РИС. 9. Афинские суда. Вазовый рисунок. Около 500 г. до н. э. Можно думать, что сдержанность полисов в отношении похвал и чествований архитекторов могла вызывать и некоторую обиду у высокоодаренных, прославленных зодчих. Ведь крупные мастера по праву гордились своими выдающимися сооружениями. Недаром творец маяка на острове Фаросе, зодчий Сострат, сын Дексифана, гражданин Книда, добился у Птолемея I разрешения написать свое имя на этом творении[851]. Как каждый гражданин полиса, эллин-зодчий не мог быть нечувствительным к публичному одобрению его деятельности согражданами. К тому же, как указывалось выше, в III—II вв. получила особенное значение оборонная и инженерная стороны архитектурной специальности, что имело прямое отношение к обеспечению жизнеспособности всего государства. Архитекторы, несомненно, хорошо сознавали свою необходимость для полиса, может быть, много лучше, чем рядовые граждане[852]. Отсутствие почетных декретов, прославляющих мастеров архитектуры, отчасти объясняется и тем, что монументальные сооружения нередко завершались спустя многие десятилетия после кончины их творцов. Здесь уместно коснуться вопроса о социальной принадлежности зодческих кадров в эллинистической Греции. Существующие источники красноречиво говорят об весомом общественном положении архитектора. Находившийся на государственной службе зодчий являлся иногда юридически, а иногда лишь практически одним из членов аппарата управления полиса. Ему часто доверялось попечение об обороноспособности республики[853]. Его авторитетное мнение было решающим во многих серьезных финансовых вопросах, связанных с новыми постройками или ремонтом уже существующих сооружений. Зодчему поручали попечение об архитектурном облике важнейших общественных сооружений. Естественно, что такой специалист имел высокий авторитет в полисе независимо от того, был ли он его гражданином или инополитом. Выдающееся положение зодчего, нанятого на службу полисом, было столь прочно обосновано общегосударственными интересами, что вопрос о его гражданском или иногражданском статусе имел лишь второстепенное значение[854]. Несомненно, однако, что архитектор должен был быть свободным человеком, членом господствующего класса рабовладельцев[855]. Сложная система социальных отношений в эллинистическом полисе не допускала того, чтобы жизненно важные посты государственной администрации находились в руках раба, представителя антагонистического класса. Полное отсутствие источников о существовании штатных рабов-зодчих в Греции III—II вв. в этом смысле весьма показательно. Заметим лишь, что в зависимости от конкретных условий жизни рабовладельческого общества каждый квалифицированный зодчий мог стать рабом, попав в плен на войне или будучи захвачен пиратами[856]. Подчеркивая свободный статус архитекторов в республиках эллинистической Греции[857], нужно все же сделать одну оговорку — крупный мастер архитектуры, имевший средства, мог пользоваться рисовальщиками, изготовителями моделей и чертежниками, находящимися в рабском состоянии. Но эти труженики составляли личный подсобный штат самого зодчего (вероятно, он покупал себе рабов, уже имевших какое-то образование, — ведь в Афинах покупка умелых помощников была известна уже давно. — Xen. Mem., II, 3, 3). Такие работники в обществе самостоятельного значения не имели[858].
Заметим еще, что стать настоящим архитектором мог лишь человек, получивший глубокое и многостороннее образование[859]. Как правило, такое обучение было доступно лишь сравнительно обеспеченным кругам рабовладельческого общества[860]. К тому же крупнейшие мастера, обучавшие архитектурную молодежь, предъявляли ученикам весьма высокие требования. Уже знаменитый архитектор Пифей, работавший в середине IV в., писал, что архитектор должен во всех искусствах и науках достичь большего, чем ученый, занимающийся только одной отраслью знания[861]. Ко времени эллинизма уже накопился ряд специальных сочинений по архитектуре, в III —II вв. было создано еще немало фундаментальных трудов по различным отраслям зодчества[862]. К сожалению, многие произведения известны лишь по их названиям. И только обстоятельный компилятивный труд Витрувия может служить главным сводом греческой архитектурной мысли эпохи эллинизма, Известно, что работа Витрувия построена не столько на его личном опыте, сколько на трудах зодчих Греции[863]. Достойны внимания те требования, которые Витрувий неоднократно ставит перед архитектором и перед заказчиком, — они детально рисуют уровень позднеэллинистической архитектурной науки. Приводимые Витрувием конкретные и теоретические установления эллинских зодчих позволяют понять, каким путем греческие архитекторы в массе добивались изумительного единства художественной, конструктивной и идейно-утилитарной стороны своих творений. Витрувий в полной мере воспринял греческий подход к архитектуре как научному единству искусства и техники. Поэтому он уделяет большое внимание инженерному и механическому аспектам зодческого труда. Крупный прогресс в этих областях архитектурной мысли позволил эллинистическим архитекторам создать сложнейшие комплексы[864]. Высокое качество массовой архитектуры эллинистического времени, дошедшей до наших дней, позволяет заключить, что не только выдающиеся мастера, но и рядовые греческие архитекторы были высокообразованными специалистами. Достижению этого уровня в немалой степени помогала система подготовки зодчих — мастер, обучавший молодежь зодческому искусству, брал в сотоварищи достойных учеников и тем самым как бы давал им свою рекомендацию. Молодой зодчий, добиваясь заказа, называл своих учителей и созданные с ними известные сооружения[865]. Такая непосредственная передача[866] знаний и мастерства от учителя к ученику была, по-видимому, обязательным условием для того, чтобы молодой специалист мог именоваться архитектором и претендовать на право строить стены, корабли, храмы, театры, портики и другие общественные здания. В эпоху эллинизма такая система помогала полисам находить квалифицированных зодчих. Выше мы попытались выяснить некоторые особенности положения архитектурной интеллигенции в независимых полисах эллинистической Греции. Роль зодчих, специалистов весьма высокой квалификации, в III —II вв. возросла, особенно как создателей средств обороны и наступления, обеспечивавших безопасность полиса. Их знания способствовали сохранению великолепных произведений архитектуры классического времени, что имело первостепенное значение для устойчивости давних традиций полисного самосознания. Крупномасштабная деятельность зодчих[867] давала импульс производственной жизни полиса. Вместе с тем зодчие принадлежали к тому слою работников интеллектуального труда, который был самым тесным образом связано управленческим аппаратом рабовладельческого государства. Основные задачи архитекторов заключались в укреплении военного, идеологического и культурного потенциала греческих республик в те труднейшие для них времена, когда самые крупные политические силы Средиземноморья вели ожесточенную борьбу за то, чтобы подчинить себе остававшиеся еще независимыми земли Эллады. Имеющиеся исторические источники показывают, что в этих обезлюдевших и оскудевших полисах эллинистической Греции продолжалась довольно оживленная строительная деятельность и что основная масса архитектурной интеллигенции сумела поставить свои знания на службу привлекавших их полисов. вернуться Strabo, XVII, 1, 6. Plin. NH, XXXVI, 12, 18. В рассказе Лукиана об этом факте (De hist, scr., 62) слишком явно проступают новеллистические черты. вернуться Вопрос об общественном положении художников в греческом обществе еще весьма мало исследован. Можно встретить довольно часто мнение о том, что близость художника и ремесленника говорит о достаточно низком положении обеих групп работников. В эллинистическое время, как полагает Я. Д. Силади, когда уважение к труду в обществе падало, возникло представление о великих художниках-творцах и массе художников-ремеслеиников. См.: Szilagui J. Gy. Zur Frage der gesellschaftlichen Stellung des griechischen Künstlers. — В кн.: Античное общество. Μ., 1967, с. 123—124. Это мнение ни в коей мере не может считаться справедливым по отношению к архитектурным кадрам. Специфика архитектурного творчества не допускала отрыва зодчего-проектировщика от практического строительства. А роль рядового архитектора в государственной жизни делала его лицом, весьма важным для благосостояния полиса. Поэтому нет оснований считать, что положение рядового архитектора в III—II вв. в какой-то мере ухудшилось. вернуться Напомним рассказ Полибия о Гераклиде, архитекторе Тарента (XIII, 4,6): как главный архитектор он во время ремонта городских стен имел ключи от одних из ворот города. Такие же случаи могли быть и в самой Греции. вернуться Мнение о том, что штатный архитектор должен был быть обязательно гражданином нанимавшего его полиса, было давно высказано М. Лакруа (Lacroix Μ. Les architecteurs et entrepreneurs ä Delos de 314 ä 240. — Rev. Phil., 1914, XXXVIII, p. 303—329). вернуться Следует заметить, что и в более ранние времена архитекторы, по-видимому, выходили из среды свободного населения. Сообщение Витрувия о том, что древнейший храм Артемиды в Эфесе строили Пеоний Эфесский и храмовый раб Деметрий (Vitruv., VII, Prooem., 16), остается единичным. См.: Westermann W. L. The Slave Systems of Greek and Roman Antiquity. Philadelphia, 1955, p. 11. вернуться Примечательно, что среди многих сотен актов IV—I вв. о выкупе рабов на волю нет ни одного, свидетельствующего о том, что отпускаемый был архитектором. См.: Börner F. Untersuchungen über die Religion der Sklaven in Griechienland und Rom. II. Die sogenannte sakrale Freilassung in Griechenland und die (δούλοι) ιεροί. Wiesbaden, 1960, S. 18—97, 153—159. вернуться Афинские источники называют обычно гражданскую принадлежность зодчих: Архилох из Агрилы (IG, I2, N 372), Филокл из Ахарн (IG, I2, N 372), Филон, сын Эксекестида, из Элевсина (Syll.3, N 969). В надписях из Эпидавра и с Делоса архитекторы упомянуты только по одному имени. Однако такая форма не является убедительным аргументом в пользу их иногражданства, как думает А. Бэрфорд, считающая зодчих Феодора и Поликлета гражданами не Эпидавра, но других полисов (Burford A. The Greek temple..., p. 142—143). Ее мысль очень спорна — ведь в записях о сданных на подряд работах в Эпидавре писали происхождение подрядчика, если он был гражданином другого полиса, например: Евтернид из Коринфа, Клеандрид из Коринфа. Следовательно, если бы Феодор и Поликлет были инополитами, в тексте стояло бы указание на их родные полисы. Что касается семьи дельфийских архитекторов Агафона и его потомков, то этот род зодчих, возможно, происходивших из Фурий (как полагает Г. Помтов в комментариях к Syll.3, N 295, 494), занимал в Дельфах достаточно солидные позиции. вернуться К сожалению, известный пример относится к более раннему времени: афинский архитектор Филокл, работавший на завершении строительства Эрехфейона, привел на стройку двух рабов-плотников, Герия и Креза, которым выплачивали поденную плату. См.: IG, I2, N 373; Broneer О. Excavations on the north slope of the Acropolis. — Hesperia, 1933, II, p. 377—390, № 9 — обломок счета от 409/8 г. Несомненно, что дома для своего хозяина эти плотники должны были выполнять достаточно тонкие и сложные работы. А то обстоятельство, что на строительстве храма им выплачивали отдельное вознаграждение, служит веским аргументом в пользу того, что и здесь они исполняли не простые задания. Как отметил Р. Рэнделл, все рабы, занятые на возведении Эрехфейона, были квалифицированными работниками, главным образом каменщиками или плотниками. См.: Randall R. Η. The Erechtheum Workmen. — AJA 1953, 57, p. 203. Заметим попутно, что ценные данные о применении рабов на строительстве Эрехфейона почему-то совершенно выпали из поля зрения автора исследования о численности рабов в Афинах в V—IV вв. См.: Sargent R. L. The Size of slave population at Athens during the Fifth and Fourth centuries before Christ. Trbana, 1924,^ p. 94—109. вернуться Витрувий, работавший в начале I в. н. э., в своем трактате сохранил представления об образовании архитектора, которые были издавна выработаны греческими зодчими: «Архитектор должен быть человеком грамотным, умелым рисовальщиком изучить геометрию, всесторонне знать историю, внимательно слушать философов, быть знакомым с музыкой, иметь понятие о медицине, знать решения юристов и обладать сведениями в астрономии и в небесных законах» (I, 1,3). вернуться Даже обучение одной грамоте требовало известных средств. Ср. сетования Метропимы о необходимости платить учителю за ее сына каждое тридцатое число (Herod. Mim., III, 8,11). вернуться Уже в VI в. до н. э. греческие зодчие создали трактаты о возведенных ими храмах. Составителями их были самосец Феодор, построивший святилище Геры, и уроженец Кносса Херсифрон вместе с сыном Метагеном, создавшие храм Артемиды в Эфесе. И в V, и в IV вв. литература по архитектуре продолжала пополняться. Назовем уже упомянутого Пифея и уроженца Фокеи зодчего Федора, писавшего о круглом мраморном здании в Дельфах (Vitruv., VII, Prooem., 12). Знаменитый Филон, соорудивший в Пирее около 340 г. арсенал (Syll.3, № 969), также оставил его описание, а равно и труд о симметриях священных зданий. В эллинистическую эпоху появились труды Гермогена, грека из Алабанды, во второй половине III в. возводившего на острове Теосе храм Диониса и в Магнесии — храм Артемиды. Это был выдающийся теоретик храмовой архитектуры ионийского ордера, введший принцип симметричных расстояний между колоннами храма. Его работы получили всеобщее признание, и Витрувий даже особо пишет о Гермогене: «и оставил источники, откуда потомки могут черпать научные теории» (Vitruv., III, 3, 9). Кроме того, в распоряжении архитекторов имелось много сочинений по отдельным вопросам зодчества, о которых неоднократно упоминает Витрувий (IV, Prooem., 1; VII, Prooem. 10—18). вернуться Во Вступлении к книге VII Витрувий специально останавливается на значении работ ученых предшествующих поколений. Широко используя труды древних архитекторов, Витрувий сохранил имена многих из них. вернуться Ярким свидетельством являются сложные портовые сооружения многих полисов. Особенно монументален комплекс делосского порта. См.: Cloche P. Les classes, les metiers, le trafic, p. 100—103. вернуться Нередко архитектурная специальность передавалась по наследству в одной семье, как показывает дельфийская надпись об Агафоне, его сыне и его внуке. Об этой практике пишет и Витрувий (VI, Prooem., 6). вернуться К сожалению, имеющиеся источники не сообщают ничего об архитекторах, работавших по крупным частным заказам. Лишь в Олимпии известно обширное сооружение, которое сам возвел и посвятил Зевсу наксосский зодчий Леонид (Inschriften von Olympia, № 651; Paus., V, 15). |
