- Всегда!
- Тогда в путь!
- Только зайдём, письма отправим.
- Эдик, а много-ли девок? Я прикладном плане, сколько и чего брать? – спросил я, когда мы, отправив письма, пошли в сторону продуктового.
- Да не особенно много. Пятеро, – я аж остановился, - не ссы, старик, трудности закаляют характер.
- Ты меня сейчас не обрадовал. А что они пьют?
- Её, родимую.
- Блин! Ну, на семерых надо литра три брать…
- Слабак! Одна Нина Михална литр съест с милой улыбкой, а потом ещё пьяных девок будет по кроватям растаскивать. Но ты прав, берём три литра. У них там тоже есть.
- Чёт мне вдруг так домой захотелось…
- Старик, смотри на мир с оптимизмом.
- Мальчишки пришли!.. – крикнула куда-то внутрь квартиры высокая и крупная женщина, которую, несмотря на её габариты, как-то не тянуло назвать бабой, - привет, Эдик!
- Здравствуй, Михална! Дай за титьку подержаться!
- Да что вам всем мои титьки-то дались! Вон растянули уже чуть не до пояса! С товарищем лучше познакомь.
- Михална, это Слава. Слава, это Михална.
- Здравствуйте, Михална, это водка, - сказал я, подавая женщине позвякивающую сумку, - водка, это Михална.
- Меня с водкой знакомить не нужно. Мы с ней давно друг друга знаем, и взаимоотношения у нас близкие. Проходи, Слава, иди, с девочками знакомься.
Против ожидания, в комнате оказалось не четыре, а пять «девочек» разных возрастов, комплекций и, как-бы это сказать… степени потрёпанности жизнью, наверное. Две «девочки» глубоко за тридцать, с остатками былой красоты на лицах, и уже подрастерявшими стройность телами. И ещё три «девочки», грубо от двадцати до тридцати, вполне симпатичные, разной степени фактурности, но вполне годные к употреблению. И среди них была Ольга…
В той жизни я был женат дважды. И в первый раз женой моей стала именно она, Ольга. Мы познакомились уже в девяностых, после развала Союза. Она была родом с Белоруссии, и ей нужно было российское гражданство. Познакомились мы с ней в самолёте, когда я летел в N-ск из отпуска, а она летела на вахту, и наши места в самолёте оказались рядом. Работала она поваром на одной из многочисленных буровых.
Буквально через пару месяцев мы подали заявление в ЗАГС, а ещё через месяц официально оформили наши отношения. Это был абсолютно фиктивный брак по расчёту, в котором каждый из нас преследовал свои интересы. Ей было нужно гражданство. А для меня это была возможность получить секцию в малосемейном капитальном общежитии. В наших отношениях не было ни капли любви или каких-то ещё чувств. Нам, ну как минимум, мне, было в общем-то плевать, встречается-ли Ольга с кем-то ещё, кроме меня, что совершенно не мешало нам азартно трахаться при каждой встрече. Потом, спустя несколько лет, уже достигнув каждый своей цели, мы вполне успешно развелись. Никто из нас мозги другому не клевал, и после развода мы остались в таких-же хороших отношениях.
Бывают такие женщины, которые, имея вроде-бы, вполне заурядную внешность, обладают каким-то магнетическим притяжением. У Ольги было вполне обычное симпатичное лицо, если и красивей, чем у других девушек, то ненамного. Вторичные половые признаки, если и были более развиты, чем у других девушек, то опять-же ненамного. По отдельности – всё вполне заурядное. Но, соединясь в единое целое именно в этой девушке, всё это делало её какой-то мистически сексуальной. Не знаю, как объяснить лучше.
Сейчас-же Ольга была почти на десяток лет моложе, и выглядела ещё более сексапильно. Вела себя она совершенно обычно и естественно, выделяясь среди своих подружек, разве что смешливостью и улыбчивостью. Но она полностью приковала к себе моё внимание. Может она так действовала только на меня, не знаю, но… Я слышал, что у человека есть какой-то продолговатый мозг. Я, кажется, знаю, где он находится лично у меня.
Как-бы то ни было, к нашему приходу стол был уже накрыт, а один пузырь уже ополовинен. Я познакомился со всеми и занял местечко с краю, потому что всё равно не смогу долго сидеть на заднице без движения, и пока не вовлекаясь в разговоры. С нашим приходом началось какое-то беспорядочное движение всех и во всех направлениях. В дверях появилась Михална и громогласно, на правах хозяйки дома спросила:
- Слава, а ты чего не командуешь?
- Так я кворума жду. Всем куда-то срочно понадобилось.
- Так! Ну-ка все за стол! Слава, наливай пока.
Пока я наливал, к столу подтянулись все, кроме Эдика и ещё одной девушки, Гали.
- Ну, эти, как всегда, - сказала Михална, - ладно, давайте за знакомство!
Эдик с Галей появились в комнате только к третьей рюмке, имея вид раскрасневшийся, немного помятый и смущённый, и были встречены дружным «О-о-о!..»
- Ну, и как всё прошло?
- В тёплой дружественной…
- Только в тёплой?
- Ещё во влажной…
- Тогда садитесь, и восполняйте калории…
- Да будет музыка, - сказала Михална, включая японский двухкассетник «Sharp», из тех, ещё не ширпотребовских, которые будут исправно работать и спустя долгие годы.
Начались танцы. Компания, как обычно бывает, разбилась на кучки по интересам. Девчонки и Эдик увлечённо дрыгали ногами и виляли попами, сдвинув стол в угол. Девчонки постарше обсуждали что-то или кого-то, сидя в креслах у журнального столика. Я уже хотел присоединиться к танцорам, когда в дверях появилась Нина Михайловна, и найдя меня глазами, сделала знак следовать за ней. Я пошёл к выходу из комнаты, уловив краем взгляда улыбочки танцоров, показавшиеся мне ехидными, но не придал значения. Она привела меня в маленькую комнату, в которой стоял раскладной диван и небольшая кровать.
- Слав, помоги диван разложить. Девчонки у меня останутся, а если сейчас не сделаю, потом не с кем будет. Диван сломанный, надо с двух сторон.
- Да, конечно, давай, командуй, что делать надо…
Мы с ней вдвоём разложили диван, у которого оказался сломан механизм. Михална стала что-то поправлять на нём, и как-то невзначай оказалась рядом со мной и внезапно вдавила меня в угол своим внушительным бюстом.
- Есть ещё одно дело, Слава. Ни один мужик не уходит из этой квартиры, минуя меня и этот диван, - произнесла она, расстёгивая свою кофточку, - и у тебя тоже нет вариантов. Ты, ведь, не будешь убегать, как школьник, правда?
Она уже сбросила кофточку, и теперь расстёгивала пуговицы на юбке, которых оказалось всего-то три. Юбка сползла с бёдер Михалны. Имея объёмные формы, её тело не казалось рыхлым, а было плотным и крепким, и содержало все положенные изгибы выпуклости и впадинки. А её буфера были именно буферами, никакое другое наименование им не подходило.
- Ну что-же ты, Слава, - она подошла ко мне, взялась за ремень на брюках, и мгновенно расстегнула его, явив серьёзные навыки в раздевании мужчин. Я-же стоял, как загипнотизированный, боясь пошевелиться. Она сдёрнула с меня брюки вместе с трусами одним резким движением, как фокусник сдёргивает тряпку со шляпы, в которой сидит заяц.
- Михална, окстись! Ну посмотри на себя и на меня! И ты хочешь, чтобы я удовлетворил тебя вот этим? – я показал на свой конец, который, впрочем, уже не был так-уж безнадёжно вял, как до того момента, как я оценил тело Михалны.
- Трахать молоденьких пигалиц каждый может. Им надо-то три сантиметра сосиски и две минуты времени. А ты попробуй вот так, героически преодолевая собственные стереотипы и амбиции, - она подошла ко мне вплотную и взялась своей трудовой мозолистой рукой за мой член. Член, однако, отреагировал так, как нужно, как-бы говоря мне: - «Ну а чо, её тоже есть куда…».
- Давай, Слава, смелее, - сказала Михална, почувствовав рукой метаморфозу, произошедшую с членом, и потянув меня прямо за него к себе, увлекая на свежеразложенный диван, - Трудности закаляют характер!
«Эдик, сука… знал ведь…» - подумал я, услышав знакомую фразу, - «Ну ладно, Михална, ты хотела секса – его есть у меня!».
Я толкнул Михалну рукой, заставляя лечь на спину, своими коленями раздвинул её ноги, и поднял одну из них, положив себе на плечо. Её таз оказался приподнятым и мне понадобилось лишь немного присесть, чтобы войти. Вопреки ожиданиям, когда вошёл, у меня не возникло ощущения, что я вальсирую один в пустом танцевальном зале. Стенки влагалища плотно обхватывали мой член, а свежевыпитый алкоголь притуплял ощущения, но это и хорошо, на дольше хватит. Михалне понравилось. Через несколько движений она закрыла глаза, притянула колено второй ноги к себе, а другой рукой вцепилась в мою руку, держащуюся за её бедро. Я стал вводить в неё член в среднем темпе, стараясь держать амплитуду максимальной. Вскоре дыхание Михалны сделалось частым и поверхностным, стали вырываться приглушённые стоны. Я погладил её бёдра и живот, дотянулся до груди, оценив её упругость, сжал затвердевший сосок, что вызвало более громкий и протяжный стон, спустил руку на лобок, найдя большим пальцем клитор. Я ожидал, что мне придётся поработать над Михалной не меньше пятнадцати минут, однако уже минут через десять услышал:
