Придорожный трактир разросся, отобрав чуть не осьминник земли у прилегающих к дороге лугов. Оброс добротными постройками, обзавелся собственным пастбищем, и стал более походить на ферму, чем на постоялый двор.

«В худые времена такого не увидишь», - путник в запыленном плаще на серой лошади неспешным шагом въехал в ворота. Он помнил это место другим – зеленой пустошью с остовами домов, поросшими бурьяном, и редкими могильными насыпями. Уцелевший дом на окраине деревни, ставший пристанищем для возвращающихся с войнылюдей, постепенно превратился в известный трактир.

Ироничная улыбка тронула губы всадника при виде широкой, недавно обновленной вывески – «Златолесский вепрь». Имя и славу трактиру принесло Златолесье. Отсюда до эльфийской обители - три часа спокойной рысью. Златолесские кабаны, в изобилии побивавшиеся лесной знатью на охоте, и были той изюминкой, на которой полвека назад сделал имя первый владелец этого постоялого двора. Эльфам – лишняя монета в мошну за дичь. Хозяину – известность на весь Маверранум. А предприимчивый потомок трактирщика оборудовал уже целую ферму – в загонах набирали вес поросята-полосатики. Их и подавали на стол неискушенным посетителям в охотничье межсезонье.

Под ногами коня, взметая ошметки соломы и истерически квохча, пронеслась курица. За ней, взрыхляя пыль босыми ногами, гнался черноволосый подросток. Он загнал птицу в угол меж забором и стеной дома, и, изловчившись, сграбастал в охапку. Оглядев исподлобьяспешивающегося у коновязи приезжего, слуга отвернулся, скрывая завистливый блеск в глазах. Курица квохтала и била крыльями по ногам. Подросток раздраженно тряхнул её, и, с остервенением свернув ей шею, скрылся за постройками.

Путник привязал коня, снял седельные сумки и поднялся по широкому крыльцу. В просторном зале даже по дневному времени было многолюдно. За несколькими тяжелыми, мореного дуба столами, расположились люди. До ушей новоприбывшего долетели обрывки разговоров ближайшей компании - торговцы. Их обоз стоит во дворе. За соседним столом- молчаливая зажиточнаясемья: все пятеро сосредоточенно уплетают «златолесского вепря», дабы потом было чем похвастать перед соседями.

В стороне от людей - компания столичной эльфийской молодежи, узнаваемой по дорогим нарядам инепринужденным уверенным манерам.Хозяева жизни. К ним, лавируя меж столами, подошел слуга, гонявший курицу на дворе. Подвинув полупустые миски, он поставил кувшин и кружки на стол, робко поднял взгляд на эльфов, любуясь. Те не обратили на слугу никакого внимания. Голос подростка был робок и тих.

- Господа желают что-нибудь еще?

Разговор за столом прекратился, пять пар глаз устремились к слуге, и он, стушевавшись под их удивленными взорами, бросился прочь.

- Что это было? – послышался смешок одного из эльфов. – Вы слышали? Мне показалось, или он с нами заговорил?

- Я слышал только хрюканье, - ответил его светловолосый товарищ, мелодично рассмеявшись. – Златолесский вепрь подал голос! Загоним его! Загоним и насадим на вертел! Хозяин! Устрой нам охоту!

Эльфы расхохотались, стуча пустыми кружками по столу. На шум выскочил хозяин, успокаиваяраззадорившуюся молодежь.

Путник бросил сумки на скамью и снял плащ. Идеально подогнанный камзол из дорогой ткани облегал стройное тело. Светлые, леденистого оттенка волосы, не скрывали острых эльфьих ушей. Окинув светло-голубыми, почти прозрачными, глазами, зал, негромко позвал: «Хозяин!».Собственноручно разлив эльфам в кружки вино, хозяин обернулся на зов гостя. Наметанным взглядом определив, что постоялец не из простых, склонился в поклоне.

- Слушаю, илан.

- Чем сегодняпотчуешь?

- Злат….

- Свинину не предлагать, - тихо перебил его гость, и со значением добавил, - до охотничьего сезона еще месяц.

Хозяин опустил глаза, оценив искушенность и деликатность гостя.

- Возьмите ягненка. Его готовят по старомумескинскому способу – с пряностямии душистыми травами. Овцы у меня свои, славные, скажу вам, овечки.

- Добро, пусть будет ягненок, - благосклонно кивнул посетитель. - И малый кувшин белого сайельского.

Стол накрыли быстро. Развязывая на камзоле шнурки, гость скользнул взглядом по трактиру. И увидел подростка, выглядывающего из-за дверного косяка. Внезапно чувствительный пинок швырнул черноволосого на пол трактира, под ноги посетителей, и вопль негодования разнесся по залу.

- Асти-ид!! Мать твоя потаскуха! Я тебя битый час ищу! Где ты шляешься, ублюдок? Тебе разве здесь место? Совсем обленился, паскудный полукровка!

Слуга, больно приложившийся головой к ножке стола, медленно поднялся. Из разбитого надбровья сочилась кровь. Покорно подставляя плечи под кулаки хозяина, он поплелся прочь из зала. Эльфы насмешливо щурились, глядя на понуро бредущего юношу. Люди в трактире смотрели на него кто с пренебрежением, кто с жалостью. В глазах же беловолосого гостя разгорелось бешенство и возмущение.

- Эй, хозяин, полегче. Не собака же, человек все-таки, - послышался угрюмый голос от компании торговцев.

- Какой человек, - отмахнулся хозяин, однако кулаки опустил. – Полукровок он нагульный, байстрюк эльфский. Мать его со стыда бросила. Я его поднял, воспитал, скотину ленивую, неблагодарную.

Парнишка загнанно оглянулся в ту сторону, откуда пришла нежданная защита. Беловолосому удалось, наконец,рассмотреть его. Слишком взрослый для подростка, юношабыл худ и изможден. Серые глаза, казавшиеся непомерно огромными на вытянутом лице, смотрели затравленно и настороженно. Острые эльфьи ушион старательно прикрывал черными волосами, длинными и спутанными. Сутулое чахлое тело до колен покрывала старая туника, подвязанная обрывком веревки.

- Однако ж, ты полегче все ж. Неровен час, прибьешь парня насмерть.

- Прибьешь его, как же, - хмыкнул хозяин, - живучий он, как кошка. А если и так, кому он нужен-то? Кабы не я, давно сдох бы в придорожной канаве. Пошел с глаз моих, вонючка! Всякому свое место. Тебе – в хлеву. На кухню даже и не суйся!

Пнув для порядка парня в последний раз, трактирщик вернулся на кухню, исполнять заказ.

Беловолосый посетитель быстро поел, и, бросив возле миски с остатками жаркого несколько монет, поднялся. Вкус ягненка и сайельского вина был перебит чувством горечи от увиденного. Мало ли по трактирам мальчиков для битья, безответных и покорных, терпящих побои и унижения? Не нужно бы придавать этому значения. Не нужно, не будь одного «но». Не будь он сам полукровкой.

Гость вышел во двор, оседлал коня, приторочил сумки. Поодаль мёл двор побитый слуга. Рядом к отъезду готовились эльфы – весело перекликаясь, седлали своих коней. Провожая щедрых посетителей, вышел хозяин. Юноша, повинуясь знаку трактирщика, подошел. Не поднимая взгляда на господ, подставил руки, и эльфы, наступая на его ладони, сели в седла.

Голубые глаза беловолосого изумленно распахнулись, когда нож эльфа, которого слуга подсаживал в седло, тихо выполз из ножен сам по себе и плавно опустился под задние копыта лошади. Полукровка незаметно нагреб земли на нож, и встал сверху. Эльфы шумной кавалькадой покинули постоялый двор, и хозяин, не удостоив слугу даже взглядом, ушел.

Полукровка осторожно оглянулся. Беловолосый копался у своего седла, отвернувшись, и не обращая на него внимания. Быстро нагнувшись, юноша поднял нож с земли. Спрятав его в складках рубахи, он попятился и скрылся за постройками.

Беловолосый усмехнулся, с осторожным любопытством исподволь следя за действиями юноши.Потом, подумав, развернулся и пошел в ту сторону, где скрылся необычный вор. Он нашел его в сарае, за загоном для овец, определив местонахождение по приглушенным хрипам и стонам. Полукровка стоялнад трактирщиком, держа в руке украденный эльфийский нож. А хозяин, еще живой, перепачканный кровью, лившейся из нескольких ран на теле, привалился к дощатой загородке. В его глазах бился смертельный ужас. Увидев беловолосого гостя, хозяин захрипел и задергался. Сквозь бульканье кровавых пузырей, раздувающихся на губах, стали различимы слова «Помоги!». Слуга обернулся и застыл, встретившись взглядом со светло-голубыми глазами чужака.