности он проходил, на моей памяти, года четыре, а после сменил Прокофьева в его кресле. От него у меня остались двоякие воспоминания. С одной стороны – профессионал, не боящийся отстаивать своё мнение перед руководством. Хозяйственник. С другой стороны – функционер, постоянно ищущий какую-то копеечную выгоду, готовый миллион потерять, чтоб сто рублей сэкономить. Хотя, я на высоких должностях никогда не работал, может я не всё знаю, и оно того действительно стоит.
Наступила пятница, и я, как и было оговорено, прибыл на вертолётную площадку со своей невеликой сумкой, загрузился в соответствующий вертолёт. Полчаса лёта, и я, слегка контуженный, спрыгнул с вертушки, которую здесь называли, почему-то, «метла», и не без помощи языка нашёл наш вагон-городок.
В среду, с утра зарядил холодный дождь, температура упала градусов до семи. На севере всегда так. Вот, вроде, было солнечно, чуть ветер сменился – и всё, надевай куртку. Бывает и наоборот, с утра изо рта пар валит, а после обеда уже не верится, что ещё несколько часов назад тебе было холодно в куртке, надетой поверх джемпера. Зато на остановке сразу понятно, кто честный семьянин, а кто с блядок сразу на работу. И такие погодные качели на северах совсем не редкость. Но пробежки никто не отменял.
Дождь шёл оба дня до моей первой в этой жизни лётки, не усиливаясь, но и не ослабевая. Такой дождь может и неделю идти. На улицу я выходил только для пробежки, возвращаясь насквозь мокрым, и развесив сырую одежду на чью-то свободную верёвку в сушилке, шёл в душ. Вот ещё забота, надо верёвку бельевую купить. И тазик для стирки.
Секцию бокса я так и не нашёл. Просто не ходил искать. На улицу не хотелось совсем. Устраивал тренировки прямо в комнате. Три банальных упражнения: приседания, отжимания и подъём корпуса из положения лёжа. Но когда выполняешь их по кругу часа полтора, по двадцать повторений, с паузами на переход не более двадцати секунд, получается вполне адекватная тренировка.
В четверг вечером решил заглянуть к новому знакомому Эдику. У него сидела и бухала толпа, человек восемь обоего пола, примерно в равном количестве. Он меня представил, я со всеми познакомился, имена тут-же, как водится, забыл. Девчонки были, не сказать, что красавицы, но вполне годные и симпатичные, разговорчивые. Все работают на буровых поварихами и ложкомойками. Все – кто откуда. Есть и с Белоруссии, и с Украины, и с Алтая. Выпил с ними рюмку водки, кайфа не словил, и посидев минут сорок, пошёл к себе собираться на работу. И вот теперь знакомлюсь со своим сменщиком. Почему-то пришёл на ум анекдот: «Пап, а правда, что все вахтовики – пид%расы? Нет, сынок, только сменщики…», улыбнулся.
