Они казались себе просто ненужными гастарбайтерами.

Горюнову и Олежке было легче, они могли устроиться и айтишниками. И даже стали подрабатывать, для души, фрилансерами в главной диспетчерской, гудящей сверх-компьютерами, – узле автоматизированного управления своего смарт-района. Узел управлял экономикой, функционированием домов и дворов, бытовой техникой через смартфоны, отоплением и освещением, водой, микроклиматом. Там даже занимались демографией, подсчетами, во сколько раз счастливее (в процентах) живут здесь блаженные по сравнению с другими сферами.

Настало время осмыслить прежнюю гонку жизни. Горюнов вспоминал жену, такую непокорную и правдивую, гордое достоинство, не уступающее ни в чем, отчего его тянуло к ней, несмотря на ссоры, разжигая любовь еще больше. Здесь, предчувствовал он, найдет, наконец, то, ради чего родился.

Полковник вспоминал свою полнокровную жизнь. Моя жизнь, растаявшая в бездне уютная маршировка в строю своих, постоянные переезды и бивуачная жизнь, чопорная жена, все это окончательное убеждение в постоянстве и правильности нашего – какого нашего? – дела.

А Бух не вспоминал, но скучал – по чему? В молодости смеялся над теми семейными, кто считал: самое главное – семья, дети, взаимная близость и опора. Он жил с надеждой на что-то лучшее впереди.

Что-то надо было предпринимать.

Гавриил пригласил гостей на шоу главных развлекателей Меты. Сооружение для развлечений было расположено на нескольких гектарах земли, похожее на древнегреческий цирк с амфитеатром для зрителей. Они уселись где-то в среднем ряду.

Далеко внизу на открытой арене, окруженной нависающим полукружьем зрительских мест, горели столбы фейерверков, над ареной выгибалась светящаяся арка, переливаясь разными цветами. Арену сильно увеличивали огромные экраны по бокам.

Под ней бегал вдоль сцены знаменитый красавец певец-прима с большим хохолком на голове и в эстрадном костюме с немыслимыми блестящими побрякушками, изображающими драгоценности. Говорят, он сделал несколько пластических операций и липосакцию.

За ним хвостом бегала толпа подтанцовки – кордебалет.

Дергаясь вдоль сцены уточкой, клюя носом и одновременно щепотками ладоней у лица, он выкрикивал рэп:

Кордебалет вторил, изображая устремленность в небо:

Ревели динамики, по всей арене вместе с артистами бегали огни прожекторов. Было впечатление, что совершается чудовищная вакханалия радости и восторга.       Тут озабочены одним – надо ублажать блаженных зрителей, перекормленных самыми невероятными виртуальными зрелищами, чем-то еще более потрясающим. Но в песне действительно затрагивал душу шум крыльев в небе, то ли родины, то ли Бога, а совсем не холодного ВИИ. Но почему-то не было песен о любви.

Ведущий остановился и прокричал прозой:

– Мы выражаем радость блаженной жизни в сфере Высшего искусственного интеллекта. Артисты всегда попадают в унисон со счастливыми обитателями Меты.

Клюя носом, как уточка, он, словно робот, стал дергаться обратно по сцене, останавливаясь и продолжая кричать:

– А как это было раньше? Мы давали радость и в темные времена, когда было страшно жить и заглядывать вперед, но каждый забывал свои горести хотя бы на время и воскресал к жизни.

ИП Фролов с Резиньковым, забыв обо всем, отдавались целиком вакханалии веселья на сцене.

Василий Иванович не понимал всей этой мишуры, принесенной в наш мир с Запада. Полковник не выдержал этой нелепицы и ушел.

Горюнов слушал и не понимал, как это они могли улучшать настроение людей в те горькие времена. Не ведают, что в темные времена разделить с людьми горести гораздо более нравственно, чем оглушать беззаботным весельем, нелепыми костюмами и ужимками скоморохов.

Олежек тоже морщился, ему никогда не нравилась попса.

Что-то в этом бесшабашном веселье было не то. Если оказавшиеся здесь, во владениях ВИИ, гости чувствовали себя неуютно, то что чувствуют аборигены? Нет, в Мете не все прекрасно. Только на парадной стороне почему-то не видно ничего, кроме блаженства. Что это, пропаганда, ловко умалчивающая о тайной жизни людей? Или здесь настолько беспроблемно, что и помирать не трудно.

– Ну, как шоу? – спросил Гавриил. – Отвлеклись?

Резиньков, ИП Фролов и Бух начали аплодировать. Олежек спросил:

– Почему у вас на аренах, в информационных программах, гаджетах только развлечения?

– Потому что нет страданий.

Горюнов заметил:

– Не все блаженные. Что вы знаете о тех, кто страдает, болеет, тихо умирает?

Гавриил удивился.

– Вы знаете, их помещают в подводную Сферу забвения. Там им предоставлено все для достойной кончины.

– А как те, которые не могут приcпоcобиться?

– Кто?

– Которые «выкл.» Как мы, например.

– Вам что, плохо? Вон, ваши ребята хвалят. Они всем обеспечены, живут на халяву, лежат на Елисейских полях.

– В том-то и дело, – встрянул Василий Иванович. – Мы не хотим жить на халяву. Стыдно.

Гавриил веселился.

– Да, такие у нас не выживают. Как вы, например. Можно в Подземный мир – там все напряжены. Или вообще в Виртуальную сферу – там все дозволено.

Горюнов узнал о Глобальном форуме ученых в Сфере мудрецов.

Это было как глоток свежего воздуха – он поспешил на такси, которое моментально переправило его к плавучему острову на платформе, закрепленной тросом на дне моря.

Перед ним вдали открылся волшебный вид острова на середине водной пустыни, видны гостеприимные ворота города из биокамня – кораллов, переливающихся зелеными и розовыми цветами. Дальше – светлые здания, похожие на раскинувшиеся между деревьями купола прозрачных медуз. Весь остров покрыт растительностью, настоящий плавучий оазис. Вокруг оазиса вдоль берегов цветут белоснежными кружевами волны, издалека неподвижные.

А еще дальше, за островом, плавают такие же оазисы, вырывающиеся из моря буйной растительностью.

Горюнов ступил на желтый песок изогнутого берега, и увидел великолепное стеклянное экологическое здание в виде открытой вверх чаши цветка, с надписью на фронтоне старинной вязью «Афинская школа». По всему видно, сколько важности придают мудрости. Похоже, здесь власть философов.

Тема форума называлась: «Проблемы неопределенности и неполноты данных в условиях беспроблемности многополярного мира». В светлом стеклянном зале заседаний за длинным овальным столом собирались делегаты из всех сфер, включая полупрозрачного киборга из Сферы киберпространства виртуальной метавселенной.

Горюнов любил бывать на форумах, не раз участвовал в них по всему миру. Пытался это выразить поэтически: