В полночь Полина почувствовала толчок и подскочила с лежанки. Она была как будто в полудреме. Ее руки что-то делали, ноги куда-то шли, но она сама их не контролировала. Подчиняясь неведанному ей ритуалу, Колбина нашла в землянке свечи, расставила их вокруг изваяния Марухи, подожгла. Затем отыскала в сундуке приготовленные еще бабушкой факела, облила жидкостью из бутылки, подпалила пять штук и воткнула в землю звездой вокруг истукана. С шестым же факелом хранительница в трансе ходила вокруг Марухи и славила ее. Через час она, обессиленная, спустилась в землянку и заснула.

– Великая Маруха вняла твоему горю, – сказала Полине явившаяся во сне бабушка Агафья. – В старые времена тоже бывало не раз, что на поклоняющихся богине случались гонения. Творили зло и власти, и недобрые люди, но все их козни оборачивались против них. Твое поругание должно быть отомщено.

– Как?

– Богиня подскажет тебе, дай срок. Пока же тебе надо набраться сил, поднакопить знания и только потом возвращаться в большой мир. Помни, Маруха не оставит свою хранительницу, она поможет ей всегда, и легче всего эту помощь получить здесь, в месте служения.

По прошествии этой ночи Колбина провела на капище богини неделю, проводя в полночь обряды служения, а днем делала небольшие ремонтные и уборочные работы. Нужно было подправить навес над богиней, обмазать глиной печку, починить накат над землянкой, вырубить молодую поросль на поляне. Хотя молодая женщина ничем подобным раньше не занималась, все у нее получалось легко и скоро. Она вернулась в деревню окрепшая и занялась в доме бабушки тем же самым, уборочно-хозяйственными работами. Руки ее усиленно работали, а голова отдыхала, готовясь к принятию новых познаний. Колбина каждую неделю на пару дней ходила на тайную поляну, где служила и славила богиню Маруху. К ней начали приходить знания по всему, чем она занималась: шла по лесу и находила самую короткую и легкую дорогу, чинила крышу и понимала, как это сделать лучше, ударила колено и ведала, как нужно его лечить, чтобы оно моментально выздоровело. Но все эти полезные знания не прельщали Полину. Ей хотелось понимать, что на самом деле думают люди, понимать их внутренний мир, а также знать все про вещи, которые их окружают.

Проведя больше месяца в одиночестве, Полина вышла за калитку бабушкиного дома и направилась в центр Пайбухи. Был день доставки пенсий и приезда автолавки. Она увидела издалека, что возле почты собрался народ. За это время Колбина отвыкла от людей, ведя во сне только разговоры с бабулей. Подойдя к ним, она ощутила запах старости и болезней. На этих пенсионерах ей придется учиться постигать подлинные мысли людей и узнавать их прошлое.

– Ты же, Полинка, внучка Агафьи? – спросила маленькая худенькая старушка при ее приближении. – Ты уже долго здесь живешь. Почему в гости не заходишь?

– Я ремонтом дома занималась, – ответила полуправду хранительница. – Теперь почти все закончила, буду навещать.

Меня Клавдия Петровна зовут, помнишь, я тебя в детстве пигалицей называла.

– Что-то припоминаю.

Здесь собрались почти все оставшиеся жители Пайбухи – тринадцать душ пенсионеров, еще двое было лежачих. Вот эти люди и должны были стать испытательным полигоном для развития способностей Колбиной. Рассматривая их морщинистые увядшие лица, она сделала вывод, что и морщины могут давать информацию. Приехали почтовый фургон и автобус, переделанный в автолавку. Пожилые люди получали пенсию и тут же скупали продукты на неделю вперед. Полина тоже подкупила провианта, запасы, сделанные бабушкой, начали подходить к концу.

– Вы так много набрали, Клавдия Петровна, можно, я вам помогу? – предложила Колбина.

– Конечно, внучка, помоги.

Полина довела старушку до дома, который был ей по пути и напросилась в гости. По дороге она несколько раз коснулась пенсионерки, но от этого ничего не узнала про Клавдию Петровну.

– Какие красивые слоники, – произнесла Колбина, очутившись возле чужого серванта.

– Это еще мамины, она их после войны купила. Мода тогда на них была. Я с ними в детстве любила играться.

– Можно, я их посмотрю?

– Смотри, пожалуйста. Чай пить будешь? Хороший, индийский, со слоном, как раньше.

– Наливайте! – крикнула девушка, доставая из–за стекла мраморный сувенир.

Потерла его об ладонь, поднесла к глазам, потерла об щеку, но ничего не узнала про вещицу. Лишь смутно представился какой–то дядька со стамеской.

«Это резчик, который изготавливал слоника, – подумала она. – Значит, время еще не пришло мне все узнавать, но дело сдвинулось с мертвой точки. Как говорила бабушка, главное, желание».

– Ты откуда к нам приехала, Полин? – спросила Клавдия Петровна, когда они уселись за стол пить чай.

– Из Москвы.

– Мой сыночек тоже в Москве живет, – обрадовалась старушка.

– Приезжает?

– Нечасто, все дела, заботы. Двое детишек у него, когда он в отпуске, нужно их на море свозить. Я же тут в Пайбухе учителем работала, сколько детишек через меня прошло, а вот теперь все разлетелись, никого нет.

Пожилая женщина чуть не пустила слезу, и Колбина положила свою ладонь на ее руку, попыталась почувствовать, что творится в душе собеседницы. Она старалась попасть с ней на одну волну, представила школу спешащих на уроки учеников. В мозгу у хранительницы как видение мелькнуло первое сентября и молодая Клавдия Петровна.

– Как я любила первое сентября, – сказала в это мгновение бывшая учительница. – Дети нарядные, с цветами, а первоклашки такие счастливые, что вот она школа.

– А вы какой предмет преподавали?

– Русский язык и литературу.

– Из ваших учеников писателей случайно не получилось?

– Писателей нет, но хороших, замечательных людей множество.

Клавдия Петровна начала перечислять учителей, докторов и инженеров на которых выучились ее ученики. Колбина обхватила рукой запястье учительницы и перед ее глазами будто замелькали лица детей.

– Из моих учеников и артисты вышли и журналисты.

После этих слов Полина не увидела ни каких лиц и поняла, что пенсионерка преувеличивает.

– Ваш сын интересно, кем в Москве работает?

– Он метростроевец, такая важная для столицы профессия, все время под землей.

– Тяжелая работа.

– Да, очень.

Немного прикрыв глаза хранительница через ресницы увидела огромный склад «ИКЕА» и мужчину средних лет разгружающий на погрузчике фуру. Колбиной стало ясно, что бывшая учительница любит выставлять все в более выгодном свете чем оно есть на самом деле.

– Мне пора собираться, – произнесла Полина почувствовав, что устала, пытаясь проникнуть в мысли и воспоминания Клавдии Петровны.

– Так быстро, а я хотела еще альбомы со своими учениками показать.

– В следующий раз. Я теперь буду вас навещать если позволите.

– Всегда буду рада тебе, Полиночка.

Вернувшись в бабушкин дом Колбина долго и брала в руки то одни вещи то другие пытаясь на них сосредоточиться, но лишь окончательно устала и легла спать. Каждый раз, когда она засыпала в этом доме к ней приходила бабушка и давала наставления.

– Ты все правильно делаешь, внучка, только не спеши, – начала советовать приснившаяся Агафья. – Перебирая предметы думай о них, разговаривая с людьми касайся и думай о них навык придет постепенно, и ты проникнешь в суть вещей и людей. С людьми по проще будет ты задашь вопрос и человек про это думать начинает тогда мысли его узнать легче.

После этого дня Полина стала заходить до Клавдии Петровны каждый день и подолгу оставалась с ней рядом. Изучая ее внутренний мир. Бывшая учительница говорила без умолку о школе, об учителях, об учениках и их родителях, но хранительница теперь легко определяла приукрашивание и ложь в словах старушки. Клавдия Петровна с такой теплотой рассказывала об своей подруге и завуче школы, а на самом деле тайно призирала ее думая, что та не далекая женщина. Про то что сын работает в Москве грузчиком пенсионерка от всех скрывала, говоря всем, что он метростроевец и учится заочно на инженера. Колбина знала уже наверняка, что ученики бывшую учительницу раздражали, коллег она считала ниже себя за посадку огородов в не рабочие время. Сама же она была городская и считала, что учитель не должен заниматься черным трудом. С рождением сына тоже было не все гладко замужем баба Клава никогда не была.