- Понятно. Крутой и инициативный, значит. Так мне Васе отказать в переводе?
- Я, Сергей Владимирович, вообще-бы его уволил нахрен, простите мне мой французский. Я там, на работе статистику подбил. Так его насосы работают не более двух месяцев, когда, в имеющихся условиях год работать должны, и это не предел. Значит, собирает он их некорректно, технологию не соблюдает. У меня ещё не было времени и возможностей, но я собираюсь с каждым монтажником на монтаж съездить и посмотреть, как они свою работу выполняют, как технологию сборки соблюдают. И что-то мне подсказывает…
- Понятно. Так я оставляю его в бригаде, справишься с ним?
- Да справлюсь, конечно. Но только работой наш конфликт не исчерпывается.
- Что-то личное?
- Да ничего у нас личного нет. Но тут вот какая штука. Привёз он сюда, в N-ск, женщину с дочкой. Ну, вроде-как жениться хотел. В общагу поселил, в свою комнату. А потом на что-то обиделся и к любовнице ушёл. И теперь они и не прописанные живут, на птичьих правах, и девочке в школу не пойти, и женщине на работу не устроиться. А возвращаться им некуда. Так он пришёл на днях, и давай их на улицу выставлять. Ну не ублюдок? Я за них вступился, вот он теперь и мстит. Сергей Владимирович, я-бы к вам не обратился, но одному мне эту проблему не решить. Помогите им с трудоустройством и жильём. Тут ещё проблема в том, что женщина – языковед. Она по нашему профилю бесполезна. Она могла-бы в школе работать, или хоть у нефтяников переводы какие-нибудь делать, а у нас её даже уборщицей не поставить.
- Женщина, значит… Понятно… Красивая?
- Сергей Владимирович, мне восемнадцать, сами-же документы читали. А ей глубоко за тридцать, а может и за сорок. Не вдавался. Тут вообще никаких таких нюансов нет. Просто противно смотреть на издевательства. Ну подло-же это!
- Понятно… А девочке в школу, значит… Ладно, - Сергей Владимирович, видимо, принял какое-то решение, зашевелился, - значит так мы поступим. Тебе когда на лётку?
- В следующий понедельник.
- За эту неделю я попробую узнать у нефтяников, нужен-ли им языковед. Если нет, то в школу точно место найдём. Только с жильём у них сложнее. Ладно, так и сделаем. Договорились?
- Безмерно вам благодарен, Сергей Владимирович.
Вечером, после тренировки, во время вечернего чая ко мне зашла Татьяна.
- Привет, чай будешь? Садись.
- Слава, я поговорить…
- Опять поговорить. И конечно-же опять серьёзно, да?
- Да, Слава, серьёзно. Я, конечно, понимаю, ты молодой, тебе погулять хочется, гормоны и всё такое. Но ты должен понимать, что…
- Тань, подожди. Всё, что я тебе обещал, всё, что я тебе говорил, я всё помню, и ни от чего не отказываюсь. Но мы-же только в пятницу вечером поговорили. Сейчас только понедельник закончился, ну не делается ничего так быстро. Я обещал, что не брошу – я не брошу, но терпения наберись…
- Что обещал? Какой понедельник? Что и куда ты не бросишь? Ты о чём вообще? Я говорю, ночью потише себя веди, если с девушкой пришёл. Сашка ревела до полночи.
- А-а!.. Ты об этом… Ну, прости, не хотели так громко. Я же ей говорил, что слышимость… А Сашка-то чего ревела? Она вообще странная какая-то в последнее время. Не здоровается, не разговаривает. Вася опять приходил? Наговорил что-то?
- Да какой Вася! Из-за тебя она ревела!
- Из-за меня? А я-то что ей сделал?
- Да ничего!.. – Таня сердито посмотрела на меня, - в том то и дело, что ничего. Поселился тут, красавчик-сердцеед! Вскружил девчонке голову… Не понимаешь что-ли, она сейчас в таком возрасте, что влюбляется во всё подряд…
- Да Тань!.. Да блин, и в мыслях не было... Ей лет-то сколько? Не собирался я ей ничего кружить.
- Да тут и собираться не надо. Разок улыбнулся, разок рассмешил, вот и всё, готова девка.
- Ну, Тань, ты же понимаешь, что совсем не общаться всё равно не получится. На ограниченном пространстве живём.
- Да я не об этом. Делать-то что? Может поговоришь с ней?..
- Не-ет!.. Только не «поговоришь»!.. Из меня что педагог, что психолог, как из Дуримара - Илья Муромец. Да и вообще… Ну, поплачет и успокоится. Пусть, вон, в артистов влюбляется, журналы ей какие-нибудь дай.
- Да какие журналы, мне хлеб не на что купить. Завтра не знаю, чем кормить буду ребёнка, - Таня пригорюнилась, но тут-же встрепенулась, - Слава, извини, это тебя никак не касается, это мои личные проблемы. Просто, навалилось что-то… - она отвернулась и прерывисто вздохнула.
«Блин! Вот дурак-то! Ей-же и правда ребёнка кормить нечем. Этот мудак их и раньше на голодной пайке держал, а теперь и вовсе не даст ничего.» Я встал, достал из шкафа остатки денег, отсчитал двести рублей, и протянул Татьяне.
- Тань, возьми. У меня есть, мне до зарплаты хватит, а тебе ребёнка кормить. Как разбогатеешь – отдашь. А вопрос твой решается. Надеюсь, решится правильно и положительно. Ну, бери! Ведь всё равно занимать у кого-то хотела, так почему не у меня?
Таня смотрела на меня мокрыми от слёз глазами то-ли, как на чудо, то-ли, как на долбонавта, что в принципе – одно и тоже. Потом обняла, прижавшись лицом к плечу и приглушённо захныкала, содрогаясь плечами, а я стоял с деньгами в руках, не зная, куда их девать, и что вообще делать. В этот момент дверь в комнату приоткрылась, и ко мне заглянула Сашка. Увидев всю картину, она вопросительно посмотрела на меня. Я пожал плечами. Голова Сашки убралась и дверь тихонько закрылась. Я осторожно обнял Таню и погладил по спине.
- Ну ладно тебе… Ну чего реветь-то...
Таня подняла на меня заплаканное лицо, посмотрела, и вдруг, обняв за шею, стала целовать в губы. Страстно, горячо и с языком. Потом оторвалась от меня, подошла к двери и повернула ключ, запирая её. Потом повернулась ко мне, развязывая кушак своего халата, и повторяя шёпотом:
- Господи, что я делаю…
Она сбросила халат прямо на пол. Под халатом у неё оказались только трусы, которые она быстро, одним движением сняла с себя. Таня, несмотря на возраст, обладала отличной стройной фигурой. Хоть её тело и носило следы прошлой беременности, но всё-же, было достаточно привлекательным. Но рассмотреть своё тело в подробностях Таня мне не дала, погасив свет. Оно и правильно, занавески на окне у меня нет.
Таня подошла ко мне и снова стала меня целовать, засунув одну руку ко мне в штаны, и водя по члену вверх-вниз. Я бросил деньги куда-то на стол, и развернул её, прислонив спиной к стене. Таня всё поняла, сдёрнула с меня мои домашние треники и подалась ко мне тазом, опираясь о стену только лопатками. Я поднял одну её ногу, подхватив рукой под коленом, и вошёл в неё.
- А-а… Славка… Какой ты… Ах-х… - зашептала она, помогая мне движениями навстречу, - Да… А-ах… Ещё… Ещё… Да… Да-а! – она вдруг задрожала, вцепившись в меня, и я почувствовал, как мышцы её влагалища стискивают мой член внутри неё. Таня кончила. Так быстро, что я даже растерялся. За какие-то два-три десятка взмахов. Таня-же, в темноте нашла свой халат, надела его прямо на голое тело, включила свет, подобрала свои трусы, стараясь не смотреть на меня, но косясь на мою эрекцию, потом подошла к двери о отперла замок.
- Прости… Потом… - прошептала она, виновато посмотрев на меня, и выскользнула за дверь.
- Ну, и что делать, - спросил я у своего стоящего члена. Он развёл руками и сделал недоумённое лицо.
- Ну, тогда пошли в душ...
- Да как мы пойдём-то, не видишь, я стою?
- Пи%дец, с вами с ума сойдёшь, уже с собственным х%ем разговариваю. Скоро глаз дёргаться начнёт.
Я посмотрел на стол. На столе, между ложек и чашек лежали деньги.
Глава 12
12.
Мы с Татьяной стояли холле Управления Нефтедобычи N-ска. Был четверг, без семи минут три часа дня, и мы ждали выхода моего начальника с совещания. Татьяна старалась на меня не смотреть, до сих пор испытывая неловкость за ту свою минутную слабость.
В тот вечер, после приснопамятного диалога с собственным членом, я сходил, всё-же в душ, спустя минут десять, когда эрекция наконец-то опала. После душа взял деньги и вручил их Татьяне, чуть ли не насильно. Она отказывалась их брать, почему-то считая платой за секс, хотя там скорее уж она мне должна. Но деньги в итоге взяла, сумел я её убедить.
