Нелегко приходилось медикам и в периоды многочисленных войн. Сведения Полибия и некоторых других авторов о таких бедствиях существенно дополняются эпиграфическими документами, детально рисующими положение в отдельных полисах.

Весьма красноречивый источник по истории Самоса в последней трети III и самом начале II в. стал известен полностью лишь недавно. Мы имеем в виду уже упоминавшийся декрет самосцев, принятый между 201 и 197 гг., в котором изложены заслуги врача Диодора, сына Диоскурида[374]. Это было время тяжелых испытаний для жителей острова: с 280 по 259 г. он подчинялся Птолемеям, в 259—246 гг. здесь владычествовали Селевкиды, с 246 г. вновь Птолемеи, а в 201 г. Филипп V вторгся на Самос, но удержал его лишь до 197 г., когда островом опять овладел Египет[375]. Военные действия между македонскими и египетскими войсками принесли немало бедствий самосцам. Положение усугублялось тем, что не так давно (в 227 г., как выяснил Г. Клаффенбах)[376] остров испытал сильное землетрясение. Упоминание в декрете Диодора о нескольких подземных толчках и последовавших за ними бедствиях населения, в том числе массовых заболеваниях (стк. 18—22), свидетельствует об обширных масштабах упомянутой катастрофы, причинившей полису большой ущерб. Работавший в ту пору Диодор не щадил своих сил и средств, чтобы помочь жителям острова, (стк. 29—31). Употребленный в постановлении термин κακοπαθία явно подразумевает тяготы, которые выпали на долю самого доктора, которому во время этих событий было уже немало лет: ведь он начал работать еще до землетрясения 227 г. Правда, заслуженный самосский эскулап трудился у себя на родине, следовательно, находился в собственном доме, на попечении своих близких, устранявших многие бытовые неудобства, столь обременительные для старых людей. Напомним, к примеру, что даже доставка питьевой воды в древней Греции составляла известную проблему для каждой семьи.

Можно предполагать, что эскулапам, практиковавшим во время военных действий в чужих полисах, приходилось много труднее. Уже упоминавшийся уроженец Коса Гермий, сын Эмменида, направленный своим полисом в Гортину и успешно лечивший гортинян и их союзников во время ожесточенной войны двух групп критских полисов в 221—219 гг., смог выдержать только пять лет такой напряженной деятельности. Около 218 г. он обратился к народному собранию Гортины с просьбой отпустить его на родину[377]. Гортиняне уважили просьбу Гермия и выделили ему для сопровождения двух граждан, Соарха и Киданта. Обстоятельно комментировавшая эту надпись М. Гвардуччи полагает, что спутники были даны Гермию honoris causa. Возможно, однако, что Гермий уезжал с провожатыми не только «ради почета», но и в связи с ослабленным состоянием здоровья самого лекаря.

Оба названных врача были полисными медиками, призванными оберегать здоровье гражданского^населе-ния на базе стационарных лечебниц. Военные врачи, сопровождавшие войска в походах, находились в еще более тяжелых условиях. Передвижение медицинского пункта и частая смена окружающей обстановки ставили перед эскулапами сложные задачи. К сожалению, древние авторы не оставили сколько-нибудь детальных описаний трудов военных, особенно инополисных, лекарей. Можно лишь догадываться, что среди этой группы медиков было немало преданных своему делу тружеников[378], хотя они и не могли удостоиться официальной похвалы в виде почетного декрета полиса.

Самоотверженное исполнение долга и человеколюбие были не единственными достоинствами греческих медиков, получавших публичное одобрение в эллинистическое время[379]. Надо сказать также и об их бескорыстии.

Упомянутый самосский врач Диодор, как уже говорилось, не жалел сил и личных средств для помощи нуждавшимся гражданам[380].

На Делосе в начале II в. практиковал врач Никандр, сын Пармениска, уроженец Галикарнаса. Делосцы восхвалили его за многие добродетели, в том числе и за то, что он помогал жителям острова собственными средствами[381]. Не раз врачи, находившиеся на государственной службе, в трудные для полиса времена отказывались полностью или на какой-то определенный срок от причитавшегося им жалованья.

Наиболее раннее известное нам свидетельство происходит из самих Афин: в 304/3 г. граждане этого города почтили врача Фидия, сына Аполлония, уроженца Родоса, за то, что он всегда усердно оказывал помощь нуждающимся афинянам, ныне же добровольно предложил работать на народ даром, выказывая то благорасположение, которое он имеет к полису афинян[382]. Примечательно, что срок безвозмездного служения родосского врача в документе не назван. Это естественно — Фидий пришел на помощь Афинам в чрезвычайно тяжелое для них время. Опустошительная война за обладание Элладой, которую с 307 г. вели между собою Кассандр и Деметрий Полиоркет, принесла немало бедствий полисам Средней Греции, в том числе и Афинам. С начала июня 307 г. Афины были захвачены Деметрием[383], который заставил афинян согласиться на ряд мер, унизительных для всего государства. Владычество Деметрия тяжелым бременем легло на плечи афинян. Достаточно упомянуть мобилизацию граждан в армию Полиоркета, который привлекал боеспособное население из подчиненных ему полисов Греции. Этот решительный полководец не останавливался перед большими потерями своих войск ради завоевания всей страны. Афиняне, по-видимому, терпели значительный урон в эти годы — недаром в 302 г. пританы филы Акамантиды совершали жертвоприношение «во имя спасения сражающихся граждан», находившихся тогда вместе с Деметрием в Пелопоннесе[384].

Декрет в честь врача Фидия был принят в месяце Гамелионе (январь — февраль) 303 г., следовательно, документ относится ко времени вскоре после осады Афин Кассандром осенью 304 г., когда поля Аттики были основательно опустошены сначала македонскими войсками, а затем вытеснившими их значительными силами Деметрия[385]. Естественно, что тогда финансовое положение Афин должно было быть очень тяжелым. Постановление афинского народа о восхвалении врача Фидия, который «ныне предложил, что он будет служить безвозмездно» (και νδν έτηδέδω[κε]ν εαυτόν δημοσιευειν δωρε[ά]ν), ясно показывает, сколь бедственным было состояние казны полиса: афиняне не имели средств даже для выплаты жалованья одному врачу. А ведь это было время войны и сопутствовавших ей лишений, что резко усиливало необходимость медицинской помощи для населения большого города. Напомним, что уже в 330 г. в Афинах обитало около 50 тысяч одних только граждан[386], к которым следует добавить не меньшее число людей иных социальных групп — инограждан, метеков и особенно рабов. Даже учитывая усилившуюся в военные годы смертность[387] и уменьшение числа рабов, которыми в 307—304 гг. владело сильно обедневшее афинское гражданство[388], все же можно предположить, что родосский врач оказывал благодеяние городу с населением не менее 30 тыс. человек. Деятельность Фидия свидетельствует о полной разрухе экономики афинского полиса, к которой привело владычество македонян над Аттикой с 322 г., когда эллины были разбиты Антипатром при Кранноне.

Известны и другие примеры высокой гуманности врачей, приходивших на помощь неродным полисам[389] в тяжелые времена и остававшихся работать без вознаграждения. Около 188 г. во время эпидемии на острове Теносе уроженец Милета Аполлоний, сын Гиерокла, предложил полису безвозмездно служить в качестве врача в течение полугода[390]. Вероятно, средства находившегося в чужом полисе доктора не позволяли ему оказывать благодеяния теносцам более длительный срок[391].