А дальше все по Андре Капеллану:
И натиск страстной ласки, и напор,
И поцелуев трепетные длани
И взглядов треволнительный укор.
Вот полночь близится, луна в зените,
Я, лютню взяв и розу прихватив,
Иду впотьмах в любви моей обитель
Играть любви волнительныцй мотив!
Но что за шорох слышится мне сзади?
Свозняк холодный спину мне знобит.
И рык утробный, будто демон Ада
За мной крадучись, кошками смердит!
Ах как мне больно! Зад мой так укушен!
Кровь льется по дворцовому ковру!
Бегу, слезами ярости удушен,
Я к лекарю – иначе я помру!
Звался всегда Ираклий я Отважный,
Но есть предел отваге завсегда!
Коль враг в ночи укусит орган важный,
То отступить мне можно иногда.
Маркиз в своем замке
Я до сих пор не верю в то, что происходит,
И всё мне кажется, я сплю, и все мне снится.
Но сон чудесный длится, длится, не проходит,
Но волшебство все не проходит, длится, длится.
Я ждал себе разоблачения и кары,
Я ожидал, что близок час расплаты,
Но все сильней меня окутывают чары,
Но чары делают меня почти крылатым.
Как благодарен я коту за все мучения,
За то, что вдалбливал в меня он этикеты,
Иначе в землю провалился б от смущения,
Когда с принцессой был посажен я в карету.
Как хорошо, что кот гонял меня на прорубь
Что закалил я телеса свои и уды,
Иначе точно б околел я в эту пору,
И при принцессе бы свалился от простуды.
Но это ладно: в шоке я как он прекрасно
Продумал план свой, до мельчайших до деталей!
Я ж только молвил "Карабас" – и стало ясно,
Что всем вокруг меня о чем-то ясно стало.
Я только молвил что маркиз, и будто в сказке,
Меня одели в драгоценные одежды,
Я в первый раз вообще видал такие краски,
Да и вообще по жизни рос таким невеждой!
И вот хожу я по покоям по дворцовым,
И вспоминаю день, что весь провел я с нею,
И удивляюсь я, ну что во мне такого?
Как до сих пор в душе на что-то я надеюсь?
Она так вежливо со мной весь день общалась,
И был таким я неотесанным чурбаном,
Так глупо врал, когда она вопросы задавала,
И так смущался, если выразился тупо.
И вот лежу я на перине на пуховой,
На самом краешке огромнейшей кровати,
И всё боюсь, что глаз сомкну – и снова
Я окажусь на мельнице у брата.
И лишь под утро сдался я объятьям сонным,
И провиденью будущее вверил,
Проснулся в полдень с колокольным звоном,
И лишь тогда в судьбу свою поверил.
Кот-оборотень
Ну что сказать вам, превращенья скилл
Сегодня я успешно прокачал.
И за гузно сей ночью укусил
К принцессе шедшего дворцового хлыща.
При том издержек образа львинного,
Каких я опасался получить,
Я избежал. Окорока свинного
Людским гузном не тянет заменить.
Гузно я откусил и плюнул в ров,
На редкость мерзкое гузно у дворянина,
Не людоед я, сотня процентов!
Мне мыш милей, иль та же хоть свинина.
Но тать поганый выбесил меня,
И я еще задам ему вопросы!
Каков подлец! Средь ночи, а не дня,
Попёрся в будуар к невесте босса!
Я б рассказал ему, да на дуэль
Нам не с руки с пижоном вызываться,
Ведь научить я толком не успел
Моего босса в конной сбруе драться.
Да и на палках фехтовать – не то,
Что на мечах в доспехах благородных.
Нет преимуществ тут у нас. Зато
Мы знаем много мудростей народных.
Вот например, сегодня пол задка
Лишился гад, и день лежит в постели,
А босс пускай поженится пока,
Чтоб вражьи все интриги не успели.
Сегодня я ревизию провёл
В дворцовом арсенале и конюшнях,
Колодцы вычистил, и кухню перевёл
На летний цикл, чтоб было не так душно.
Всех слуг пересчитал и записал,
Всем жалованье выплатил я врозь,
И сразу вычислил всех тех, кто воровал:
Кошачим глазом вижу их насквозь.
На первый раз простил им, но сказал,
Что в следующий раз сожру с говном их,
И вроде уяснили: мой оскал
Им дал понять, кто есть хозяин в доме.
На кухню стали мясо привозить:
Едва прошел слушок про людоеда,
Народ ожил. Всем стало легче жить,
И меньше надо думать об обедах.
Однако ж намекнуть бы королю,
Что в путь обратный надо отправляться,
Мол, ах, гостей я в замке так люблю,
И жаль, подходит время расставаться!
А то, боюсь, закончится еда,
Ведь людоед гостей любил лишь жрать,
И я подозреваю иногда,
Что слуги здесь не прочь обворовать.
Привратник в замке маркиза Карабаса
Наш новый господин такой хороший,
Он говорит со мной как с человеком,
Хотя кто я? Привратник из сторожки,
А он маркиз, он господин от века!
А как он вежлив с прачками и дворней!
Как деликатен с конюхом и псарем,
Как будто ангел он с селений горних,
Что пел вчера перед Небесным Царем.
Мы будем верными ему теперь слугами,
Чтоб дни под огром поскорее позвбылись,
И вот хожу я пред сторожкою кругами,
И вот все слуги группками разбились.
Все понимаем мы, что истинной причиной
Всего смиренья нашего такого
Не деликатность стала господина,
А жуткий демон в облике котовом.
Он по ночам, слыхали мы, шныряет
Оборотившись африканских львом,
И тех, кто сонный час не соблюдает,
Кусает он за задницу притом.
Повар
У меня, дорогие коллеги, в последнее время
Нарастает на месте работы большая проблема.
Господин мой не ест человечины, только зверей,
И куда мне девать весь запас – не пойму, хоть убей.
А запас у меня колоссальный: три тонны мясного
Весь забит им ледник, да еще солонины готовой
Пять бочонков в кладовке стоит, заготовленных впрок.
И теперь куда деть это все – не пойму, хотя сбился я с ног.
Куропаток, свиней и овец всех пустил под под топор,
И пиры обеспечить кошерным я мог до сих пор.
Но настала пора мне проблему конкретно решать
И ледник от запретного мяса мне освобождать.
Но куда его деть? Людоедов в округе не сыщешь,
И продать им запас не удастся, везти верст за тыщу.
На помойку же выбросить – вера моя не велит.
Остается лишь по-христиански их похоронить.
У священника в тайном письме эту тему спросил я
И ответил он мне – можно братскую им всем могилу
На окраине кладбища замкового разрыть,
И отпеть сразу всех, и туда сразу всех схоронить.
Я к Коту господина с вопросом таким подойду
И, надеюсь, чтоб узнать, что он сам тут имеет в виду.
Принцесса
Платок, обронённый вчера у двери, пролежал до утра,
Маркиз Карабас сделал вид, будто это его не касалось.
И я вся в сомненьях: вдруг то, что твердил он – такая игра,
И чувств проявление только лишь мне показалось?
За завтраком тих был маркиз, будто ночь он провел
Без сна, за пирушкой весёлой иль нежным свиданьем.
Но мне непонятно, зачем тогда речь он завёл
О том, как был счастлив со мной провести в ожидании.
Коль вместо свиданья со мной, куда был перед сном приглашён
Таким откровенным намёком, как белый платок,
В покоях своих ночь провел в развлечениях он,
Хотя развлекаться со мной замечательно мог?
Неужто боялся он гнева отца, что на редкость стал мил?
Иль белый платок показался ему слишком пошлым?
И больше не нравлюсь ему я, о чем он мне так заявил
Свои неприходом ко мне в будуар ночью прошлой?
Ах, если все так, и маркиз охладел – не прощу я себе!
Уйду в монастырь я и буду рыдать в своей келье!
