Но сразу после войны началось его восстановление. Отстроенная библиотека получила в дар от Томаса Джефферсона новые книги. А вот строительство Капитолия было завершено лишь в 1868 году.

В XX веке Вашингтон быстро расширялся и развивался за счёт правительственных учреждений. Именно здесь были сконцентрированы основные министерства страны. Выбрав Вашингтон он знал, что именно в этом городе его встреча с правительственными чиновниками будет наиболее плодотворна. Здесь все было рядом, и для принятия решения не требовалось куда-либо звонить. Кроме того здесь его никто искать не собирается. Предполагая использовать этот козырь он просчитывал варианты, понимая, что второго шанса у него не будет.

Выйдя из автобуса в ночь, не зная куда идти, он на мгновение замер. Здесь он был впервые. И город не знал. Столица страны отличалась от Нью-Йорка широкими улицами и многочисленными парками. И здесь покрапывал дождик. В тонком плаще холода пока не чувствовалось. Он сунул руки в карманы и пошёл куда глаза глядят.

Наконец ему повезло. Полицейский участок был полон сотрудников. На улице, освещённой городскими фонарями, стояло ещё несколько человек в черной форме и в бронежилетах с короткими автоматами, свисающими с плеч. Многие курили, остальные сосредоточенно молчали, словно попали на погребение.

Он остановился, выбирая того, с кем мог поговорить о своей дальнейшей судьбе. Может вон тот, огромный негр, наверно старший. Или этот. Белый с костюме. Он ещё раз посмотрел на человека с тройке. И даже сделал шаг в его сторону. Но неожиданно к тому подошёл какой коп и потащил за собой в помещение участка. Черный, о котором чуть ранее подумал он также не был полицейским.

Взглянул на часы. Пять утра. Холодно. Зябко повёл плечами. Тонкий плащ не спасал от утренней прохлады. Вдруг он увидел полицейского форме с жетоном на груди. Тот шёл прямо на него. Он даже не успел испугаться, когда полицейский оказался рядом с ним.

– Нужна помощь, сэр?

– Да, да, – быстро протараторил он. – Вы полицейский?

– А не видно?

– Извините, я русский дипломат. Хочу получить политическое убежище в вашей стране, – выдал он заранее заготовленную фразу. Затем стал говорить, словно забыл выключить словесный кран. Говорил долго и проникновенно, вспомнив Украину и Афганистан. Девяностые и голод в Поволжье. Остановился лишь заметив направленный на него взгляд.

Полицейский внимательно смотрел, словно оценивал качество товара. Затем кивнул, и проговорил: – Подождите, я свяжусь с капитаном.

Затем быстро набрал номер. Долго не отвечали, но в конце концом он выдохнул в трубку фразу, идентичную ранее услышанной. Молча выслушал ответ. Вставил несколько своих фраз. Вновь выслушал ответ. На этот раз достаточно долго. Затем отключился. Повернул голову к нему. Ещё раз внимательно осмотрел сверху до низу.

– Позвоню в ФБР. Там вам помогут.

Мехико – Гвадалахара. Мексика.

– Как вышел? – Хоакин Самбада по прозвищу Мучо разорвал фольгу сигары и, откусив корешок сунул её в зубы. Отразившийся от стекла неон рекламы брызнул струёй света, заставив его прикрыть глаза.

Это был невысокий, но жилистый мужчина лет шестидесяти пяти с редкими седыми волосами, был чем-то неуловимо похожим на Роберта Де Ниро. Салон автомобиля, пропахший сигаретным дымом, напоминал окопы времён второй мировой войны, по которым только что пришёлся удар вражеской артиллерии. Последний налёт был им сделан только-что после глубокой затяжки.

Пять минут назад, усевшись на заднее сиденье своего «Мерседеса» он, первым делом, поинтересовался текущими делами компании, глубоко не вникая в её работу, хотя был её главным акционером. Пара звонков была как никогда кстати для поднятия боевого духа. Его давно уже не интересовали ни женщины, ни деньги. Как буддийского монаха на излёте лет. Если что и могло вызвать в нем интерес, так это власть.

Членом Парламента он стал больше года назад, вложив в свою избирательную компанию более пяти миллионов долларов, и сейчас ехал на заседание комитета по экономике, будучи заместителем председателя. Прошерстив газеты, он, отложив мобильный, углубился в чтение жёлтой прессы, но почти сразу же бросил, обнаружив, что главным лицом почти всех статей был его босс, которого он хоть и презирал, но относился с уважением за умение выкрутиться от того, отчего выкрутиться практически невозможно. В обвинения в коррупции.

И хотя часть сделок, по которому проходил босс, исполнялась им, он не собирался останавливаться, так-как жизненный принцип, которым он жил заключался в постоянном движении вперёд. А это означало новый коррупционные скандалы в будущем.

Звонок мобильного настиг его в тот самый момент, когда он вынимал из коробки гаванскую сигару – подарок Фиделя Кастро сделанный ему лет двадцать назад. Тогда он не был тем, кем был сейчас. В прошлом году он вновь в составе делегации был на Кубе, о чем до сих пор вспоминал с ностальгией. Хотя сейчас Куба была не та, что раньше.

– Он вышел, – сообщила труба загробным голосом. Мгновенно догадавшись, кто говорит, он сообразил и о ком речь. Не зная этого, хотя сейчас у него возникло такое чувство, что, наконец, дождался конца света, внутренне он всегда был готов к худшему. Неизменно находивший ответ на любую реплику, ныне он замер с сигарой в руках как парализованный не в состоянии произнести ни слова.

– Случилось что? – спросил огромный, как слон детина, давно из обычного телохранителя превратившегося в личного шофёра. Напоминая шириной грудной клетки шкаф, он лихо управлял машиной, избегая пробок, выруливая на тротуар и пугая прохожих, чем вызывал недовольство жителей Гвадалахары, впрочем, не надолго. Обязательные платежи за нарушение дорожного движения компенсировал босс броском с заднего сиденья парой сотенных. Сейчас Мучо отчего-то побледневший, словно услышал историю своей жизни из уст ангела, тихо прохрипел

– Случилось, Эмилио… худшее…

– Может чем подсобить?

Эмилио был непростой смерд. У него был неплохой удар справой, позволяя сокращать количество недоброжелателей шефа до приемлемого количества. Впрочем, ему такая работа нравилась.

– Нет, Эми, здесь нужен…. Такой специалист. В общем…

– Так что случилось, босс?

– Помнишь Джузеппе? Того, что завалил одного из наших в Нью-Йорке? Почти два года назад… А до этого чуть не сделал меня. Ну, того, кто любит чтобы его звали Грек? Чернявый…

– Тот америкос?

– Тот самый. Его выпустили. Эта собака когда-то проникла к нам под чужой фамилией и пыталась меня закрыть. Убила моих парней. Я потратил на ублюдка миллион баксов, чтобы его закрыли лет на сто, а его выпустили! Где, бля, справедливость?

– Надо было на зоне резать. На свободе до него добраться сложней.

– В тюрьме был на особом режиме. Он-же сраный цэрэушник. К ним особый почёт.

– Готовить команду в Нью-Йорк? У меня…

– Не спеши, – Хоакин Самбада набрал номер и выдохнул в него, – срочно свяжись… Да, черт тебя побери, и да. С этим сраным судьёй. Как его… Вышел Грек. У тебя неделя. Через неделю я спрошу с тебя. Лично. Понимаешь? Хорошо. Зарыть его так, чтобы не нашёл ни один федерал. Сам найдёшь повод.

Звонок второго мобильно оторвал от мрачных мыслей. Он посмотрел на номер. Овидио.

– Да, сынок, – у сенатора он был единственным.

– Я решил нашу проблему.

– Ты о чём? – не совсем понимая его, все из-за мыслей, с которых не мог быстро переключиться.

– Мой дядя. Я знаю как его вытащить, – голос в трубке напоминал удары литавров в честь взятия очередного города крестоносцами.

– Это хоро…

Но договорить он не успел. Выросшее под лимузином дерево мощного взрыва подбросило машину до третьего этажа стоявшего на тротуаре здания, почти мгновенно расколов её на две части. Прибывшие на место происшествия полицейские и медики, констатировали смерть сенатора и его помощника, чем вызвали ехидные шутки оперативных работников.